демоническими взглядами, отстранёнными лицами и холодными равнодушными улыбками. Их делало похожими друг на друга то, что у всех троих длинные прямые волосы почти до пояса, только у одного из них они были чёрными, у другого чуть более светлыми, а у третьего — белыми.
«Три слуги», так был подписан рисунок. Я продолжила чтение.
Сын Греты, Эндрю, истинный потомок Гаулов, уже вырос и сам стал юношей. Он получил образование в лицее и планировал подниматься по служебной лестнице, чтобы найти средства исправить угасающее положение своего дома. Мать имела над сыном полную власть. Но когда дело дошло до любви, наступила страшная трагедия. Не мудрено, что безумная Грета, помешанная на истязании молодых служанок, не смогла совладать с ненавистью по отношению к избраннице собственного сына.
Эндрю полюбил образованную девушку из хорошей купеческой семьи, которая проживала в пригороде Укосмо, довольно близко от парка. Сперва Грета запретила сыну говорить о своей любви к девушке из более низкого сословия. Тогда Эндрю стал встречаться с ней тайно. Грета сильно прогневалась и решилась на кошмарный шаг — во что бы то ни стало убрать невесту. Она наняла своих трёх слуг для чёрного дела. Те выследили Эндрю на свидании, а когда пришла девушка, избили её и Эндрю, а саму девушку привели к графине.
Невеста Эндрю оказалась не так проста, а якобы владела способностями к ведовству. Она прокляла зловещую сумасшедшую графиню проклятьем примерно следующего содержания:
«Твой род сгниёт, а дома превратятся в отхожие места. А псы твои никогда не успокоятся и будут искать себе нового хозяина».
Последняя часть проклятья относилась к трём слугам. Девушку зверски замучили и убили. Эндрю не выдержал позора, поскольку оказался малодушен по отношению к своей матери, не заступившись за возлюбленную, и застрелился у неё на глазах. Грету это не проняло, она прожила ещё какое-то время, а потом слегла. В гроб.
С её слугами не известно, что случилось, но по одной из городских легенд, до сих пор можно видеть разгуливающие по парку три фигуры, не разговаривающие ни с кем и бросающие взгляды на прохожих юных девушек.
Глава 11. Три слуги
В шесть вечера мы встретились с Айрэнн возле её дома, откуда наиболее удобно добраться до парка.
— Я никогда не ходила туда так поздно. Совсем скоро начнёт темнеть, — призналась Айрэнн.
— Не совсем поздно мы туда идём. Всё-таки вечер воскресенья делает парк наиболее многолюдным, — высказала я свои соображения.
Украдкой я наблюдала за Айрэнн. Особенно учитывая то, что я узнала вчера. Сегодня она одета в расклёшенные джинсы, розовые кожаные кроссовки, лёгкую вечернюю розовую куртку.
— Тебе идёт розовый цвет, — улыбнулась я.
Айрэнн засмущалась. На её руке поблёскивал браслет из бусинок розового кварца.
— Я люблю этот цвет. Но считаю, что он глупый, — призналась Айрэнн.
— Тот цвет, который тебе нравится, не может быть глупым, — улыбнулась я.
Волосы Айрэнн, как и всегда, аккуратно расчёсаны, мягкими локонами струились по плечам. Похоже, Айрэнн не любила заколки, хвостики или косички.
— А тебе какой цвет нравится? — поинтересовалась Айрэнн.
— Красный.
— Красный — очень яркий цвет! А я заметила, ты в чёрное любишь одеваться, — улыбнулась моя новая подруга.
На мне сейчас чёрные джинсы и чёрная летняя куртка, кроссовки мои тоже чёрные. Как будто я вырядилась на секретное задание! Я улыбнулась:
— Чёрный цвет удобен и практичен.
— Да, и он ещё защищает от зла.
Я удивлённо посмотрела на неё:
— Почему?
— Когда чёрное зло видит внешне тоже чёрное, оно думает, что видит «своего», и не особо заостряет на тебе внимание, продолжает выискивать себе новую жертву, — улыбнулась Айрэнн. — Защита идёт благодаря маскировке.
— Откуда ты знаешь такие вещи?
— Мне бабушка рассказала, — немного смутилась Айрэнн. — А вот я не люблю чёрный цвет и не во всём согласна с ней. Мне кажется, что чёрный наоборот зло притягивает. Ну а то, что ты любишь красный, это хороший знак, — улыбнулась она.
Мы сегодня особо быстро дошли до парка, Айрэнн тоже спешила, опасаясь скорого наступления темноты. Она предложила:
— Давай далеко заходить не будем, чтоб не заблудиться. У прудов походим, и домой.
— Конечно. Мои родители тоже волнуются, — призналась я. — Еле выбралась из дома!
— Этот парк того стоит, — улыбнулась Айрэнн.
Когда мы вошли под сень первых деревьев, встретивших нас на входе в Мельничий Бор, Айрэнн преобразилась, будто её подменили сказочные чары. Она стала идти бодрее, веселее, увереннее. Плечи расправились, грудь вбирала свежий вечерний августовский воздух.
— Как здорово! Клот, я так тебе благодарна за то, что вытащила меня сюда! Одна я бы вряд ли решилась прийти. Меня сюда словно звали, — поделилась Айрэнн.
— Твои деревья звали тебя? — поинтересовалась я, улыбнувшись.
— Это сложно описать словами. Но мне сегодня с самого утра хотелось сюда прийти. Как будто какая-то потребность.
Айрэнн проговорила это с воодушевлением. Сумерки ещё не начали опускаться, в парке прогуливалось много народу. Мы медленно прошли по аллее в сторону площадки с аттракционами, вышли к прудам, стали обходить их на этот раз с левой стороны. Скоро дошли до строений Гаулов.
Рухлядь и развалины. По каким причинам эти архитектурные памятники забросили, то есть и не сносят их, и не восстанавливают? Так раздумывала я, оглядывая большое одноэтажное высокое строение из красного кирпича, заросшее бурьяном и кустарником, разрушенное больше чем на половину. Это графский хлев. Мы с Айрэнн углубились немного в сторону пешеходных тропинок и дошли до Охотницкого Павильона. Он оказался в лучшем состоянии.
— Здесь последний из рода Гаулов признавался в любви своей невесте, возле Охотницкого домика было тайное место их свиданий. Тут так называемый Соколиный Сад.
Я затаила дыхание. Айрэнн, похоже, ничуть не меньше, чем Рокпок, знала ту зловещую легенду!
— Тут очень хорошее место, оно притягивает сюда всех влюблённых. Днём тут вот эта поляна залита солнцем, и скамейка тоже, — Айрэнн показала мне поляну за зарослями, в которых скрывался Охотницкий Павильон, там стояла лавочка с видом на продолжение