– Что открылось князю Андрею через образ неба?
– Страдание как истина движения жизни.
Ему пришло озарение. «Где оно, это высокое небо, которого я не знал до сих пор и увидал нынче? — было первою его мыслью. — И страдания этого я не знал также, — подумал он. — Да, я ничего, ничего не знал до сих пор».
– Небо, как и космос в целом – вечны. Люди не задумываются об этом в повседневной жизни. Но когда верующий человек подходит к черте, за которой – вечность, он может понять небо как символ.
– Нечто подобное испытал и Пьер Безухов, который увидел комету?
– Не совсем так. Князь Андрей эмоционально погрузился в восприятие неба, а Пьер вступил в мысленный диалог с кометой, когда, при въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открывалось его глазам. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная во всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 года. Та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере эта светлая звезда с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив, Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая как будто с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место на черном небе и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими мерцающими звездами. Пьеру казалось, что комета вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
– Как ощущается состояние интенсивного осознавания?
– Я назвал бы это раздраженным состоянием души, когда человек чувствует, что совершается в один миг вся его жизнь, и когда обдумает человек в одну секунду больше, чем другой раз годами.
– Оно всегда приходит после эмоционального потрясения или иногда предшествует ему?
– Иногда предшествует. Например, князь Андрей знал, что будущее сражение должно быть самым страшным изо всех тех, в которых он участвовал. Возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний.
– В состоянии интенсивного осознавания изменяются ценностные приоритеты?
– Конечно. После Аустерлицкого сражения Наполеон объезжал поле битвы и, видя Болконского, лежащего со знаменем в руках, сказал: «Voila une belle mort»5. Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire6 того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову. Он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нему облаками. Ему было совершенно все равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил о нем. Князь Андрей рад был только тому, что остановились над ним люди. Он желал только, чтобы люди помогли, возвратили бы его к жизни, которая казалась столь прекрасной, потому что он теперь ее иначе понимал.
– Почему он не попросил помочь ему? Он не мог говорить?
– Мог. Но ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, что он не мог отвечать ему. Да и все казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, значения которой никто не мог понять, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто из живущих не мог понять и объяснить.
– Меняется ли отношение к людям после того, как с человеком произошел подобный духовный переворот?
– Да. Много позднее, когда князь Андрей в несчастном, рыдающем, обессиленном человеке, которому только что отняли ногу, узнал Анатоля Курагина, человека, который отнял у него любимую женщину, он не пожелал зла своему врагу. Он видел, как Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал.
«Да, это он; да, этот человек чем-то близко и тяжело связан со мною, — думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. — В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью?» — спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими руками, с готовым на восторг, испуганным и счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда-либо, проснулась в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между ним и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце».
– И он простил Анатоля?
– Простить можно поступок, а князь Андрей изменил отношение.
– Князь Андрей подошел к смерти в расцвете лет. А как чувствуют ее приближение старики?
– По-разному. Например, старик раскольник хорошо знал, что говорил, и то, что он говорил, имело для него ясный и глубокий смысл. Смысл был тот, что злу недолго остается царствовать, что агнец добром и смирением побеждает всех, что агнец утрет всякую слезу, и не будет ни плача, ни болезни, ни смерти. И он чувствовал, что это уже совершается, совершается во всем мире, потому что это совершается в просветленной близостью к смерти душе его.
– Но ведь он знал это и ранее.
– Знал, но теоретически. А тут духовному взору его открылось все то, чего он так страстно искал и желал в продолжение всей своей жизни. Среди ослепительного света он видел агнца в виде светлого юноши, и великое множество людей из всех народов стояло перед ним в белых одеждах, и все радовались, и зла больше не было на земле. Все это совершилось, старик знал это, и в его душе и во всем мире, и он чувствовал великую радость и успокоение.
– Радость и успокоение? Разве такое может быть?
– Я думаю, да.
Окончание повести «Смерть Ивана Ильича»: «И вдруг ему стало ясно, что то, что томило его и не выходило, что вдруг все выходит сразу, и с двух сторон, с десяти сторон, со всех сторон. Жалко их, надо сделать, чтобы им не больно было. Избавить их и самому избавиться от этих страданий. «Как хорошо и как просто, — подумал он. — А боль? — спросил он себя. — Ее куда? Ну-ка, где ты, боль?»
Он стал прислушиваться.
«Да, вот она. Ну что ж, пускай боль».
«А смерть? Где она?»
Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было.
Вместо смерти был свет.
– Так вот что! — вдруг вслух проговорил он. — Какая радость!
Для него все это произошло в одно мгновение, и значение этого мгновения уже не изменялось. Для присутствующих же агония его продолжалась еще два часа».
– Чужая смерть влияет так же?
– Не так же, но влияет. К человеку может прийти понимание того, что он сделал.
Позднышев говорил: «Я начал понимать только тогда, когда увидал ее в гробу… Только тогда, когда я увидал ее мертвое лицо, я понял все, что я сделал. Я понял, что я, я убил ее, что от меня сделалось то, что она была живая, движущаяся, теплая, а теперь стала неподвижная, восковая, холодная и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя. Тот, кто не пережил этого, тот не может понять».