Читать интересную книгу Франклин Делано Рузвельт - Рой Дженкинс

В следующие пять месяцев ряд общих решений Великобритании и Франции, а также решительные действия Гитлера полностью удовлетворили этому условию. И все же не совсем ясно, какую личную выгоду преследовал Рузвельт. Он мог бы сделать выбор в пользу своей коллекции марок и тихой загородной жизни в Гайд — Парке (его мать, которая здравствовала вплоть до сентября 1941 года, весьма это приветствовала), вместо чувства разочарования, которое его поджидало в Вашингтоне. Но глубоко внутри этот один из величайших политических деятелей в истории западного мира отчетливо осознавал вселенскую тоску, которая его ожидала в Гайд — Парке.

У Рузвельта также был ясный взгляд на вещи — более чем у кого‑либо из его помощников, за исключением Айкса, Моргентау и Гопкинса. Он имел серьезно обоснованные аргументы против фашизма как угрозы культурным ценностям и безопасности Соединенных Штатов.

Таким образом, вероятно, к Пасхе 1940 года он уже принял решение и укрепился в своем намерении после вторжения Гитлера в Норвегию и Данию и оккупации Голландии, Бельгии и Франции. Рузвельт демонстрировал возрастающую воинственность и уверенность в необходимости остаться на третий президентский срок, подписав в июне назначение двух беспартийных депутатов на посты министров в Кабинете. Он отправил в отставку двух «миротворцев» от Демократической партии, возглавлявших военное министерство и военно — морское министерство США, назначив на их место приверженцев интернационализма от Республиканской партии. Генри Л. Стимсон, который занимал пост министра обороны при президенте Тафте и пост государственного секретаря при Гувере, возглавил военное министерство (сухопутные войска включительно). Франк Нокс, издатель из Чикаго, который участвовал в президентской гонке в паре с Альфредом Лэндоном в 1936 году (в качестве соперника Рузвельта), возглавил военно — морское министерство. Тем не менее, ФДР был убежден, что если уж ему и суждено впервые нарушить прецедент, созданный в 1796 году Джорджем Вашингтоном, который не допускал возможности третьего президентского срока, то это должно было выглядеть с его стороны как спонтанная и вынужденная необходимость, а не жажда беспрерывной власти. Он достиг этого результата благодаря отточенному политическому мастерству, которое хотя и изменило ему в последние два года, но осталось неотъемлемой частью его арсенала. Итоги первого и единственного голосования в Чикаго приводим далее: Рузвельт — 496 голосов, Фарли — 72, Гарнер — 6, Тайдингс — 9, и Халл — 5.

Безусловно, одним из мотивов Рузвельта, заставившим его принять решение идти на третьи президентские выборы, была его уверенность в том, что именно он, как никто из кандидатов, сможет оказать помощь Европе в ее усилиях противостоять нацизму. Однако как только Рузвельт окунулся в предвыборную борьбу дома, он, временно, но безоговорочно, отодвинул европейские проблемы на второй план, и полностью посвятил себя единственной цели — одержать победу на выборах. Было еще одно осложнение. По крайней мере, до начала июля 1940 года Рузвельт не был целиком и полностью уверен в желании и способности Великобритании бороться в одиночку. Так же как он не верил в Черчилля по прошествии нескольких недель с момента избрания последнего на пост премьер — министра в 1940 году. ФДР полагал, что Черчилль лучше, чем Чемберлен, но не более того. Фактически Рузвельт просил Черчилля писать ему напрямую после его возвращения в Адмиралтейство в сентябре 1939 года, что в итоге превратилось в переписку между «военным моряком и бывшим военным моряком». За это время они обменялись в общей сложности десятью письмами. Несмотря на это, Рузвельт, по — видимому, не смог целиком преодолеть определенное пренебрежение Черчилля к своей особе, когда в бытность свою заместителем военно — морского министра Франклин познакомился с будущим премьер — министром в Лондоне в 1919 году.

Следующим толчком послужил недавний доклад Самнера Уэллса, заместителя государственного секретаря Корделла Халла, которого Рузвельт посылал в турне по Европе в период с февраля по март 1940 года с тем, чтобы проверить, насколько его тезис о том, что «дела в Европе идут все хуже» оправдает его решение баллотироваться на третий срок. Уэллс был умным человеком, настолько тонким и изощренным политиком, насколько был груб и прямолинеен Халл. Тем не менее, его миссия, по крайней мере с точки зрения Великобритании, была настолько неудачной, насколько это можно себе представить. Она полностью отличалась в худшую сторону от той, которую предпринял Гарри Гопкинс спустя один год.

Уэллс посетил Париж, Берлин, Рим и Лондон. Он остался под впечатлением от Гитлера, частично по не имеющей отношения к делу причине, — тот говорил на чистом простом немецком языке, и Уэллс смог понять каждое слово (Де Голль, с некоторыми поправками, по его оценкам, должен был стоять ничуть не ниже). Еще сильнее Уэллса поразил Муссолини. Европейский государственный муж, который произвел наиболее неприятное впечатление на Уэллса, был Черчилль. Уэллс увидел в нем человека, насквозь пропитанного виски, потворствующего своим желаниям (он сообщает о двадцатичетырехдюймовой сигаре, хотя, на деле, сигара Черчилля был вполовину меньше, более того, он ее чаще всего просто жевал, а не курил), и невыносимо болтливого. Его рапорт, несомненно, в какой‑то степени повлиял на Рузвельта, который в апреле произнес одну из своих наиболее сентенциозных речей и для англичанина того периода имела невыносимо снисходительные замечания: «Я прихожу в бешенство, — говорил ФДР Моргентау, — думая о том, где был британский флот, когда немцы входили в Берген и Осло. Это просто возмутительно!» Возможно, это так. Конечно, Британия провела Норвежскую кампанию не наилучшим образом. Как ни странно, но вследствие такого неграмотного управления история преподнесла наиболее великодушный подарок — Черчилля. Последний был ответственным министром, в мгновение ока получившим наивысший пост в стране, о котором год или два назад не смел и мечтать. Но Рузвельт, по — прежнему сохранявший нейтралитет в действиях, если не в мыслях, был не тем человеком, который имел право говорить такое.

Уважение Рузвельта к Черчиллю многократно возросло, когда после разгрома Франции премьер — министр Великобритании, вероятно от природы, наибольший франкофил из всех британских премьеров двадцатого столетия (возможно, за исключением Энтони Идена), вступил в жестокий бой с превосходящим по силе французским флотом в трех точках прибрежной зоны Северной Африки в начале июля. Парадокс заключается в том, что это событие возымело такой же эффект на американского либерального президента, как и на правых «заднескамеечников» [68] от партии тори в Палате общин, которые были ярыми сторонниками Чемберлена. И впервые, после того как Черчилль разгромил несколько французских кораблей близ порта Оран, Рузвельт понял, что он готов взяться за дело решительно.

Эта новая уверенность, однако, не помешала ему взять в команду Уэнделла Уилки, своего оппонента от Республиканской партии, который, по существу, являлся либеральным интернационалистом. Основная размолвка между ним и Рузвельтом состояла в том, что как президент корпорации Commonwealth & Southern Electric Уилки не был в восторге от плана Рузвельта дать Югу дешевую электроэнергию. Кампания 1940 года, если оценить ее со стороны и в ретроспективе, кажется мне наиболее дискредитирующей иллюстрацией в истории США на предмет того, как партийная политика превращает в шутов многих при других обстоятельствах замечательных людей. Президент, которого убедили баллотироваться на третий срок, и взъерошенный промышленник, который, пытаясь расстроить его планы на победу (и ему это удалось лучше, чем Гуверу в 1932–м или Лэндону в 1936–м), активно продвигал идею о невмешательстве США в дела Европы, во что не верил ни один из кандидатов. Уилки все чаще говорил, что ФДР подстрекает страну к военным действиям. Рузвельт, в своей знаменитой речи в Бостоне 30 октября, дал следующий ответ: «Мы не будем принимать участия во внешних войнах, и мы не хотим, чтобы наши сухопутные, морские и воздушные силы воевали за пределами нашего континента, если речь не идет о нападении на США». Затем в Филадельфии он пошел еще дальше, заявив: «Ваши сыновья не будут принимать участие ни в одной из внешних войнах». Как видим, здесь «если речь не идет о нападении на США» было и вовсе выпущено. Как бы там ни было — наблюдались признаки того, что на этом этапе, когда немецкие бомбардировщики по ночам бомбят Лондон, мысли американцев в пользу политики вмешательства опережали президентские — его обманный маневр сработал. 5 ноября 1940 года Рузвельт победил Уилки в соотношении 27 миллионов голосов избирателей против 22 миллионов. ФДР также одержал победу в тридцати восьми штатах, что дало ему перевес в коллегии выборщиков в соотношении 449 к 82 голосам. Эта победа не была повторением триумфа 1936–го или даже 1932 годов, но это была достаточно уверенная победа для первого человека в истории США, который избирался на должность президента в третий раз. ФДР сразу же стал наиболее популярным и наиболее одиозным из тридцати двух американских президентов.