Совсем не сразу Мирелла и Адам, лежа в объятиях друг друга, смогли насладиться восхитительным вкусом японских яств и спокойно поговорить.
– Расскажи мне о своем любовнике, – попросил он, целуя ее грудь и играя с сосками.
– С чего ты взял, что у меня есть любовник, и почему тебе интересно знать о мужчинах, которые были в моей жизни?
– На первый вопрос я отвечу так: очень красивая и сексуальная женщина не может не иметь мужчины, даже если она очень занята и удачлива в жизни. Если, конечно, она не замкнулась в себе, что в данном случае не соответствует действительности. А во-вторых, этот мужчина составляет часть твоей жизни, а о ней я хочу знать все.
– А ты расскажешь мне о женщине, которая занимает твои мысли? – с любопытством спросила она.
– Конечно. Я хочу рассказать тебе о ней, как и обо всем, что касается меня.
– Я не знаю, с чего начать.
– С конца, – улыбнулся Адам, привлекая ее к себе.
Мирелла просунула руку ему под рубашку и погладила по груди, поросшей темными с проседью волосами. Она полностью растворилась в нем и знала, что он это понимает и что ему это нравится. Откинувшись на подушки, она увидела, как он прикрыл глаза, стараясь сдержать возбуждение.
– Хорошо, – наконец согласилась она.
Адам открыл глаза, взял ее руку и поцеловал ладонь.
– Он женат. Мы с ним любовники вот уже десять лет. Это единственный мужчина, которого я когда-либо любила, не считая отца. Наши отношения проверены временем, и я ими довольна. Нам отлично в постели, возможно, потому, что мы знакомы с колледжа и довольно долго прожили в обществе, где господствуют либеральные нравы. У нас нет проблем в постели, а те, что возникают за ее пределами, мы предпочитаем обходить молчанием, чтобы сохранить близость. Я была по уши влюблена в него до тех пор, пока не появился ты. С тех пор – это случилось два дня назад – все изменилось. Теперь, похоже, у меня начнется совсем другая жизнь. Когда на следующее утро после нашей встречи мне позвонил Пол, я обрадовалась, услышав его голос. Теперь он стал воспоминанием о том, что я была счастлива в той жизни, которую придумала для себя. Дело о наследстве и твое появление перевернули все вверх тормашками, и я не жду больше ничего хорошего. Ведь до сих пор меня все устраивало: и моя работа, и мое собственное внутреннее состояние.
Адам ласкал ее, пока она говорила. Она обняла его за шею и, поцеловав в губы, продолжила рассказ:
– После нашей первой встречи я выкинула тебя из головы. По крайней мере я была уверена в этом, пока не пришла домой и не увидела все это. – Она широким жестом окинула гостиную.
– После этого ты была близка с ним?
– Да. Мы провели восхитительные два часа в постели, в течение которых я представляла, что рядом со мной лежишь ты. Ты теперь думаешь обо мне плохо? – неуверенно спросила она, испугавшись, что ее признания оказались чересчур откровенными.
– Нет, напротив. Только теперь я понял, как мне повезло.
– Почему повезло? – Его слова возбудили ее, и она нетерпеливо сняла с него сорочку.
Он молча наблюдал за ней и чувствовал, как между ними нарастает сексуальное напряжение. Миреллу поразило, что теперь, обнаженный по пояс, он выглядел еще более огромным и мускулистым, чем в одежде. Движения его рук завораживали ее.
Он расшнуровал и снял ботинки.
– До тех пор, пока я не сделал тебя частью своего эротического мира, у меня была женщина, ничего особенного, просто сексуальная партнерша. Она так же свободна и раскрепощена, как и я, поэтому наши оргии были восхитительны. Мы действительно желали друг другу только хорошего и любили друг друга, потому что знали, что каждого из нас ждет угол, в который пока еще жизнь нас не загнала.
Адам встал, поднял Миреллу и страстно ее поцеловал.
– Я люблю тебя, Мирелла, – прошептал он, ощущая, как ее тело и душа стремятся к нему, когда она тихо ответила «да».
Он отклонился от нее и провел рукой по ее волосам, глядя ей в глаза – ему хотелось утонуть в них. Затем он неторопливо взялся за ремень и расстегнул его. Мирелла завороженно смотрела на извивы черного ремня из крокодиловой кожи. Он снял его, сделал из него петлю и, накинув на шею Миреллы, притянул ее к себе, чтобы обжечь очередным поцелуем.
Мирелла закрыла глаза, чтобы скрыть от него дрожь, пронзившую ее в момент оргазма, который она неожиданно испытала. Открыв глаза снова, она уже не могла оторвать их от его рук, расстегивающих молнию на брюках. Пока он раздевался, она расстегнула молнию на платье, и оно скользнуло вниз, к ее ногам. Она стояла перед ним обнаженная, гордо выпрямившись и не сводя с него глаз.
Они, словно влюбленные подростки, осторожно прикасались друг к другу, возбуждаясь от незатейливой любовной игры. Им нравилось наблюдать, как каждый из них с восторгом открывал в другом новые тайны.
Мирелла видела, какое впечатление производит на Адама, и это возбуждало ее сильнее, чем напряженный пенис оттопыривший его брюки.
– У тебя очень красивые груди. Мне очень нравятся такие: большие и тяжелые, но твердые и скругленные по бокам.
Он взял одну из них в руку и стал ласкать. Его сильные пальцы постепенно приближались к соскам. За мгновение до того, как приподнять ее и прижаться губами к вожделенному темному кружку, он прошептал:
– Я люблю женские груди, но больше всего такие, как у тебя: большие и круглые, с сосками, чуть темнее кожи и такими длинными, что их можно взять в рот и втянуть в себя. Твоя грудь мне подходит.
Мирелла наблюдала за тем, как рот Адама приник к ее соску, как его губы и язык стали ласкать его, и от этого зрелища она чуть не потеряла сознание. Он проделал то же с другой грудью, после чего наклонился и начал ласкать темный треугольник между ее ног.
Мирелла чувствовала, как между ног у нее становится влажно от оргазмов, которые следуют один за другим. Она перехватила его руку, прежде чем он успел раздвинуть ее губы и обнажить клитор, к которому ему захотелось прижаться губами. Мирелла опустилась на колени и, погладив его окаменевший живот, взяла сначала в руки, а потом и в рот его возбужденный твердый член. Вид разбухших яичек тоже не оставил ее равнодушной.
Она целовала его везде, и он в какой-то момент, оторвав от нее взгляд и увидев их отражение в зеркалах, решил, что попал в райский сад. Он сказал ей об этом, и они стали перемещаться по комнате, задерживаясь перед зеркалами, чтобы получше разглядеть друг друга и осознать, что перед ними открылись врата заповедного Эдема.
Они оба старались оттянуть мгновение соития, чтобы полностью насладиться радостью и болью любви. Он уже не раз орошал своим семенем ее грудь и плечи, и теперь нес ее на руках на диван.