Читать интересную книгу Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов

Растолкав отца Василия, он потребовал, чтобы тот облачился как для службы, и выслушал его внимательно. Кащеев желал отпущения греха, которого еще не успел совершить, но имел в помыслах. Батюшка вскоре сообразил, что бандит задумал что-то мерзкое, и желает сделать его своим духовным соучастником. При таком раскладе Кащеев тешил себя надеждой, что Господь не столь сурово его накажет. Ведь священник заступится за своего прихожанина и кару смягчит. Кащеев по старому правилу совковой жизни искал блата с Господом. Бандит, как ни странно, верил в Бога, но понимал эту веру на свой манер.

Чтобы отвязаться от настырного посетителя, отец Василий махнул рукой и отпустил ему грех авансом, после чего в рясе завалился на перины и продолжил сон.

* * *

Вечером Кащеев созвал на совет прикормленных городских чиновников. В баню он их не пригласил, а принял в офисе весьма официально. Данилка Максюта, Славка Стеколкин и Сашка Курдюк, как величал бандит своих корешей, с порога почувствовали, что нынешний собор отличается от обычных загулов у криминального авторитета. Ни поросенка, ни шлюх им пока не предлагали. В кабинете стояла бутылка водки, три бутылки боржоми и соленые огурцы. Подобный стол больше походил на поминки бедного родственника, чем на встречу друзей.

Водку Гена Кащеев разлил сразу. Они и выпили, как на поминках, не чокаясь. Кащеев хрустнул огурчиком и спросил:

— Зачем приходил к мэру афганец?

Стеколкин гадко захихикал:

— Жениться приходил. С дочуркой Вислоухова его Лида расписала.

Гена кивнул, и сменил тему:

— Как думаешь, Данилка, Постный завод построит?

Максюта задумался и налил себе боржоми:

— Трудно сказать. С учетом…

Кащеев перебил:

— А я думаю, построит. Видели технику, что он нагнал в город?

— Впечатляет. — Согласился Курдюк. Все помолчали, потому что не могли понять, куда клонит хозяин. Гена вел себя странно. На женитьбу приезжего афганца никак не отреагировал, обычной ярости к теме строительства цементного завода не проявлял. Это было что-то новое в его поведении. А все новое чиновников, привыкших к предсказуемому единообразию, тревожило.

— Хер с ним, пусть строит. — Наконец изрек Кащеев. Гости переглянулись.

— Тебя завод больше не колышет? — Удивился Максюта.

— Наоборот, радует. Надо осенью сменить мэра и заводик приватизировать. Нас четверо. Я беру пятьдесят процентов, вы остальное. Но и это остальное даст несколько лимонов зеленых в год.

— А если не получится? — Почесал темечко Паперный.

— Что не получится? Приватизировать?

— Нет, сменить мэра.

— Тогда его придется замочить.

В кабинете наступила гробовая тишина. Не то чтобы угроза Геннадия в адрес главы города их сильно обеспокоила. Свои мысли на эту тему Кащеев озвучивал и раньше. Чиновники именно сейчас учуяли в его словах какой-то зловещий подтекст лично для себя, и не ошиблись.

— И сделаете это вы. — Продолжал бандит: — Причем не кто-нибудь один, а все вместе — втроем.

— Как это? — Наконец обрел дар речи Данила Максюта.

— Колун в руки, гурьбой в кабинет, и по загривку. — Кащеев оскалился: — Шутка. Придет время, план сработаем. Но шухер нам не нужен. А насильственная смерть мэра города всегда шухер. Поэтому надо выиграть выборы. А уж, если не сможете, тогда за топор.

Кащеев поднялся, подошел к сейфу, отомкнул кодовый замок и извлек кожаную папку. Вернувшись за стол, раскрыл ее. В папке лежал лист с гербом города, на нем несколько строчек текста. Гена взял раскрытую папку в левую руку и, оттопырив указательный палец, украшенный массивным золотым перстнем с черным бриллиантом, зачитал документ:

«В городскую прокуратуру.

Мы, нижеподписавшиеся, начальник милиции Курдюк, заведующий хозяйственным отделом горисполкома Максюта и инспектор по делам недвижимости и застройки Стеколкин, берем на себя ответственность за ликвидацию мэра города Постникова Тихона Иннокентьевича. Делаем мы это по сугубо идейным соображениям. Товарищ Постников своим руководством довел город до крайней степени нищеты, коррумпированности и криминала. Чтобы остановить его вредную деятельность, мы и пошли на физическое его устранение».

К ащеев закончил читать, отложил папку и вынул из кармана «Паркер» с золотым пером:

— Подписывайтесь.

К ручке никто не прикоснулся. Бандит зло оглядел собравшихся и мрачно заявил:

— Если вы не поставите свои подписи, я вас не убью и даже не уберу с работы. Я перестану вас кормить. Решайте…

— А зачем тебе эта бумага? — Осторожно поинтересовался полковник милиции.

— Она вас повяжет. Иначе, пойдут бабки, перегрызетесь.

Первым потянулся к золотому перу Максюта. Он покрутил «Паркер» в руках, глядя в потолок, почесал концом ручки за ухом и быстро расписался. Вторым подпись поставил полковник Курдюк. Стеколкин раздумывал долго. Ему труднее всех далось решение. В отличие от коллег он мог обойтись и без вливаний бандита. За участки под застройку давали взятки. Но получить куш от того пирога чиновник и не мечтал. Проследив за его витиеватой росписью, Кащеев хмыкнул и забрал папку:

— Теперь об этом парне с Вороньего холма. Пока цементный завод не сдан под ключ, чтоб ни один волосок не упал с его головы. Иначе стройка остановится. Пока есть время, я постараюсь его приручить, а уж потом сверну шею. Фраера, вроде него, верят в бескорыстную мужскую дружбу. Если он клюнет, вопрос снят. Не клюнет, придется подумать о семье кооператора и этой Вислоухой телке. — Кащеев убрал папку в сейф: — Хватит о делах. — И нажал кнопку. Двери раскрылись, и в кабинет, скаля зубы, впорхнули голые шлюхи. Они устроились на коленях чиновников, откровенными пассами пытаясь расшевелить их мужскую плоть. Но широкий жест бандита сегодня успеха не имел. Потенция его гостей ушла на обсуждение перспектив политической жизни города и на подпись итогового документа.

* * *

Если «мальчишник» хозяина закончился, несмотря на потуги девиц, на удивление нравственно, сходка в кафе Какманду его холуев бурно продолжалась. В отдельном кабинете для вип-персон, гуляли Треха, Пятак и Бакс. Последний являлся безусловным авторитетом для всех мелких бандитов и прислуги Кащеева. Бакс иногда потирал лиловатый синяк под глазом, как напоминание о неудавшейся пирушке у подножья Вороньего холма. Все трое люто возненавидели Голенева, и если бы не запрет пахана, давно бы тут не сидели. Но по мере выпитого, а выпили они изрядно, мстительные порывы постепенно брали верх над рассудком. Подонки успели заметить рядом с Олегом красивую девушку, в присутствие которой они были оскорблены и унижены. И это тоже подливало масло в огонь. Разделаться с обидчиком, а потом поиграть с его красоткой понемногу становилось навязчивой идеей троицы.

— Мы его свяжем, посадим у койки, и на его глазах трахнем его телку по полной программе. Пусть повертится, пидер. — Сладострастно предвкушал Бакс, разливая очередную порцию алкоголя.

— Я, так думаю, надо идти под утро. Они спать полночи не будут. Шуры-муры и все такое. А к утру отрубятся. Тут мы и подвалим. — Развивал тему Пятак.

Треха был осмотрительнее:

— А если у него ствол в кармане?

— И мы пушки прихватим. Неужто из-за этой падлы башкой рисковать? — Возразил Пятак.

Бакс криво усмехнулся:

— Башкой, братки, мы все равно рискнем. Кащей узнает, открутит голову мне и вам, глазом не моргнет.

— Не открутит. Скажем, не мы. Мало ли шпаны в городе? — Успокоил Пятак. Хотя понимал, про их поход на Вороний холм Гене донесут быстро.

— Не знаю, Бакс, как ты, но лично я от этого отморозка терпеть обиду не стану. Не таких уламывали…

— Должок отдать хочется. — Согласился бандит: — Чур, только не мочить. Замочим, не простит Кащей.

— Мочить не будем. Мы лучше с его девочкой поиграем. Для него это похуже смерти. — Согласился Треха. Бакс подозвал официантку Свету, ласково шлепнул ее пониже спины и попросил записать расход за ужин в тетрадь хозяина. Пить водку и кормиться в своем кафе Кащеев разрешал шестеркам бесплатно, но желал знать, во что ему это обходится.

* * *

Тоня и Олег шли по тропинке, над рекой, поминутно останавливаясь для продолжительного сладкого поцелуя. Луна растянула по реке серебряную дорожку, в камышах орали лягушки, мерцающая бездна звездного неба создавали сказочный фон для двух влюбленных сердец. Вторую ночь с молодой женой Олег вовсе не хотел проводить под крышей ее родительского дома. С него и одного раза вполне хватило. Спать с красавицей, которая тебе далеко не безразлична, и ограничиться братским объятием, для молодого мужика равносильно небольшому подвигу. Однако бывший афганец справедливо полагал, что место подвигу лучше искать на поле брани, чем добиваться его воздержанием рядом с любимой в постели. И хотя Вера и Павел от ночевки в щитовом домике их сильно отговаривали, Голенев с благодарностью их заботу отклонил.