“Быть в аду нам, сестры пылкие…”
Быть в аду нам, сестры пылкие,
Пить нам адскую смолу, —
Нам, что каждою-то жилкою
Пели Господу хвалу!
Нам, над люлькой да над прялкою
Не клонившимся в ночи,
Уносимым лодкой валкою
Под полою епанчи.
В тонкие шелка китайские
Разнаряженным с утра,
Заводившим песни райские
У разбойного костра.
Нерадивым рукодельницам
– Шей не шей, а все по швам! —
Плясовницам и свирельницам,
Всему миру – госпожам!
То едва прикрытым рубищем,
То в созвездиях коса.
По острогам да по гульбищам
Прогулявшим небеса.
Прогулявшим в ночи звездные
В райском яблочном саду...
– Быть нам, девицы любезные,
Сестры милые – в аду!
Ноябрь 1915
“День угасший…”
День угасший
Нам порознь нынче гас.
Это жестокий час —
Для Вас же.
Время – совье,
Пусть птенчика прячет мать.
Рано Вам начинать
С любовью.
Помню первый
Ваш шаг в мой недобрый дом, —
С пряничным петухом
И вербой.
Отрок чахлый,
Вы жимолостью в лесах,
Облаком в небесах —
Вы пахли!
На коленях
Снищу ли прощенья за
Слезы в твоих глазах
Оленьих.
Милый сверстник,
Еще в Вас душа – жива!
Я же люблю слова
И перстни.
18 декабря 1915
“Лежат они, написанные наспех…”
Лежат они, написанные наспех,
Тяжелые от горечи и нег.
Между любовью и любовью распят
Мой миг, мой час, мой день, мой год, мой век.
И слышу я, что где-то в мире – грозы,
Что амазонок копья блещут вновь.
– А я пера не удержу! – Две розы
Сердечную мне высосали кровь.
Москва, 20 декабря 1915
“Даны мне были и голос любый…”
Даны мне были и голос любый,
И восхитительный выгиб лба.
Судьба меня целовала в губы,
Учила первенствовать Судьба.
Устам платила я щедрой данью,
Я розы сыпала на гроба...
Но на бегу меня тяжкой дланью
Схватила за волосы Судьба!
Петербург, 31 декабря 1915
“Отмыкала ларец железный…”
Отмыкала ларец железный,
Вынимала подарок слезный, —
С крупным жемчугом перстенек,
С крупным жемчугом.
Кошкой выкралась на крыльцо,
Ветру выставила лицо.
Ветры веяли, птицы реяли,
Лебеди – слева, справа – вороны...
Наши дороги – в разные стороны.
Ты отойдешь – с первыми тучами,
Будет твой путь – лесами дремучими,
песками горючими.
Душу – выкличешь,
Очи – выплачешь.
А надо мною – кричать сове,
А надо мною – шуметь траве...
Москва, январь 1916
“Посадила яблоньку…”
Посадила яблоньку:
Малым – забавоньку,
Старому – младость,
Садовнику – радость.
Приманила в горницу
Белую горлицу:
Вору – досада,
Хозяйке – услада.
Породила доченьку —
Синие оченьки,
Горлинку – голосом,
Солнышко – волосом.
На горе девицам,
На горе молодцам.
23 января 1916
“К озеру вышла. Крут берег…”
К озеру вышла. Крут берег.
Сизые воды в снег сбиты,
На голос воют. Рвут пасти —
Что звери.
Кинула перстень. Бог с перстнем!
Не по руке мне, знать, кован!
В серебро пены кань, злато,
Кань с песней.
Ярой дугою – как брызнет!
Встречной дугою – млад-лебедь
Как всполохнется, как взмоет
В день сизый!
6 февраля 1916
“Никто ничего не отнял…”
Никто ничего не отнял!
Мне сладостно, что мы врозь.
Целую Вас – через сотни
Разъединяющих верст.
Я знаю, наш дар – неравен,
Мой голос впервые – тих.
Что Вам, молодой Державин,
Мой невоспитанный стих!
На страшный полет крещу Вас:
Лети, молодой орел!
Ты солнце стерпел, не щурясь, —
Юный ли взгляд мой тяжел?
Нежней и бесповоротней
Никто не глядел Вам вслед...
Целую Вас – через сотни
Разъединяющих лет.
12 февраля 1916
“Собирая любимых в путь…”
Собирая любимых в путь,
Я им песни пою на память —
Чтобы приняли как-нибудь,
Что когда-то дарили сами.
Зеленеющею тропой
Довожу их до перекрестка.
Ты без устали, ветер, пой,
Ты, дорога, не будь им жесткой!
Туча сизая, слез не лей, —
Как на праздник они обуты!
Ущеми себе жало, змей,
Кинь, разбойничек, нож свой лютый.
Ты, прохожая красота,
Будь веселою им невестой.
Потруди за меня уста, —
Наградит тебя Царь Небесный!
Разгорайтесь, костры, в лесах,
Разгоняйте зверей берложьих.
Богородица в небесах,
Вспомяни о моих прохожих!
17 февраля 1916
“Ты запрокидываешь голову…”
Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Привел мне нынешний февраль!
Преследуемы оборванцами
И медленно пуская дым,
Торжественными чужестранцами
Проходим городом родным.
Чьи руки бережные нежили
Твои ресницы, красота,
И по каким терновалежиям
Лавровая тебя верста... —
Не спрашиваю. Дух мой алчущий
Переборол уже мечту.
В тебе божественного мальчика, —
Десятилетнегоя чту.
Помедлим у реки, полощущей
Цветные бусы фонарей.
Я доведу тебя до площади,
Видавшей отроков-царей...
Мальчишескую боль высвистывай,
И сердце зажимай в горсти...
Мой хладнокровный, мой неистовый
Вольноотпущенник – прости!
18 февраля 1916
“Откуда такая нежность…”
Откуда такая нежность?
Не первые – эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала темней твоих.
Всходили и гасли звезды,
– Откуда такая нежность? —
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.
Еще не такие гимны
Я слушала ночью темной,
Венчаемая – о нежность! —
На самой груди певца.
Откуда такая нежность,
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами – нет длинней?
18 февраля 1916
“Разлетелось в серебряные дребезги…”
Разлетелось в серебряные дребезги
Зеркало, и в нем – взгляд.
Лебеди мои, лебеди
Сегодня домой летят!
Из облачной выси выпало
Мне прямо на грудь – перо.
Я сегодня во сне рассыпала
Мелкое серебро.
Серебряный клич – звонок.
Серебряно мне – петь!
Мой выкормыш! Лебеденок!
Хорошо ли тебе лететь?
Пойду и не скажусь
Ни матери, ни сродникам.
Пойду и встану в церкви,
И помолюсь угодникам
О лебеде молоденьком.
1 марта 1916
“Не сегодня-завтра растает снег…”
Не сегодня-завтра растает снег.
Ты лежишь один под огромной шубой.
Пожалеть тебя, у тебя навек
Пересохли губы.
Тяжело ступаешь и трудно пьешь,
И торопится от тебя прохожий.
Не в таких ли пальцах садовый нож
Зажимал Рогожин?
А глаза, глаза на лице твоем —
Два обугленных прошлолетних круга!
Видно, отроком в невеселый дом
Завела подруга.
Далеко – в ночи – по асфальту – трость,
Двери настежь – в ночь – под ударом ветра...
Заходи – гряди! – нежеланный гость
В мой покой пресветлый.
4 марта 1916
“Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние...”
Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние...
Материнское мое благословение
Над тобой, мой жалобный
Вороненок.
Иссиня-черное, исчерна-
Синее твое оперение.
Жесткая, жадная, жаркая
Масть.
Было еще двое
Той же масти – черной молнией сгасли! —
Лермонтов, Бонапарт.
Выпустила я тебя в небо,
Лети себе, лети, болезный!
Смиренные, благословенные
Голуби реют серебряные,
Серебряные над тобой.
12 марта 1916
“Еще и еще песни…”
Еще и еще песни
Слагайте о моем кресте.
Еще и еще перстни
Целуйте на моей руке.
Такое со мной сталось,
Что гром прогромыхал зимой,
Что зверь ощутил жалость
И что заговорил немой.
Мне солнце горит – в полночь!
Мне в полдень занялась звезда!
Смыкает надо мной волны
Прекрасная моя беда.
Мне мертвый восстал из праха!
Мне страшный совершился суд!
Под рев колоколов на плаху
Архангелы меня ведут.
16 марта 1916
“Не ветром ветреным – до – осени…”
Не ветром ветреным – до – осени
Снята гроздь.
Ах, виноградарем – до – осени
Пришел гость.