Об одной из таких поездок – в Корею – вам уже рассказал Мутко. О другой – в Йоханнесбург – Сорокин с Джорджадзе. Думаете, больше им нечего вспомнить? Как бы не так!
Спрашиваю, к примеру, Сорокина о самом экстремальном полете. И слышу точь-в-точь «корейский» рассказ Мутко, только о другой стране:
– «Зачетная» была поездка в Таиланд, к тамошнему члену исполкома. Вы понимаете, сколько примерно времени занимает перелет Москва – Бангкок. При этом общение с ним происходило ровно полтора часа. Пролетел полмира, поужинал с ним, на следующее утро улетел. Фактически провел в стране одну ночь. Ну а что, он должен был со мной неотступно сутки быть? Человек занятой, а встреча нужна не ему, а мне…
Колосков:
– Однажды должны были лететь в Азию по длинному маршруту Токио – Сеул – Доха. Но Токио не принимал самолеты из-за пепла исландского вулкана, который и туда долетел. В итоге сразу прилетели в Сеул, где в отеле нас ждал Чун Мон Чжун со своим бюро исполкома. И – на тебе сюрприз! – вначале он не хотел смотреть нашу презентацию. Может, просто не любит никакой агитации, может, просто отчего-то не настроен был. Однако я все-таки настоял, и провели достойную презентацию. Потом они организовали хороший ужин, мы чуть поспали – и улетели в Доху к бин Хаммаму. Физически было тяжело.
Но в этих случаях хоть самолеты были надежные. Бывало и другое.
Сорокин:
– Один раз в Африке мы практически по цене регулярного рейса нашли маленький самолетик, чтобы не опоздать на встречу к нигерийцу (Амосу Адаму, которого потом дисквалифицировали за коррупцию, о чем речь пойдет в следующей главе. – Примеч. И.Р.). Из Каира, где перед тем мы встречались с египетским членом исполкома, в Нигерию не летают прямые рейсы, надо было переправляться с двумя пересадками и большой задержкой. Так мы не успевали, поскольку, как правило, по срокам встречи у тебя никакого «разбега» нет. Член исполкома выделяет тебе один вечер – и в этот самый вечер надо быть. Нельзя сказать: я так не могу, подстройтесь под меня. Эти люди понимают, кому нужны подобные встречи. И тогда мы очень странно, на каком-то маленьком ужасном самолетике, через Ливийскую Джамахирию, добирались до Нигерии. Слава богу, добрались.
О другой поездке, в Южную Америку, мне еще в октябре 2010-го, до голосования, подробно рассказал Колосков:
– В плане работы нашего заявочного комитета есть личные встречи с членами исполкома ФИФА. Все 24 члена исполкома, включая Блаттера, получили полную информацию о нашей заявке.
Из чего мы исходили? На основании опыта я знаю, что члены исполкома о сути заявок информированы очень мало. Заявочные книги, которые сдают кандидаты, – это от шестисот до тысячи страниц. Ясно, что их никто не читает. Оценочные комиссии смотрят два, максимум три города, их инфраструктуру и стадионы. Они дают свою оценку того, что видели, не более. При этом того, что могут представить другие города, их возможностей и специфики не знает никто.
Задача нашей «летучей группы», куда помимо меня входят Сорокин, иногда Мутко, – предоставить эту важную информацию людям, которым предстоит 2 декабря голосовать. У нас есть два варианта презентации – на компьютере и в буклете. И вот сейчас мы этой группой побывали в Парагвае, Аргентине и Бразилии, где живут три члена исполкома от Южной Америки – Николас Леос, Хулио Грондона и Рикарду Тейшейра.
Начали с Парагвая. В аэропорту нас встретил посол России, который до этого вел переговоры с Леосом – президентом КОНМЕБОЛ, футбольной конфедерации Южной Америки. Леос, кстати, тоже приехал в аэропорт, что для 82-летнего человека не так просто.
Но главное – другое. Когда мы подъехали к штаб-квартире КОНМЕБОЛ, она была украшена российскими флагами – их там висело не меньше тридцати!
– Англичан встречали так же?
– Думаю, нет. Кроме того, на исполкоме КОНМЕБОЛ мне был вручен орден «За заслуги перед южноамериканским футболом», огромный крест на цепочке. Но главный разговор, конечно, был впереди. Мы сделали публичную презентацию для Леоса и членов исполкома КОНМЕБОЛ, ответили на все вопросы.
Исходя опять же из своего опыта, скажу: есть очень тонкая грань агитации. У ФИФА имеется свой этический кодекс, который мы свято соблюдаем. Я, хотя и перестал быть членом исполкома, понимаю, что ни в коем случае нельзя давить, напрямую спрашивать: «Ну, ты нас поддержишь, проголосуешь за нас?» Просто по реакции видно, как человек настроен.
Какой вывод? Да, заявка наша Леосу понравилась. Да, он симпатизирует России и понимает, что у нас ни разу не было чемпионата. И если мы получим такое право, это даст огромный толчок развитию футбольной инфраструктуры. Но, как он сказал, окончательное решение члены исполкома ФИФА от Южной Америки примут накануне итогового голосования. В ноябре в Рио-де-Жанейро пройдет исполком КОНМЕБОЛ – там они и решат, кого поддерживать.
– То есть у Южной Америки будет согласованная позиция?
– Однозначно. Это подтвердил и Грондона, к которому мы приехали на следующий день. Такой помпы, как в Парагвае, не было: он принял нас у себя – в штаб-квартире федерации футбола Аргентины, в присутствии генерального секретаря КОНМЕБОЛ и генерального директора аргентинской федерации. Грондона выслушал нашу презентацию, задал ряд вопросов и сказал то же самое: все три голоса Южной Америки будут отданы какой-то одной кандидатуре. Но приятные для нас слова о том, что Россия – хороший кандидат, прозвучали и из уст Грондоны.
И наконец, Рио-де-Жанейро, где мы посетили штаб-квартиру Бразильской федерации футбола и встретились с Тейшейрой, моим давним приятелем. Уже после презентации он вспомнил, как еще в советское время они с Жоао Авеланжем и супругами по моему приглашению летали на озеро Байкал. В моей книге, кстати, все это очень подробно описано. Потрясающая история! Тейшейра не забыл холодную воду Байкала, где он купался после 120-градусной сауны. «Ты не волнуйся, – сказал он, – мы определимся, и я тебе накануне декабрьского заседания исполкома ФИФА скажу, как будем голосовать».
У меня личные ощущения сложились такие. Все трое прекрасно понимают, что даст России чемпионат мира. Но вместе с тем проскальзывало: не надо забывать, что двое из троих говорят по-испански, а третий – по-португальски, и с этими странами, представленными совместной заявкой, у них исторические связи. Как бы то ни было, поездка получилась очень полезной и познавательной. Важно, что мы добились одного: накануне голосования будем точно знать, кому отдадут голоса трое членов исполкома от Южной Америки.
– А что толку знать это, если голосовать они решат, допустим, за Испанию с Португалией?
– Нет, это имеет значение. Думаю, первым туром все не обойдется. У меня вообще ощущение, что туров будет три, а если останутся Штаты, то и четыре. Поэтому огромное значение имеет каждый голос. Те, кто не проголосовал за тебя в первом туре, могут поддержать во втором и третьем.
– Финансирует ваши передвижения по миру заявочный комитет?
– Конечно. Не из своего же кармана мы платим. Поначалу летали даже спецрейсами, но потом, видимо, лимит был исчерпан. Хотя, конечно, спецрейс в Южную Америку не помешал бы: поездка очень тяжелая. Два дня дороги туда, два обратно и только три дня там. В каждой стране мы были лишь сутки. Так что можете себе представить, какая это была нагрузка – и физическая, и психологическая. При этом из Буэнос-Айреса в Рио-де-Жанейро пришлось лететь ночью, семиместным чартерным самолетом. Что, конечно, пережить было очень непросто – летели вдоль берега океана, самолетик болтало, швыряло. Но иначе вовремя добраться до Бразилии было невозможно.
Колосков – пусть и в прошлом, но официальное лицо. Человек он очень жизнелюбивый и душевный, но многолетняя практика спортивного чиновника в момент того нашего интервью для газеты не могла позволить ему рассказать слишком много. А вот переводившему ему на испанский язык в той поездке Чернову не мешает ничто. И он говорит:
– Спрашиваете, зачем мы полетели в Южную Америку, если заранее было известно, что все трое будут голосовать за Испанию с Португалией? В этой истории нет мелочей. Вот представьте: мы не летим. Завтра Испания из-за дефолта снимается. У людей появляется выбор, за кого голосовать – Англию, Штаты (они тогда еще не перешли только на 2022-й) или за нас. Решает уже не континент в целом, а каждый сам за себя.
И, допустим, парагваец Леос голосует за Англию. Просто потому, что это – Англия, ее чемпионат смотрит весь мир. Он не хотел голосовать за них, и говорил, что никогда этого не сделает, – но проголосовал. Потому что мы не прилетели. А англичане, кстати, у него были – причем, как он сказал, были до нас и собираются после. Не прилететь – значит, не лишиться голоса, а гораздо большее: не оказать уважения не просто члену исполкома ФИФА, а президенту южноамериканской конфедерации.