Я не буду останавливаться на картинах природы Гренландии, подробно и хорошо описанных путешественниками. Эта книга о доселе неизвестных или малопонятных явлениях северной Гренландии и о приключениях, которых еще не было в полярных исследованиях.
В четверг 27 июля мы бросили якорь в гавани Годхавна – главного поселения Северного инспектората датской Гренландии. Место это не изменилось за те пять лет, с тех пор как я его видел; не появилось новых строений, и площадь была так же пуста, как и раньше. Семейства инспектора Андерсена и губернатора Карстенса разрослись, но инспектор и миссис Андерсен остались такими же, как и раньше, – милой, гостеприимной парой. Мы узнали, что Ганс Хендрик, эскимос, сопровождавший множество экспедиций (в свое время была даже опубликована его автобиография на английском), умер три года назад. Я отправился с миссис Пири и профессором Гейльприном к инспектору Андерсену, и члены экспедиции получили право свободного передвижения. Большая часть из нас отправилась для практики на ледяной покров, спускающийся с вершины острова. Понадобилось четыре часа, чтобы добраться до края ледяного покрова на высоте 2400 футов над уровнем моря. Отсюда мы наслаждались видом вокруг и под нами – подобного не увидишь нигде, кроме как в Гренландии.
Прямо у наших ног раскинулись город и гавань Годхавн с домами – маленькими пятнышками. «Коршун» и датский бриг в гавани казались детскими лодочками. За городом и бухтой Диско, в направлении на юго-восток, виднелись Эгедесминд[30] и туманные Кронпринцевы острова. К западу голубые воды Баффинова залива простирались вдаль до тех пор, пока не исчезали в золотом блеске западного солнца. Левее, над ледяным покровом, тихие воды бухты Диско были покрыты сотнями айсбергов, отколовшихся от гигантского ледника Якобсхавн, блистающее чело которого, прорывающее темный круг гор, было заметно на восточном горизонте. За нами лежал вечный, сплошной ледяной покров, гладкий, как мрамор, со слегка волнистой поверхностью. Мы построили пирамиду высотой 8 футов в память нашего посещения, положив в нее в жестяном ящике листок с датой и списком членов экспедиции и несколько американских монет.
Затем мы вернулись на «Коршун», утомленные и голодные, но полные впечатлений от нашей первой гренландской прогулки.
Следующий день был посвящен экскурсиям по окрестностям. Вечером профессор Гейльприн, Аструп, Кинили, миссис Пири и я обедали у инспектора Андерсена. После обеда мы полюбовались туземными танцами в одном из правительственных строений, а затем провели прекрасный вечер в доме инспектора.
Я намеревался отправиться в путь рано утром в понедельник, но юго-западный ветер, сопровождаемый густым туманом, задержал нас в гавани до 2 часов пополудни, когда мы вышли с развевающимися флагами и с салютом из пушки. Повернув к северу, мы прошли вдоль берега острова Диско, и спустя 36 часов бросили якорь в гавани Упернавика. В течение всего этого времени мы шли по морю, на котором едва была заметна легкая зыбь. За исключением айсбергов, льда на море не было. Вайгат, полуостров Нугсуак, широкое устье фьорда Оменак с большим внутренним льдом, возвышающимся над ним и хорошо заметным издали, и величественная гора Сандерсон-Хоуп, – в этот момент все они предстали в своем самом прекрасном и величественном виде.
Я узнал, что Бейер, губернатор Упернавика, не сможет выделить нам ни одного каяка или туземного переводчика, чтобы он мог сопровождать нас, поэтому, посетив его с официальным визитом в сопровождении профессора Гейльприна и миссис Пири, я продолжил свой путь, оставив позади самый северный город на земном шаре. «Коршун» шел по летнему морю, вдоль многочисленных красно-коричневых островов, словно стороживших полярный берег. В просветах между горами и с вершины каждого фьорда на нас смотрела мраморная поверхность внутреннего льда; трещины в нижних его частях иногда были видны невооруженным глазом.
Мы прошли, не заметив совершенно льда, мимо камней-реперов, которыми китобои измеряют необходимое для свободного прохода пространство в своих ежегодных сражениях с ледяными полями. В 6 часов утра мы подошли к Утиным островам, хорошо известному сборному и наблюдательному пункту китобоев, пережидающих здесь, пока откроется ледяная преграда залива Мелвилла. У этих островов мы оставались до вечера и хотели запастись яйцами гаг, которые несутся здесь тысячами. К сожалению, мы пришли слишком поздно – яйца уже были насижены и стали несъедобными.
Покинув острова, мы отправились прямо к мысу Йорк с самыми радужными надеждами быстро пройти через залив Мелвидла и, может быть, достичь Китового пролива 4 июля; в этот день, более 275 лет тому назад, знаменитый Баффин бросил якорь в проливе. Однако нас ждало жестокое разочарование. В шестнадцати милях к северу от Утиных островов нам преградили путь паковые льды залива Мелвилла, и, пройдя вдоль его края вплоть до Чертова Пальца[31], а затем назад, снова на запад, в поисках прохода, «Коршун» в 7.30 утра 2 июля направил свой крепкий нос прямо в паковые льды и начал долгую борьбу.
Гренландский ледяной покров, видневшийся над береговой линией гор, казался очень неровным и изрезанным расщелинами. Я, однако, не сомневался, что дальше, во внутренних областях, он предоставит нам благоприятные условия для санного путешествия, какие я и ожидал найти на внутреннем льду северной Гренландии. Озадаченный льдами залива Мелвилла, я в самом начале своей полярной работы столкнулся с одной из вполне обычных превратностей полярного исследования на судах, в то время как в нескольких милях к востоку от нас находилось внутреннее ледяное плато – великолепный путь к дальнему северу.
Паковые льды, когда мы впервые встретили их, уже подтаяли и были толщиной от шести до пятнадцати дюймов. Ледяные пластины, очень маленькие и закругленные ледяные поля, с поперечником, в среднем, около 25 футов, и многочисленные айсберги были рассыпаны среди паковых льдов. Когда же мы прошли дальше, толщина некоторых пластин достигала шести-семи футов.
Мы шли, хотя и в рваном ритме, всю ночь на 4 июля, но на следующее утро лед сделался толще, и мы дрейфовали, совершенно беспомощные, в его объятиях целую неделю. Праздничный день 4 июля мы отметили выстрелом судовой пушки, а поднятие флагов было встречено ружейным салютом. Мы выпили за процветание родины, а затем сделали групповые снимки экспедиции с «Коршуном» на заднем плане. На обед у нас была жареная гага, пудинг и пунш «Залив Мелвилла», состоявший из снега, молока, рома, лимонного сока и сахара. Наше празднование национального торжества выдалось на славу, за исключением пунша: ром был не из лучших и, очевидно, был взят в большем, чем нужно, количестве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});