Читать интересную книгу Второе пришествие - Семиен Слепынин

Когда посетителей, а большинство из них, видимо, были завсегдатаи, набралось почти полный зал, хозяин нажал одну из кнопок. Из стены по краям ниши выступили две большие, в полтора человеческих роста цветные фотографии. На левой можно было видеть хозяина ресторана с унылым выражением лица и без обеих ног. Внизу подпись: “До исцеления”. На правой хозяин стоял на обеих ногах во весь свой недюжинный рост и, ухмыляясь, показывал пальцем вниз, где кокетливо искрились буквы: “После чудесного исцеления”.

Иисус вспомнил Гамбургский госпиталь и широколицего здоровяка, которому он вернул ноги, потерянные в автомобильной катастрофе. Предприимчивый немец решил воспользоваться популярностью человека, отмеченного божественной благодатью, разбогатеть за океаном. В этом он, очевидно, преуспел. Ресторан его отличался великолепием и роскошью. Особенно поражал огромный куполообразный потолок. Искусное освещение создавало иллюзию бесконечного голубого неба, в котором летали белоснежные ангелы и взмахами своих крыльев озонировали и вентилировали воздух.

“Браво, земляк”, — с легкой иронией одобрил Иисус, неравнодушный к остроумной выдумке. Немного повеселев, он стал присматриваться к публике. Здесь были в основном люди довольно обеспеченные: мелкие предприниматели, высокооплачиваемые служащие, богемная молодежь. Посетители много пили, а наркотики употребляли почти в открытую. До Иисуса доносились обрывки разговоров, и в душу его вновь начала заползать тоска. Стандартные и безликие фразы, которыми лениво обменивались мужчины и женщины, выявляли глубокий внутренний вакуум и равнодушие друг к другу. И привело их сюда чувство пустоты и стадности — этот противовес некоммуникабельности.

“А я — то хотел вернуть им интеллектуальные тревоги и чистые, идеальцые радости, — с сарказмом размышлял Иисус. — Этих нравственных мертвецов не воскресит никакое чудо. Они способны только опошлять Христа и создавать вокруг его чудес ореол рекламной сенсации”.

С потолка, с этих ангельских голубых высот полились тихие, нежные аккорды. Иисус вздохнул и откинулся на спинку кресла, ожидая услышать небесную музыку — что-нибудь из Баха или Шопена. Но через секунду он вздрогнул и съежился, как от удара. Сверху обрушилась джазовая истерика: раздирающий уши грохот, поросячий визг, скрежет металла и беспрерывные обезьяньи вопли. Симфония ужаса и душевного распада.

Люди выбегали на середину зала и начинали извиваться и топтаться в потном блудливом плясе.

Подавляя тошноту, Иисус припоминал, что где-то уже видел нечто похожее. Ах, да! Шабаш ведьм в фильме “Бог в преисподней”. Но, кажется, не только в фильме. Когда Иисус учился в университете, ему приходилось наблюдать в микроскоп хаотическое движение и судороги амеб, инфузорий и прочих простейших микроорганизмов. То же самое — здесь…

“Протоплазма, лишенная разума, — Иисус зябко передернул плечами. — Буйство сытой и бездуховной протоплазмы. Так что же такое человек? — вопрошал он себя, глядя на извивающихся людей. — Дергающаяся амеба? Или дух, равновеликий космосу?”

Иисус закрыл глаза и, стараясь забыть окружающее, отдался размышлениям — занятию, всегда для него сладостному. В своем воображении он увидел пещеру с низким закопченным сводом и первобытного человека, сидящего у костра. С волнением уставился этот волосатый Прометей на огонь, на только что похищенный им у неизвестности обжигающий клочок таинственной стихии. В его голове с крепким, как грецкий орех, черепом и еще не развитым мозгом молниями метались вопрошающие мысли о неразгаданном мире. Боже мой! — вздыхал Иисус. — Как все это было прекрасно!.. Вспоминались слова Гегеля: самый последовательный физик — это животное. “Верно, — согласился Иисус, — человек в противоположность животному — существо по природе своей трансцендентное и метафизическое. Едва он встал с четверенек и взглянул вверх, как пробуждающийся дух его начал рваться за пределы осязаемого физического мира. Он начал думать! Думать о причинах громов и молний, о движении небесных сфер, о тайне всего сущего, о Боге… За маленьким лбом с развитыми надбровными дугами копилась тогда великая духовная энергия, породившая Платона и Ньютона, Шекспира и Достоевского. И это было только началом, только началом… Неужели сейчас дух человеческий, не успев расцвести, отцветет и угаснет в сумерках сытости?”

Иисус открыл глаза и увидел иную, насыщенную электронной техникой пещеру с высоким голубым сводом и летающими ангелами. Разница между двумя пещерами — исходной и конечной — огромная. Но люди! Нравственно они вновь встали на четвереньки.

Это конец! Иисуса охватило отчаяние, граничащее с ужасом. Да, это конец! Спираль разума круто и необратимо повернула вниз — туда, в глубины миллионолетий, где червеобразная протоплазма копошилась в сумеречных водах палеозойского океана, в тепловатом иле. Круг замыкается, дух человеческий гаснет. Люди без мысли погружаются в уюты технической цивилизации, в этот своего рода первобытный электронный ил…

Страшные, апокалипсические мысли — видения Иисуса были прерваны самым неожиданным и пошлым образом: к нему на колени села полуголая, вспотевшая от пляски девица.

— Красавчик! — защебетала она. — Почему один? О чем задумался? Думать вредно.

Брезгливо отворачивая нос от пьяной девицы, Иисус старался вежливо избавиться от нее.

— Уйди, — проговорил он. — Блудница…

— О! — захохотала девица. — Какое слово! Прямо Евангелие.

Она внимательно вгляделась в него и весело воскликнула:

— Смотрите! Как он похож на Иисуса Христа!

Опасаясь, что его узнают в этом вертепе, Иисус в сердцах обозвал девицу ведьмой, решительно оттолкнул ее и бросился к выходу. Сзади услышал удивленный возглас девицы:

— Иисусик, постой! Куда же ты?

Выскочив на улицу, Иисус оглянулся. И только сейчас заметил над рестораном крупные неоновые буквы, горящие багрово дьявольским огнем. Бог даже зашатался от неслыханного надругательства и кощунства: этот вертеп, этот нравственный ад, где бездуховность праздновала свое торжество, назывался — “Христос воскрес”.

Бежать! Немедленно уходить отсюда! Но куда? В Западной Европе немногим лучше.

С чувством крушения всех надежд Иисус долго бродил по городу. Неожиданно очутился на безлюдном мосту. Свесившись через перила, увидел глубоко внизу тускло поблескивающую маслянистую воду. Именно отсюда бросались вниз головой отчаявшиеся люди — наркоманы, банкроты. А он кто? Бог-неудачник, обанкротившийся рыцарь духовности. Но у него нет даже вот этого последнего человеческого прибежища — возможности покончить с собой. Он бессмертен. Его словно кто-то оберегает для высокой миссии. А миссия не удалась… И еще ему не давали покоя мысли, взволновавшие в ресторане, их связь с фильмом “Бог в преисподней”. К фильму он отнесся, видимо, слишком легко и пренебрежительно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});