Читать интересную книгу Синее железо - Юрий Качаев

— Не рука, а меч славный, — поправил Ант и вновь поднял меч.

На этот раз удар пришелся по латам, и они распахнулись на обе стороны, как створки раковины, обнажив деревянную грудь куклы. Теперь по рукам оружейников отправился меч. Мастера придирчиво водили заскорузлыми пальцами по голубому лезвию — и напрасно; на клинке не было ни одной зазубрины.

— Вот такие мечи мы будем ковать отныне, — сказал Анту Артай, и в голосе его прозвучала гордость. — Такие же мечи получат и хунну, но… — тут оружейник усмехнулся, — с небольшим изъяном: их клинки через полгода смогут рубить разве что трухлявые дрова…

Артай остановился, не договорив: со стороны санной дороги, которая вела в городище, послышались сердитые голоса.

— Кого — то задержали дозорные, — вслух подумал Артай.

И верно, через минуту из леса вышли двое лыжников, за ними ехал хуннуский всадник. Увидев Анта, он направил коня к нему, но Артай загородил дорогу:

- А ну слезай! Ты, видно, забыл, что находишься в присутствии асо?

— Хунну привык говорить со всяким, стоя на шести ногах, — заносчиво ответил всадник. Язык динлинов он знал довольно хорошо.

— Сойди с коня — тихо повторил Артай, — иначе ты не устоишь и на своих двоих.

— С дороги, подлый раб! — взревел всадник, и в воздухе свистнула плеть.

— Вот ты как!

Уклонившись от удара, Артай схватил коня за передние ноги, поднял на дыбы и с силой рванул в сторону. Конь рухнул в снег, придавив собой всадника. Тот истошно закричал. Свободная нога его судорожно дергалась в воздухе.

— Совсем как кузнечик — сказал кто — то, и все вокруг засмеялись.

— Помогите ему подняться, — приказал Ант, — да больше не трогайте. — И когда воина вызволили, спросил: — Зачем ты здесь и почему ведешь себя неуважительно?

— Сегодня же баш Ой-Барс узнает все, — вместо ответа пригрозил хунну, потирая ушибленную ногу.

— Зачем ты здесь?

— Меня прислал джуки — князь. Он просил немедленно приехать к нему в А — бу.

— Что-нибудь случилось?

— Да. Ваши поселяне прогнали отовсюду тархана, сборщика податей. — Последние слова хунну произнес по — тюркски, потом добавил, подумав: — Они еще поплатятся за это.

Глаза Анта потемнели от гнева, но он сдержался.

— Скажи Ли Лину, что я приеду завтра. А теперь уноси ноги. Быстро!

Хунну не заставил себя упрашивать, и скоро топот его коня

затих в белом безмолвном лесу.

Глава 8

Оленья упряжка — шестерик бежала по накатанной дороге. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было только, как дышат олени да изредка вздыхает снег, сползающий с еловых лап.

Вровень с санями над чеканными зубьями елей неустанно скользила луна. Ее морозный дымчатый свет струился над лесными полями, высекал бесчисленные разноцветные искры из придорожных сугробов й серебрил снеговую пыль, летевшую из-под копыт упряжки.

Ант и Чагар — оба в медвежьих шубах и валяных теплых сапогах — сидели в санках, борясь с дремотой. Путь они проделали немалый, и в самый короткий срок. Ант спешил, и Чагару приходилось урезать отдых оленям на каждой пропышке[90]. Хорошо еще, что не было пурги и ехать приходилось не по целине… Под утро копыта упряжки застучали как — то особенно звонко, и Ант понял, что они выехали на реку. Отсюда до А — бу, где стоял дворец Ли Лина, оставалось уже немного…

В хуннуском становище, несмотря на ранний час, уже горели костры — степняки всегда встают до солнца. Вокруг лагеря бродили кони, добывая себе из-под наста прошлогоднюю траву.

«Посмотрим, что станут делать хунну, когда лягут настоящие снега», — не без злорадства подумал Ант.

Возле избы Ли Лина он скинул с плеч шубу и сказал Чагару:

— Ступай к нашим. Поспи. Будешь нужен, позову.

По невысокому крыльцу Ант поднялся к порогу и толкнул мерзлую дверь. Наместник сидел за столом и что — то писал. Он, видимо, еще не ложился. В избе было чадно от светильного жира, пахло мездрой и смольем.

— Простите, князь, что потревожил вас так рано, — заговорил Ант, снимая рукавицы и шапку. — Но я увидел свет в вашем окне…

— Рад тебя видеть, асо. Проходи и садись вот сюда, поближе к теплу.

— Я лучше постою — затекли ноги. — Ант помолчал, не зная с чего начать, затем в упор спросил: — О каких податях говорил ваш посыльный? Ведь шаньюй обязал меня платить дань только оружием.

— Не только, асо, не только. — Ли Лин поднялся и неслышными шагами прошел к стене, возле которой стояла резная кипарисовая шкатулка. Потом он вернулся и протянул Анту кусок замши: — Я получил это перед самым отъездом. Читай вот здесь.

— «Повелеваю также, — вслух прочел Ант указанную строчку, — собрать к весне с покоренных динлинов сто гинов золота, триста гинов серебра и четыре тысячи шкурок черного соболя…»

Внизу была оттиснута печать шаньюя.

— Выходит, он обманул меня?! — Ант в бешенстве швырнул кожаный лоскут на пол и наступил на него ногой.

Ли Лин сочувственно пошевелил губами:

— Я думаю, асо, у шаньюя не было другого выхода. Если бы он сказал тебе об этом заранее, ты бы не принял титула и отказался поехать на родину…

Умные глаза наместника смотрели печально, и под этим взглядом Анту стало досадно за свою несдержанность.

«Что толку, — подумал он, — топтать кусок кожи. Ведь ты догадывался, что шаньюй рано или поздно затянет аркан на твоей шее. Он знает: народ будет возмущен поборами и это возмущение обернется против тебя, асо. И тогда ты, удерживая власть, позовешь на помощь хунну…»

Словно подслушав мысли Анта, Ли Лин сказал:

— Расчет шаньюя прост. Он поставил тебя перед выбором: либо ты будешь верен ему, либо объявишь войну. В первом случае он поддержит тебя, и ты останешься вождем, но тебя возненавидит народ; во втором случае тебе придется иметь дело со стотысячной армией шаньюя, как только откроются перевалы. А к войне ты не готов, и хунну это знают не хуже тебя. Шаньюй назначит на твое место другого человека. В стране вспыхнет междоусобица. Так во все времена поступали китайские императоры, и тогда начиналось самое страшное — братоубийственная война!

— Среди моего народа не найдется предателя!

— Ты молод, асо, и плохо знаешь мир, — с мягкой улыбкой возразил наместник. — Я очень высокого мнения о твоих соплеменниках, но и среди них найдутся люди честолюбивые и завистливые. Ты знатен и довольно образован в сравнении с окружающими. А человека, который выше своих соплеменников, всегда ненавидят. Запомни это, асо.

— Что же вы посоветуете делать? — спросил Ант, начиная понимать, куда клонит наместник.

Ли Лин неторопливо принес запечатанный кувшин вина и налил две фарфоровые чаши. Густое рубиновое вино пахло имбирем.

— Что делать? — переспросил наместник, осушив чашу. — То же, что делают десятки других народов, покоренных хунну. Они ждут.

— Ждут чего?

— Самые великие царства не вечны, асо. Они как люди: рождаются, мужают, дряхлеют и наконец умирают. «Любая жизнь — ночлег в чужом краю и долголетнем с камнем не сравнится». Так сказал один поэт. — Джуки — князь вновь налил себе вина. — Уметь ждать, чтобы уцелела голова, важное умение, асо. Об этом мне говорил мой друг Сыма Цянь. И, как видишь, мы оба дождались: он стал чжуншулином, а я наместником в этой холодной северной стране. — Ли Лин скрипнул зубами и продолжал: — Мы потеряли честь, но сберегли головы, асо, а вот ты свою не бережешь. Ты знаешь, кто такой Этрук?

— Впервые слышу.

— Этрук — это «око шаньюя». Он поставлен следить за всеми нами, в том числе и за Ой-Барсом. Этрук — родственник Ильменгира, а вы ему переломали кости. Он еле добрался сюда и теперь лежит, и охает…

— Это тот хунну, который приезжал к оружейникам? — хмуро спросил Ант. — Он сам во всем виноват.

Ли Лин опять опрокинул чашу и кивнул:

— Конечно, сам виноват, асо. Мне это напоминает одну притчу. Хочешь расскажу?

Ант пожал плечами.

— Так вот: повздорили два человека, и в драке укусил один другого за нос. Укушенный подал на обидчика в суд.

«Зачем ты укусил его за нос?» — спросил судья. Обвиняемый стал отпираться: «Он сам себя укусил», — «Как же так? — удивился судья. — Ведь нос — то находится выше рта». — «О ваша честь, чтобы достать нос, он вскочил на кровать!»

Ли Лин рассмеялся.

«Он совсем пьян, — подумал Ант, — или притворяется. Зачем он проговорился про Этрука? Может быть, он хочет избавиться от соглядатая?»

— Как подвигается строительство дворца, князь? — спросил Ант, уводя разговор в сторону от «шаньюева ока».

— О, дворец растет. Ваши мастера очень понятливы. Они все схватывают с полуслова. Попроси Артая, чтобы он изготовил дверные ручки покрасивее. Я дам тебе образец.