Поскольку добрый рыцарь без страха и упрека только и ждал, чтобы Всевышний его простил, то сей же час он отдал душу Искупителю, а Господь в милости своей ее принял.
Франциск I в Павии. Пленник Карла V. 1524–1526
После целой череды поражений, причиной коих стала бездарность главнокомандующего, королевского фаворита адмирала Бонниве, Франциск I в третий раз потерял Миланское герцогство. Французская армия вернулась домой уже под командованием графа Сен-Поля. Бонниве был тяжело ранен, Баярд, рыцарь без страха и упрека, погиб во время отступления, когда выстрелом из аркебузы ему перебили крестец. Император Карл V и король Англии Генрих VIII, его союзник, прислушались к предложениям коннетабля де Бурбона, чья оскорбленная гордость и недовольство несправедливым отношением короля Франциска I заставили его предать родину и забыть собственную честь. Французский вельможа предлагал врагам своей страны войти во Францию через Прованс, вместе с его победоносной армией, а затем двинуться на Париж, по пути стирая с лица земли непокорные крепости и города.
Дух народного сопротивления стремительно охватил Францию, и оказался он гораздо мощнее, чем предполагали Бурбон и испанские капитаны, которых навязал ему в спутники император. Без труда они захватили Антиб, Фрежюс, Экс, и Бурбон уже добавил к своему герцогскому званию титул графа Провансальского, но тут на его пути встал Марсель. Император потребовал начать осаду: он хотел превратить этот древний, необычайно удачно расположенный город в ключевой пункт, где смыкались бы его германские и испанские владения. Однако марсельцы отказались открыть ворота французскому вельможе – изменнику родины; они вооружились, все до единого, спешно построили за непрочными, вскоре разрушенными картечью стенами второй ряд укреплений, который назвали стеной Дам, потому что все женщины города работали на их строительстве с великим рвением. Наверх подняли пушки, и их ядра, пробив шатер маркиза Пескары, убили находившихся рядом с ним капеллана и двух офицеров.
Испанский генерал не любил Бурбона. «Смотрите, – сказал он, указав на трупы, – вот так смиренные правители Марселя посылают вам ключи от своего города! Послушайтесь моего совета, – добавил он, – вернемся поскорее в Милан, мы его изрядно разорили, и теперь нам могут оказать прием, какого мы не ждали». Выйдя из-за стола, Пескара вскочил в седло, за ним последовали многие его офицеры. Бурбон остался почти в полном одиночестве, когда узнал, что к Марселю приближается армия Франциска I. Тяжко было герцогу отступать перед неприятелем и королем, своим обидчиком, которого он предал и пытался лишить трона, но ничего нельзя было поделать: коннетаблю пришлось убраться в Италию следом за испанцами.
Король Франциск I почти сразу же пустился за ним в погоню. Когда он подошел к Милану, оказалось, что городские укрепления почти совсем разрушены, и город охраняет лишь малочисленный гарнизон. Армия императора отступила перед королем Франции, повсюду валялись трупы лошадей и брошенные кирасы – признак того, что армия отходила в беспорядке, а ее солдаты с трудом передвигали ноги. Бурбон покинул Италию, намереваясь набрать в Савойе и Германии новые войска из ландскнехтов: те когда-то ему служили и теперь толпами спешили вновь встать под его знамена. Он покинул Италию один и почти без средств, а через три месяца вернулся туда, перейдя через горы, с армией в двенадцать – тринадцать тысяч человек. Солдаты, гордившиеся своим командиром, были заранее уверены в успехе. Даже те в императорской армии, кто больше всех его ненавидел – вице-король Неаполя, господин де Ланнуа и маркиз Пескара, – не могли не восхищаться его беспредельной храбростью и неистощимостью ума.
Для Франциска I кампания началась удачно. «Ему оставалось только вытеснить отступающую армию на территорию Венецианской республики, – рассуждали старые генералы. – У испанцев не хватит сил, чтобы удержаться в Миланском герцогстве, и они будут вынуждены укрыться в Неаполитанском королевстве». Но Франциск I втайне мечтал овладеть Неаполем и не хотел загонять туда испанцев, надеясь вскоре легко с ними разделаться. Он прислушивался к советам адмирала Бонниве, все еще пребывавшего у него в милости, несмотря на недавние поражения, и решил снова отвоевать крупнейшие города Ломбардии, начав с Павии, второй по значимости после Милана. Узнав эту новость, Пескара сказал, потирая руки: «Только что победили нас, и вот мы уже сами близки к победе». Четыре месяца Антонио де Лейя, старый полководец, отважный и упрямый, каким и подобает быть испанцу, стоял под стенами Павии со всем огромным французским войском, но так и не сумел взять город. В Павии царил страшный голод, когда армия императора, получившая подкрепление и заново снаряженная, появилась в тылу осаждавших, таким образом заблокировав их. Войском в двадцать с лишним тысяч человек командовали Ланнуа, Пескара и Бурбон.
Франциск I
Однако осада продолжалась, потому что король так тщательно окопался в своем лагере, что императорская армия не решилась его атаковать. С другой стороны, испанская армия испытывала нужду в деньгах и продовольствии, поэтому сражение становилось неизбежным. «Сто лет кампании обходятся дешевле, чем один день сражения, – говорил маркиз Пескара, – потому что исход рукопашной схватки непредсказуем, в ней можно потерять все, что было завоевано искусными маневрами; но когда больше невозможно вести кампанию, лучше все поставить на карту и вступить в сражение, чем без боя отдать победу противнику».
Старые французские военачальники придерживались того мнения, что не следует покидать укрепленный лагерь и подставлять себя под удар испанцев.
Бонниве, как обычно, имел противоположное мнение. «Наши короли сами по себе приносят победу, – заявлял он, – пример тому – наш маленький король Карл VIII при Форнуово, король Людовик XII при Аньяделе и наш король, тот, что сейчас с нами, – при Мариньяне. Не в обычае французов вести войну при помощи всяческих хитростей, они бьются с открытым забралом, лицом к лицу с противником. Разве наш король не заставит сражаться даже самого последнего труса?»
Обе армии имели примерно равные силы, но генералы императора превосходили французов в знаниях и военном искусстве. Это стало ясно уже в первые часы сражения 24 февраля, хотя преимущество поначалу было на стороне Франции: удачно размещенная артиллерия осыпала градом снарядов немецкие и испанские части, вступившие в парк Мирабель, где располагался лагерь короля Франции.
«Видно было только, как в воздух взлетают руки и головы, – рассказывал очевидец. – Маркиз Пескара дал знать герцогу Бурбонскому и господину де Ланнуа, что им следует поскорее прийти к нему на помощь.