Беззвучные средства общения — позы, жесты, мимика — составляют вторую и едва ли не самую выразительную часть «языка» гамадрилов.
Полутора десятков выразительных взглядов, мимических движений и сигнальных жестов вдобавок к звуковым сигналам — вполне достаточно для того, чтобы выяснить всевозможные отношения с сородичами и врагами.
Стандартная ситуация. Поссорились две самки. Визг. Шерсть клочьями. И вдруг та, что затеяла драку, ловит на себе пристальнй взгляд вожака. Взвизгнув так, словно ее наградили не взглядом, а хорошей затрещиной, обезьяна мчится к повелителю и начинает нервно его обыскивать. Собственно, это несколько обыскивающих движений. Чисто символических. Для того, чтобы засвидетельствовать свое послушание и получить прощение.
С помощью взглядов вожак способен на большом расстоянии беззвучно управлять всеми действиями стада. При этом он может находиться достаточно далеко от сородичей. Все равно взгляд возымеет действие. Секрет — в белых участках кожи над веками. Стоит вожаку оттянуть назад кожу со лба — и белые веки четко выделяются на его серой физиономии. Поэтому запретный или угрожающий взгляд виден издалека.
Враждующие самки часто пользуются угрожающими взглядами во время беззвучных перебранок. Поморгают друг на друга, удовлетворят свою злость и разойдутся, не привлекая внимания вожака.
Особым образом приподнимая хвост и размахивая им из стороны в сторону, гамадрилиха может продемонстрировать свою благосклонность к самцу или высказать полное пренебрежение к его ухаживаниям. Испытывая на себе запрещающий взгляд более сильной обезьяны, слабая непременно сложит особым образом руки — прижмет их к телу, а кисти рук опустит. Жест, демонстрирующий покорность, повиновение. Угрожая сопернику, самец обязательно взъерошится, пошлет врагу устрашающий взгляд и ударит передней лапой по земле. (Кстати, этот жест, во время которого из-под лапы может выскользнуть камень, породил легенду, согласно которой гамадрилы, забравшись на скалы, забрасывают своих недругов камнями.)
Но более всего, конечно, поражает мимика. Богатство ее — результат того, что у гамадрилов хорошо развита мимическая мускулатура, мышцы головы. Двигая ушами, глазами, ртом, кожей головы, гамадрилы могут продемонстрировать страх, ярость, любопытство, нерешительность, веселое настроение, злобу, печаль. И множество оттенков эмоций. Особенно, если в гамадрильем существе идет «борьба мотивов».
Предложите любой обезьяне лакомство на виду у вожака. Взять кусок она не имеет права — все самое вкусное в первую очередь принадлежит вожаку. Этот закон гамадрильего стада знают даже малыши. Но лакомство остается лакомством, и на обезьяньей физиономии отразится целая гамма чувств — желание заполучить его, страх перед вожаком, попытка тут же засвидетельствовать ему почтение, нерешительное нахальство...
У самца самые выразительные эмоции возникают в случае, когда он видит врага, но не может с ним сразиться. Заканчивается такая ситуация весьма неожиданным образом. Обезьяна начинает... зевать. Зевки эти страшны и страстны. Напоказ все зубы, десны, ярко-красная глотка. Зажмуренные глаза, напряженное тело, взъерошенная грива лишь подчеркивают степень возбуждения гамадрила. Именно такое зевание вызвал у самца-гамадрила Егор в день моего первого знакомства с обитателями Сухумского заповедника.
Малыши легко и быстро начинают распознавать сигнальное значение эмоций, «язык» стада, и если не блюсти табель о рангах, то во всяком случае демонстрировать уважение перед вожаком. Все это складывается тоже на основе сложного переплетения врожденных и приобретенных черт поведения. Большую роль здесь играет способность обезьян к подражанию и обучению, их сообразительность. Эти качества, как мы потом увидим, особенно развиты у человекообразных обезьян. Но и у низших имеются.
Хорошо известны опыты, в которых экспериментатор показывал гамадрилам предметы разной формы и цвета, а обезьяна выбирала из груды игрушек точно такие же, что предъявлял ему человек. В других опытах гамадрилы неплохо демонстрировали свою способность бросать предметы. Советский приматолог Э. П. Фридман приводит такой случай. Самец-павиан, после того как у него взяли кровь из вены, опередив лаборанта, схватил ватный тампон и вытер кровь на месте укола.
Из литературы известны случаи еще более поразительные. В Южной Америке одна предприимчивая хозяйка приучила бабуина пасти коз. Бабуин с большой охотой выполнял обязанности пастуха. Выгонял коз по утрам на пастбище, рьяно подгонял к стаду отбившихся, а по вечерам приводил их к хозяйке. Однажды вечером хозяйка, как обычно, заперла коз в загоне и вдруг обратила внимание на то, что бабуин необыкновенно взволнован. Он суетился около загородки, а потом ринулся в сторону пастбища. Через некоторое время бабуин вернулся, гоня перед собой отставшего от стада козленка. Впрочем, возможно, это рассказ из серии «Хотите верьте — хотите проверьте». Но вот то, о чем я сейчас расскажу, факты, подтвержденные, документированные, принятые к сведению наукой об обезьянах.
Изобретательная Имо
Имо принадлежала к виду японских макаков. Она была одной из обезьян в стаде, обитавшем на острове Кошима. В начале пятидесятых годов группа японских приматологов взяла стадо под наблюдение. В нем было тридцать макаков, и ученые задались целью досконально, во всех подробностях изучить поведение каждой. Привычки, характер, особенности поведения, контакты с каждым из сородичей. Каждой из тридцати обезьян было дано имя. Наблюдения длились несколько лет.
Для начала ученые позаботились о том, чтобы обезьяны всегда были в их поле зрения и не боялись людей. Поэтому на побережье они выбрали площадку, которую часто посещало стадо, и стали регулярно раскладывать на ней бататы — сладкий картофель. Обезьяны быстро поняли, что к чему, стали приходить сюда чаще, а после и вовсе обосновались здесь жить.
В один из осенних дней 1953 года полуторагодовалая самка, та, которую исследователи назвали Имо, подняла с земли грязный батат и случайно погрузила его в воду ручья. Потом руками обтерла с него грязь. Чистый батат, без грязи и песка, конечно, вкуснее. После этого случая Имо теперь каждый раз «мыла» бататы перед едой. Так, словно следовала советам листка санпросвета. Между тем ей никто не внушал, что перед едой фрукты и овощи следует мыть. Это было ее собственное открытие.
Однажды, когда чистюля Имо окунала в воду очередной батат, это увидел один из детенышей — ее приятель по играм. Месяц он наблюдал священнодействия Имо, а потом последовал ее примеру и тоже стал «мыть» грязные овощи. Через четыре месяца, понаблюдав за дочерью, то же самое стала делать мать Имо. В конце концов эту привычку переняли все детеныши, с которыми общалась Имо, и их матери. Четыре года спустя после «изобретения» Имо, мытье бататов вошло в привычку у пятнадцати обезьян из тридцати. Любопытно, что этому научились в первую очередь детеныши в возрасте от одного года до трех, их матери и некоторые пяти-семилетние самки. Не научились взрослые самцы, которые почти не вступали в контакт с детенышами.