— Идемте, Ахмет! Идемте, ван Миттен! — воскликнул он. — В дорогу! В дорогу! В дорогу!
Он был уже в дверях, когда Селим остановил его.
— Друг Керабан, — сказал он, — одно простое соображение.
— Никаких соображений!
— Хорошо, одно простое замечание, которое я хотел бы сделать вам.
— А у нас есть время?
— Послушайте меня, друг Керабан. Закончив это путешествие вокруг Черного моря и прибыв в Скутари, что вы будете делать?
— Я?.. Ну я… я…
— Вы, я полагаю, не собираетесь обосноваться в Скутари навсегда, забыв о Константинополе, где, как-никак, ваш торговый дом?
— Нет… — ответил Керабан, поколебавшись какое-то время.
— В самом деле, дядя, — заметил Ахмет, — коль скоро вы упорствуете в том, что больше не пересечете Босфор, наша свадьба…
— Друг Селим, нет ничего проще! — заговорил Керабан, хотя чувствовалось, что заданный ему вопрос продолжает затруднять его. — Кто помешает вам приехать вместе с Амазией в Скутари? Всего десять пара с каждого — и вы переберетесь через их Босфор. Ведь ваша честь не вовлечена в это дело, в отличие от моей!
— Да, да! Приезжайте в Скутари через месяц! — воскликнул Ахмет. — Будете нас там ждать, милая Амазия, а мы постараемся не задерживаться слишком долго.
— Хорошо! Отправляйтесь в Скутари, — ответил Селим. — Именно там мы отпразднуем свадьбу. Но, друг Керабан, вы, значит, не вернетесь в Константинополь после свадьбы?
— Я вернусь, — воскликнул Керабан, — конечно же я вернусь!
— А как?
— Ну… Или этот оскорбительный налог будет отменен, и я перееду через Босфор, не платя…
— А если он не будет отменен?
— Если он не будет отменен… — ответил господин Керабан с величественным жестом. — Клянусь Аллахом, я вернусь по этому же пути и повторю путешествие вокруг Черного моря!
Глава одиннадцатая,
в которой в эту фантастическую историю о путешествии начинает примешиваться драматический момент.Все уехали, покинув виллу. Господин Керабан — чтобы совершить путешествие, ван Миттен — сопровождать своего друга, Ахмет — следовать за дядей, Низиб и Бруно — потому, что они не могли поступить иначе. Дом опустел, если не считать пяти или шести слуг, занимавшихся своими обязанностями. Сам банкир Селим уехал в Одессу, чтобы вручить путешественникам рубли в обмен на их турецкие пиастры.
Две молодые девушки, Амазия и Неджеб, остались на вилле почти одни.
Мальтийский капитан хорошо знал это. Все перипетии[152] предшествовавшей сцены прощания наблюдались им с интересом, который легко понять. Отложит ли господин Керабан свадьбу Амазии и Ахмета до своего возвращения? Он отложил ее — вот первая счастливая карта в игре капитана. Согласится ли Ахмет сопровождать своего дядю? Согласился — вторая счастливая карта!
Наконец, и третья — самая главная: Амазия и Неджеб остались теперь в одиночестве на вилле или, по крайней мере, в галерее, выходившей прямо на море. Тартана находилась в полукабельтове. Шлюпка ждала у подножия лестницы. Матросы повиновались по первому знаку. Теперь все зависело от его желания.
Было очень соблазнительно применить силу, чтобы завладеть Амазией. Но, — осторожность прежде всего! Не полагаясь на волю случая и решив к тому же не оставлять никаких следов похищения, Ярхуд принялся размышлять.
Был самый разгар дня. Если он попытается действовать силой, то Амазия позовет на помощь. К этому присоединит свои крики Неджеб. Они могут быть услышаны слугами. А те увидят, как «Гидара» торопится покинуть Одесский залив. И это наведет на след… Нет! Лучше, пожалуй, дождаться ночи. Важно, чтобы отсутствовал Ахмет. А его не будет!
Поэтому мальтиец остался сидеть в отдалении, на корме своей шлюпки, которую частично скрывала балюстрада[153], и продолжал следить за обеими девушками, не подозревавшими о присутствии этой опасной личности.
А вообще-то, если бы, как условились, Амазия и Неджеб прибыли на борт тартаны закупить ткани, там было бы видно — уместно ли действовать сразу или все-таки дожидаться ночи. К такому выводу пришел наконец Ярхуд.
После отъезда Ахмета Амазия, сраженная этим неожиданным событием, молчаливо и задумчиво смотрела на далекий горизонт, уходивший в сторону севера. Там вырисовывалось побережье. По нему должны были упорно следовать путешественники; там была дорога, на которой задержки и, возможно, опасности подвергали испытанию господина Керабана и всех, кого он увлек за собой, вопреки их воле. Если бы свадьба уже состоялась, то она не поколебалась бы сопровождать Ахмета! Дядя не захотел бы противодействовать. Нет! Ей казалось, что, став племянницей Керабана, она обрела бы влияние на него. Уж тогда-то ей удалось бы остановить дядю на том опасном пути, по которому его увлекало упрямство. А теперь, оставшись в одиночестве, невеста должна ждать много недель… Только после этого они встретятся с Ахметом на вилле в Скутари, где совершится их бракосочетание.
Но если Амазия грустила, то Неджеб была в ярости от этого упрямца — причины всех разочарований. О, если бы речь шла о ее собственном браке, молодая цыганка не позволила бы вот так похитить своего жениха! Она смогла бы противостоять самодуру! Нет! Все было бы по-другому.
Неджеб подошла к Амазии. Взяла ее за руку, подвела к дивану, заставила сесть и, подхватив подушку, устроилась у ног госпожи.
— Милая хозяйка, — начала она, — на вашем месте вместо того, чтобы сокрушаться о господине Ахмете, я обрушила бы проклятья на голову господина Керабана.
— Какой смысл? — спросила Амазия.
— По-моему, это было бы не так грустно, — сказала Неджеб. — Если хотите, мы обрушим на него целую гору проклятий! Он их заслуживает, и уверяю вас, что я примерно его накажу!
— Нет, Неджеб, — остановила служанку Амазия. — Поговорим лучше об Ахмете. Я должна думать только о женихе. Лишь о нем!
— Ну что ж, поговорим, дорогая хозяйка, — согласилась Неджеб. — Это действительно самый очаровательный жених, о каком может мечтать девушка. Но дядя его! Этот деспот[154], эгоист мог сказать только одно слово, но не сказал! Ему надо было уделить нам только несколько дней, а он отказался! Поистине такой господин заслуживает…
— Давай говорить об Ахмете.
— Да, милая хозяйка! Как он вас любит! Какой счастливой вы с ним будете! О, Ахмет был бы совершенством, если бы не подобный дядя! Из чего он только сделан? Знаете, Керабан хорошо поступил, что не взял себе жену. Одну или нескольких. Своим упрямством он взбунтовал бы всех, вплоть до рабов своего гарема!