Читать интересную книгу Охотники за головами - Ю Несбё

Сопение и легкий, почти неслышный стук лап позади. И все стихло. Я сразу понял, что к чему, но не успел обернуться. Пес прыгнул. Все было тихо, только мое сердце перестало биться. В следующий миг я упал вперед. Не знаю, способен ли нидертерьер подпрыгнуть так, чтобы вцепиться в загривок среднего роста баскетболиста. Но я – о чем я, кажется, уже упоминал, – не баскетболист. Так что я упал вперед прежде, чем боль взорвалась в моем мозгу. Когти царапнули мне спину, и я услышал звук разгрызаемого мяса и хрустнувших костей. Моих костей. Я попытался схватить животное, но руки не слушались, словно челюсти, сомкнувшиеся у меня на загривке, блокировали связь тела с мозгом – приказы оттуда просто не могли пройти. Я лежал на животе и не мог даже выплюнуть опилки, набившиеся в рот. С пережатой артерией. Мозгу не хватало кислорода. Поле зрения сузилось. Я почти терял сознание. Значит, вот как я умру – в пасти у жуткого жирного куска собачатины. Весьма огорчительно, прямо скажем. До такой степени, что можно и озвереть. Кожу обожгло огнем, ледяная ненависть наполнила тело, просачиваясь к самым кончикам пальцев. Дьявольская радость и внезапная, вибрирующая сила, дающая жизнь и сулящая смерть. Я поднялся во весь рост с этой псиной, висящей у меня на загривке живым палантином. Пошатываясь, попытался отбиться от нее руками, но не сумел ее ухватить. Я понимал, что этот прилив энергии – последняя, отчаянная попытка моего тела спастись, мой последний шанс, что счет пошел на мгновения. Поле зрения съежилось, как в фильме про Джеймса Бонда, во вступительной заставке – а в моем случае заключительной, – и вот уже все черно, кроме дырочки, в которую ты видишь чувака в смокинге, целящегося в тебя из пистолета. И в эту дырку я увидел синий трактор «Мэсси Фергюсон». И последняя мысль посетила мой мозг: терпеть не могу собак. Шатаясь, я повернулся спиной к трактору, перенес тяжесть пса с носков на пятки и рухнул навзничь. Нас подхватили острые зубья тракторной косилки. И я понял по звуку пропарываемой собачьей шкуры, что, по крайней мере, не покину этот мир в одиночестве. Тут поле зрения схлопнулось, и мир стал черным.

Должно быть, меня в нем какое-то время не было.

Я лежал на спине и смотрел в разинутую собачью пасть. Тело собаки, казалось, парило в воздухе, скорчившееся, как эмбрион. Два стальных штыря вонзились в спину животного. Я поднялся на ноги, вокруг все поплыло, и пришлось сделать пару шагов в поисках опоры. Я ощупал ладонью шею – из нее текла кровь в тех местах, где кожу пропороли собачьи зубы. И понял, что схожу с ума: вместо того чтобы идти к машине, я все стоял и не мог отвести взгляда. Я совершил чудо. Калидонский пес пробит копьем. В самом деле прекрасное зрелище. В особенности тем, что он и мертвый разевал пасть. Наверное, неожиданная боль заставила его разжать челюсти, а может, эта порода собак только так и умирает. Как бы то ни было, я любовался яростным и одновременно жалким выражением этой морды, словно пес не только успел понять, что прожил слишком короткую собачью жизнь, но и сполна прочувствовал последнее унижение вот такой позорной смерти. Мне хотелось плюнуть на него, но во рту пересохло.

Вместо этого я нашарил в кармане ключи и поплелся к «мерседесу» Уве, открыл дверь и повернул ключ зажигания. Безрезультатно. Я попробовал снова, нажав на газ. Мертвяк. Прищурившись, я поглядел сквозь переднее стекло. Застонал. Вышел и поднял крышку капота. Было так темно, что я сумел разглядеть только торчащие обрезанные провода. Я не понимал, куда и откуда они должны идти, но сообразил, что именно они обеспечивают маленькое чудо – что машина едет. Чтоб его черти съели, этого полунемца! Надо думать, Клас Греве все еще сидит в лесном домике и ждет, когда я вернусь. Но видимо, уже задумался, что стряслось с его зверем. Спокойно, Браун. О’кей, единственное, на чем я могу отсюда выбраться, – это трактор Синдре О. Не слишком быстрый транспорт, Греве легко меня догонит. Значит, я должен найти машину, на которой приехал он сам, – серебристый «лексус» наверняка стоит на обочине дороги – и обезвредить его так же, как он обошелся с «мерседесом».

Быстрым шагом я устремился к дому Синдре О, отчасти рассчитывая, что тот выйдет на крыльцо, – мне даже отсюда было видно, что входная дверь приоткрыта. Но он этого не сделал. Я постучал и толкнул дверь. В сенях я увидел винтовку с оптическим прицелом и перепачканные навозом резиновые сапоги.

– О?

Это прозвучало не как фамилия, а как мольба о продолжении истории. Каким бы оно ни было.

Затем я вошел в дом, повторяя это идиотское обращение из одного звука. Я словно бы уловил какое-то движение и обернулся. И увидел то, от чего кровь застыла в жилах. Черное, звероподобное двуногое чудовище замерло в ту же секунду, что и я, и теперь смотрело на меня распахнутыми белыми глазами, словно горящими на фоне черноты. Я поднял правую руку. Оно подняло левую. Я поднял левую, оно – правую. Зеркало. Я выдохнул с облегчением. Засохшее дерьмо облепило меня с ног до головы: туфли, тело, лицо, волосы. Я пошел дальше в дом. Толкнул дверь в гостиную.

Человек сидел в кресле-качалке и скалился. Толстый кот сидел у него на руках и щурил на меня свои блядские миндалевидные глаза, как у Дианы. Потом он потянулся и спрыгнул на пол. Лапы мягко коснулись пола, и он направился было ко мне, виляя задом, но вдруг остановился. В самом деле, от меня пахло не розами и не лавандой. После длительных колебаний кот все-таки направился ко мне с громким и настойчивым мурлыканьем. Приспособленцы они, эти кошки, и хорошо соображают, когда им требуется новый хозяин, который их будет кормить. Потому что на прежнего рассчитывать уже не приходится.

Оскал Синдре О объяснялся тем, что от углов его рта в стороны шли кровавые полоски. Иссиня-черный язык торчал из разрезанной щеки, и мне были видны десны и зубы на нижней челюсти. Теперь угрюмый крестьянин напоминал Пакмана из старой компьютерной игрушки, но вряд ли эта широкая улыбка от уха до уха стала причиной его смерти. Еще два кровавых штриха перекрещивались у него на горле. Удушение сзади гарротой – нейлоновой леской или тонкой стальной проволокой. Я со свистом выдохнул через нос, пока мозг бросился реконструировать произошедшее без всякой дополнительной команды с моей стороны: Клас Греве проезжал мимо фермы и увидел на мокрой глине следы моей машины, которые сворачивают во двор. Наверное, он проехал дальше, поставил машину, вернулся пешком, заглянул в амбар и увидел там мою машину. Синдре О наверняка все это время стоял на крыльце. Подозрительный и хитрый. Сплевывал и отвечал уклончиво, когда Греве стал расспрашивать его обо мне. Интересно, денег ему этот голландец предложил? И вошли ли они в дом? Во всяком случае, Синдре О явно оставался начеку, потому что, когда Клас Греве накинул на него сзади гарроту, фермер ухитрился опустить подбородок, так что петля не попала на горло. Они боролись, леска или проволока соскользнула на подбородок, и Греве потянул ее и разорвал Синдре щеки. Греве был силен, и смертоносная удавка наконец оказалась на горле злосчастного старикана. Немое свидетельство немого убийства. Но почему Греве не поступил проще, не воспользовался пистолетом? Как-никак отсюда больше километра до ближайшего жилья. Наверное, чтобы не спугнуть меня, если я где-то рядом. Вдруг меня осенило: да у него просто не было никакого огнестрельного оружия. И я тут же выругался про себя. Потому как теперь оно у него есть, я сам поднес ему на тарелочке. Оставить «глок» на кухонном столе в домике – это каким надо быть идиотом?

Я услышал, как что-то капает, и глянул на кота, устроившегося между моих ног. Розовый язычок ходил туда-сюда, лакая кровь, стекающую по моей разорванной рубашке и капающую на пол. Я почувствовал, как мной овладевает одуряющая усталость. Сделал три глубоких вдоха. Надо сосредоточиться. Начать думать, действовать, это единственный способ не подпустить к себе парализующий страх. Прежде всего – найти ключи от трактора. Я бродил наобум из комнаты в комнату и открывал шкафы. В спальне обнаружилась единственная пустая коробка от патронов. В коридоре я нашел шарф и туго намотал на шею, так что кровь наконец перестала капать. Но ключей не было. Я посмотрел на часы. Греве мог уже спохватиться и начать искать собаку. Наконец я снова вернулся в гостиную, наклонился над трупом Синдре и проверил его карманы. Есть! Даже с логотипом «Мэсси Фергюсон» на брелоке. Времени мало, но нельзя допустить ни малейшей небрежности, надо все делать как можно тщательней. Значит, так: когда найдут Синдре О, то место убийства будет тщательно обследовано, в том числе на предмет следов ДНК. Я помчался на кухню, намочил полотенце и вытер свою кровь во всех комнатах, куда заходил. Стер все возможные отпечатки пальцев со всех вещей, к которым прикасался. Когда я уже стоял в сенях, собираясь уходить, взгляд мой упал на винтовку. А что, если мне наконец повезло, вдруг там остался патрон? Я схватил винтовку и взялся за то, что, видимо, было затвором, дернул, потянул, услышал щелчок в этом, как его, казеннике, что ли, и наконец открыл камору ствола. В ней виднелась только красноватая ржавчина. Патрона не было. Послышался звук, я поднял взгляд. Кот стоял на пороге кухни и смотрел на меня печально и жалобно: я ведь не оставлю его тут? Чертыхнувшись, я пнул эту вероломную тварь, тот отскочил и бросился в гостиную. Затем я протер винтовку, поставил на прежнее место и закрыл за собой дверь, пихнув ее ногой.