Прорываться самим? Я даже не берусь просчитать шансы! Смотря, с какими силами нам пришлось бы столкнуться, на каких условиях — разрозненные стычки или массированные атаки. До какого предела мы истратим оборонительный и атакующий потенциал, до какого рубежа. И вдруг мимолётно, просто представил:
Нескончаемая по счёту атака палубной авиации! Звёздный налёт! Тающий боекомплект зенитных ракет. Задрав стволы, долбят взахлёб АК-725! В небе росчерки, разрывы, горящие, сбитые, падающие самолёты! Уже поверженный на излёте изломанным крылом [89]«Корсар» врезается в антенны надстройки.
Как следствие — пожар, какие-то вырубившиеся системы, отказы средств обнаружения и ведения огня! В то время как из-за горизонта стягиваются крейсера со сворой эсминцев, паля, паля…
«…случайным шальным снарядом отправляя нас в ещё один нокдаун! И мы, отбиваясь до последнего, творим чёрное… последним доводом»!
— Не знаю, — Скопин покачал головой, — для этих годов мы, конечно, вундерваффе [90], но будь я проклят — скорей вундервафля. Не по профилю нам.
Честно? Я бы ставил только на удачу. Так что на данном этапе Левченко со своей эскадрой нам нужен больше чем мы ему. Без них мы обречены на бой с поражением.
И покачал мечтательно головой:
— Эх… ну почему не провалиться сюда на «Петре Великом», тот который ТАРКР. Вот там-то моща была, настоящий имперский крейсер на атомной тяге — здоровенный океанский киллер, начинённый ракетными батареями. С «Гранитами» наперевес разогнали бы всю эту англосаксонскую «союзную» свору на раз.
— Товарищ командир, — вклинился вахтенный, — получили «квитанцию». Ответили: «Принято. Ждём».
Это заметно взбодрило:
— Вот видите. Теперь-то, если всё срастётся, надеюсь, «наши мёртвые нас не оставят в беде», м-мда, «…наши павшие — как часовые» [91].
В приоткрывшуюся створку ангара заглянул кто-то из техников, призывая на погрузку. Снаружи доносился свист раскручивающихся роторов. Снаружи изрядно трепал ветер.
Вертолёт взлетал без заблаговременной смены курса корабля, не обращая внимания на розу ветров, не зависая над палубой, быстро отваливая в сторону от побочных вихревых эффектов.
Ведомый двумя членами экипажа Ка-25 уносил командира и замполита в рискованную прогулку, на сомнительную встречу, к далеко непростым переговорам.
С этого порога события стали развиваться совсем в другом ключе [92].
Безызбежные обстоятельства
Мы все стойм на плечах предков.
Фигура командира, гранитно восседающего в кресле ходового мостика, или там, многозначительно что-то рассматривающая на прокладочном столике в штурманской, производила впечатление на рядовых и офицеров крейсера. Нужное и правильное впечатление.
А он же… лезло всякое в голову.
Для него день, ночь — сутки прочь, дробились на фрагменты, что-то выхватывая вниманием — важное, что-то пропуская второстепенным, что-то оставляя «заметкой на полях», на опосля.
Всё ещё экзотично было позиционировать и видеть противолодочный крейсер проекта 1123 «Кондор», сошедший со стапеля в 1965 году, в составе Эскадры Открытого океана — кораблей, достроенных и спущенных на воду в разгар минувшей войны. Тут же оговариваясь: неважно где, и неважно в какой из, как оказывается, редакций этой, нынешней, войны. Из какого бы там космогонического «мифа» не явился один, чтобы встретить не менее «мифических» других.
Тут ещё и особист на общей волне, напросившись на рюмку «чаю», ненароком подкинул эмоциональным:
— Насколько он всё-таки враждебен… могучее животное Океан. Эта бесконечная солёная вода, разлитая по планете.
Атлантика поздней осени кроме дурных погод иных не предполагала. Хватало стремящихся с северных широт ветров. Свой колорит наверняка накладывала и близость скованной льдами Гренландии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это ваше, про «Одиссею»… коли подумать, — полковника, наверное, очень порывало высказаться. Постфактум, — только сейчас начинаю понимать: дорога без возврата. Без возврата?
— Да, — только и промямлил в ответ.
— Ну, вам-то не привыкать нырять в прошлое, — это сошло бы за легкомыслие, если бы не пасмурный вид, — опыт, как говорится, уже есть…
— Ничего общего…
Особист бубнил что-то ещё. Немного несобранно — выпить «крепкого» и крепко подумать не вязалось. Паузы после реплик будто просили всякий раз подтверждений. И каперанг, сам больше склоняясь к крепкому чаю, всякий раз бросал короткие и неохотные «да».
В итоге прорвало и его:
— До недавнего и я полагал, что прошли те времена экспансий в пределах и за пределы известной ойкумены. Когда мореплаватели проживали (и переживали) походы, дальние морские экспедиции к ещё неизведанным землям, как целые жизни и целые судьбы. В людской памяти оставались лишь вернувшиеся, а сколько пропало, сгинуло на морских просторах, или же ступивших на нехристианские, языческие земли…
И он всё-таки махнул залпом полные стописят:
— Мы плывём не как 300 лет назад колумбовские изыскатели — за открытием новых земель. Это не поход-кругосветка, и не «Ноев ковчег» — здесь нет «вторых половинок».
Мы куча мужиков у чужих берегов. И многие совсем молодые, толком не вкусившие соль земли, но уже вобравшие соль моря. Более полутыщи мужчин, отрезанных от остального мира и суши на утлом… да-да! — по меркам океанских пространств, в объёмах палуб, кают и помещений — на утлом судне! И наравне с этим — «войсковая часть», боевой организм, собранный, заключённый в стальную коробку, плывущую по волнам.
Забили до отказа этот металлический водоплавающий муравейник… человейник, с якобы оправданными задачами под одной общей задачей, и непонятным в глобальном понимании предназначением.
Что океан?..
Беспощадная красота стихии, искушающая нашу судьбу — случится ему, он убьёт нас без задней мысли. Смерть всего лишь бессознательный инструмент природы. Худший противник это противник разумный, тот, который за пультами боевых комплексов или там, у казёнников разнокалиберных орудий. Те, кто по ту сторону шахматной доски.
И все мы, в чужих и дальних морях, для того чтобы сойтись в неизбежной драке. Как в природе — самцы сходятся в схватке ради…
— Ради?..
— Ради навалять вражине-конкуренту! Чтобы получить права на территорию охоты и кормёжки. И на право спариваться, скажем уж на всякий случай, — выдавил улыбку Геннадьич.
Приоткрыл иллюминатор, немедленно засквозивший холодом, вторгая в командирскую каюту тяжёлую и мерную поступь пятибалльной силы природы.
Чу, к этому всеобъемлющему гуду прибился отдалённый и наплывающий, и начинающий доминировать рокот поискового вертолёта.
…капитан 1-го ранга Скопин, прикрыв глаза, впустил в себя этот звук… и вчерашние воспоминания. Когда захлопнув за собой сдвижную дверь Ка-25, оказавшись внутри грузового отсека, он летел навстречу обстоятельствам. На встречу с людьми, которые были далеко не книгопечатными персонажами, существуя и когда-то, и ныне сейчас.
Рандеву
Если подумать за пилота барражирующего самолёта-разведчика Як-9ДД, наверняка он старательно и во всех подробностях рассматривал чужой определённо специфичной конфигурации корабль. Отделившийся от его палубы летательный аппарат, направившийся в сторону дислокации эскадры, не мог не привлечь внимания. И уж тем более, изумлённый интерес вызвал поднявшийся вслед, с той же короткой палубы, самолёт — сначала невероятно вертикально, затем плавно и не менее фантастически переходящий в горизонтальный режим.
Это был тот самый остроносый самолёт со скошенными крыльями, с которым он ранее накоротке повстречался в воздухе.
Реактивная машина совершила демонстрационный круг, немного сблизившись точно показывая себя, и вернулась на свой корабль-носитель, повторив тот же вертикальный трюк только уже с посадкой.