Вдруг он остановился, взгляд его голубых глаз слился с ее взглядом.
— Ты моя, — прошептал он.
И она действительно была его, ощутив последний мощный удар.
Глава семнадцатая
На следующее утро Макса разбудило яркое солнце. Он посмотрел на спящую в его объятиях женщину. Глаза Саманты были закрыты, длинные темные ресницы тенями лежали на щеках, розовые губы были слегка приоткрыты. Легкая улыбка играла на них.
Что, черт возьми, он наделал?
Он нарушил слово, данное им человеку, которым он восхищался и которого уважал, и лишил невинности честную девушку. Он мог бы обвинить во всем Саманту и сказать себе, что это она соблазнила его и он просто не смог устоять, но мучительная правда заключалась в том, что он желал ее с самого начала. Подобно неопытному школьнику, он позволил себе думать не головой, а телом.
Она проснется и потребует объяснений. Сначала его обещание Эду, потом Стрикленды, теперь еще и это. Кажется, его жизнь с каждым днем становится все сложнее и запутаннее.
Она вздохнула во сне и повернулась к нему лицом.
Он ощущал жар, исходивший от ее наготы, изгибы ее тела в своих руках, и огонь желания снова начал разгораться в нем. Он поскорее отвернулся, зная, что не может позволить произойти этому еще раз. Ему и так будет непросто объяснить свое поведение прошлой ночью.
Ее руки коснулись его бедер и скользнули на спину. Она просыпалась, — ему захотелось поцеловать ее, ощутить опять всю ее прелесть.
Стремясь охладить свой пыл, он высвободил руки и вылез из-под одеял. Она заворочалась, но не проснулась. Он оделся, ополоснул лицо и пошел в заросли кустарника осмотреться.
Неожиданно Саманта открыла глаза. Вспомнив о том, что произошло ночью, она ощутила неловкость. Постель рядом с ней была пуста. Осмотревшись вокруг, она заметила Макса, возвращавшегося из леса. Глаза их встретились, и она слегка улыбнулась. Неужели прошло ночью этот человек занимался с ней страстной любовью?
Выражение лица шерифа не придало ей уверенности. Он выглядел почти враждебным, направляясь к ней.
— Пора вставать, — сказал он, едва взглянув на нее, и тут отвернулся, чтобы дать лошадям зерна.
Саманта села, прикрывая простынями наготу, и натянула платье, которое он практически сорвал с нее накануне. Совсем не такими должны были быть ее ощущения после ночи любви с мужчиной, тем более первой для нее. Она ожидала, что ее обнимут, утешат, ободрят.
Она бросила взгляд на Макса, понимая наконец всю ситуацию. Он добился своего, получил желаемое, и теперь она ему не нужна. Как в той поговорке о корове и молоке. Теперь Саманта Джеймс была опозорена.
Слезы навернулись у нее на глаза, пока она сворачивала одеяла. Неужели она так никогда и не научится разбираться в мужчинах?
Весь день они пробирались через подлесок. Макс заезжал вперед, кружил, следя, чтобы за ними не было погони. Свое заряженный револьвер он держал наготове у седла, Саманте он дал указание поворачивать и бежать, если случится что-нибудь непредвиденное. Он ни словом не обмолвился об их ночи вместе, и всякий раз, когда он смотрел на нее этим отдаленным, чужим взглядом, ей хотелось броситься на него.
На закате раздались ружейные выстрелы, заставившие Саманту похолодеть. Она обернулась, ища Макса, но он где-то кружил и еще не подоспел к ней. Неожиданно он появился между деревьев пешим.
— Быстрее вниз!
Он стащил ее с лошади, которая побрела в лес, и они оба покатились в кусты.
Саманта едва могла дышать, потому что он всей тяжестью навалился на нее. Она выплюнула грязь и траву, набившиеся ей в рот.
— Что…
Он зажал ей рот рукой и показал на густую листву. Сквозь нее виднелись рослые мужские фигуры верхом на лошадях, напомнившие ей человека, который набросился на нее у реки. Они были грязные и нечесаные, с всклокоченными рыжими волосами и бородами. Значит, это и есть те люди, что гонятся за Максом. Они хотят убить его даже сейчас, когда он защищает ее своим собственным телом.
— Баррету далеко не уйти, — сказал один из них.
— Без лошади-то уж точно, — хмыкнул другой.
Они поехали мимо, унося свое зловоние с собой, и тело, придавливающее Саманту, наконец обмякло.
— Нужно выбираться отсюда, — сказал он приглушенным голосом.
Она посмотрела на него через плечо и увидела, что он подтащил к себе ружье.
— Иди за ними. Со мной все будет в порядке, — сказала Саманта.
Он покачал головой, все еще глядя Стриклендам вслед.
Она посмотрела ему в лицо, в его красивые голубые глаза, и поразилась, что он собирается так рисковать ради нее. Его работа, все его существо требовали от него решительных действий, стрельбы, но обязательства перед ней удерживали его от любых неожиданностей.
— Спасибо, — прошептала она.
Он взглянул на нее, и она заметила, что все былое равнодушие его исчезло. Его губы коснулись ее рта, и она прикрыла глаза, ожидая поцелуя.
Его не последовало.
— Давай поищем твою лошадь.
Она открыла глаза и окинула его удивленным взглядом.
— А что с твоей?
Он поднялся на ноги и помог ей встать.
— Они подстрелили ее подо мной.
— Тебя тоже могли убить!
— Ш-ш-ш, если они захотели бы убить меня — я был бы уже мертв. Они отличные стрелки, Саманта. Они всегда попадают в намеченную цель.
— Но тогда зачем они подстрелили твою лошадь?
— Потому что Стрикленды любят поиграть со своей добычей, прежде чем расправиться с ней.
Через полчаса им удалось-таки разыскать ее лошадь. Макс перенес свои седельные сумки, снятые с убитого коня, и они скакали вдвоем на одной лошади, пока на небе не показалась луна. От усталости Саманта едва могла держать глаза открытыми.
— Нам придется заночевать, — сказал Макс. — В темноте лошадь может оступиться, нельзя допустить, чтобы мы потеряли и ее.
Он спешился, и Саманта просто свалилась без сил прямо ему о руки. Он крепко прижал ее к груди.
— Ты спишь?
— Нет, — пробормотала она, наслаждаясь исходящим от него теплом.
Его смех был мягким и нежным.
— Для беглянки бы слишком спокойны, мисс Джеймс.
— Ты защитишь меня, Макс.
Прижавшись к его груди, она услышала, как на мгновение его сердце забилось быстрее. Он отвязал от седла скрученные в тюк одеяла, потом поднял ее на руки, отнес к большой куче мягкой травы под высоким деревом и сел рядом. Откинувшись назад, он положил ее к себе на колени. Укрыл их обоих одеялами. Она принялась играть с пуговицами его рубашки, ощущая приятное тепло.
— Знаешь, а ведь мы занимались любовью прошлой ночью?