Он ухмыльнулся.
— Ты мне нравишься, Чар.
— Ну, хорошо. Потому что ты мне тоже нравишься. — Он первый мужчина, встретившийся мне и заставивший почувствовать всё сразу — спокойствие, безопасность, возбуждение, сексуальность. — И если эти придурки не видят правды о тебе, то именно они заслуживают отправиться в тюрьму, — добавила она.
— Не возражаю.
Я скрестила руки на груди.
— Тогда?
— Что тогда?
— Тогда почему не борешься? Найми адвоката. Создай петицию. Сплоти массы, дабы привлечь внимание к придуркам.
— Милостивые боги, нет. Это только ухудшит ситуацию.
Как забавно. Он сказал «боги». Интересно, какой он религии.
— Тогда скажи, что сработает, и я помогу тебе, Томмазо.
Я не шутила. Я потратила бы всё до последнего цента.
Очень странное выражение промелькнуло на его лице — ни боль или обида, ни радость или счастье. Мне показалось, что это смирение. Будто моё желание помочь действительно тронуло его.
— Ты в порядке? — спросила я.
Он кивнул и заложил руки за голову, уставившись на потолочный вентилятор.
Если с ним всё в порядке, то почему он молчит?
— Томмазо? Поговори со мной.
Он не ответил, а я сильно хотела. Этот разговор оказался больше, чем просто слова, мы оба совершили прыжок веры, ослабив бдительность всего на несколько часов. Это немного, но уже что-то.
— Пожалуйста? — попросила я.
Он прижал ладони к глазам, а затем глубоко простонал.
— То, что между нами сейчас, особенное, Шарлотта. Связь, для развития которой потребуется время. И я не только нетерпеливый человек, у меня почти не осталось времени. Вот почему я изо всех сил стараюсь не сорвать с тебя одежду и не трахнуть.
Его смелые, но честные слова заставили меня подавиться несуществующим комом в горле.
— Не уверена, что вижу проблему. — Насчёт части про секс, я имела в виду.
Он сел и посмотрел на меня пристальным взглядом.
— А я вижу. Потому что этого будет недостаточно. У меня останется воспоминание о нас с тобой. И отсутствие того, что у нас могло бы быть, превратит тюремный срок в пытку.
Чёрт возьми. Так не должно быть.
Я должна заставить его увидеть, что маленькая искра между нами может перерасти в пламя или гигантский костёр, или что-то действительно яркое и, возможно, очень, очень страстное, что действительно может исцелить ужасное прошлое.
— Спроси меня, — потребовала я.
— Спросить о чём?
— Задай вопрос номер три или четыре, неважно. Сделай так, как хочешь.
— Шарло…
— Нет. У нас сделка. Ты помогаешь мне заснуть, и я отвечаю. Я отдохнула, и ты не имеешь права превращать меня в какую-то обманщицу.
Он рассмеялся.
— То, что я хочу?
Я нетерпеливо кивнула, надеясь, что один из его вопросов поможет понять, что за меня, возможно, стоит бороться.
— Да.
— Хорошо-о-о. Ты сама напросилась.
— Да.
Я улыбнулась, его улыбка сменилась выражением, которое можно описать только как похоть. Чистая неприкрытая похоть. Он потянулся к моей шее и притянул к своему рту. Закрыв глаза и наслаждаясь теплом его чувственных губ, прикасающихся к моим, я вынуждена была сдержаться, чтобы не задохнуться.
Это не похоже ни на один поцелуй, который у меня был прежде. Он чувствовался… чертовски потрясающе! Напиток ледяного лимонада в жаркий летний день. Крем-брюле с нежной хрустящей сахарной корочкой. Бег по пляжу с ветром, развевающим волосы. Идеальное платье на распродаже, в котором ты выглядишь на десять фунтов меньше и на десять лет моложе. Только этот поцелуй намного лучше.
Обняв Томмазо за шею, я вложила в поцелуй сердце, надеясь и молясь, чтобы он почувствовал то же, что и я: нам действительно нужно разобраться в этом. То, что происходило между нами, было слишком хорошо. Его язык встретился с моим, и мягкий жар его движений проник внутрь, задевая каждую эрогенную зону. Его дыхание со свистом вырвалось, а тёплая рука сжала моё обнажённое плечо, и тепло его кожи впитывалось в мою.
Я и не думала, что один поцелуй может так соединить двух людей. Но в одно мгновение это произошло. Теперь он пульсировал внутри меня, жил и дышал. Изо всех сил стараясь не заплакать от эмоционального цунами, затопившего каждый дюйм моего тела, я отстранилась и посмотрела в его глаза цвета эспрессо, замечая, что в них появились бирюзовые искорки. Как странно. Я никогда не замечала этого раньше.
— Пожалуйста, скажи, что всё это сон, — сказала я.
Он странно посмотрел на меня.
— Зачем, Шарлотта?
— Если утром я узнаю, что это реально и всё закончится, это будет мой худший кошмар в жизни.
Он снова посмотрел на потолок.
— Так близко. И всё же так далеко.
Что, чёрт возьми, это значит?
— Томмазо? Пожалуйста, скажи, что происходит. Потому что то, что между нами, очень сильное. Я не могу описать этого.
— Ничего. Ты не можешь мне помочь, Шарлотта.
Я горько рассмеялась.
— Откуда, чёрт возьми, ты это знаешь, если не дал мне попробовать?
Он посмотрел на мою руку и вложил её в свою.
— Ты удивительная. Совершенная и абсолютно потрясающая.
Я не знала об этом. Я только знала, что испытываю чувство ясности, которое ускользало от меня всю жизнь.
— Задай мне ещё один вопрос, — настаивала я.
Он на мгновение взглянул в мою сторону и улыбнулся.
— Хорошо. Почему гольф?
— Заставляет чувствовать себя безопаснее при постоянном ношении оружия, не думаю, что заряженный пистолет, хорошая идея. Но держать в руках железную девятку? Трудно дать осечку клюшкой для гольфа.
— Почему тебе всегда нужно чувствовать себя в безопасности? — спросил он, быстро уловив реальную проблему, мучившую меня.
Я с трудом сглотнула. Будет нелегко, но если столкновение с демоническими воспоминаниями изменит наши судьбы, то так тому и быть.
— Я видела, как моя мать била монстра, высокое существо, перепачканное чёрной грязью и с верёвками вместо волос. Она выкинула его из этого самого окна. — Я кивнула в сторону окна справа. — Её парень в то время играл в гольф, так что она увлекалась им. Только клюшка оказалась у неё под рукой. Потом появились ещё монстры, не знаю сколько, но они, словно появлялись прямо из воздуха. И как только они начали приближаться, что-то вышло из темноты и напало на одного из них. Это было… существо с горящими оранжевыми глазами. Все исчезли и с тех пор не возвращались, но они всегда здесь. — Я указала на свою голову. — Всегда.
На лице Томмазо отразилось смятение.
— Монстр причинил тебе боль, Шарлотта? — спросил он, таким глубоким и низким голосом, что я почувствовала, как он вибрирует в костях.
— Да, — переведя дыхание, ответила я.
— Что он с тобой сделал? — он говорил сердито. На самом деле, с яростью.
— Он… Он…
— Скажи мне, чёрт возьми! — завопил он. — Что эти ублюдки сделали с тобой?
Мои глаза наполнились слезами. Я хотела сказать. Хотела. Но правда слишком уродлива. Слишком ужасна. И я не могла понять, почему он так разозлился.
Он крепко схватил меня за плечи.
— Я не спрашиваю. Требую. Скажи, Шарлотта! Или помоги мне Бог!
Я вздёрнула подбородок. Как он смеет?
— Или что? — рявкнула я.
— Не дави, Шарлотта. Не сейчас. Не после того, как открыла эту чёртову коробку. Скажи мне! — закричал он.
— Или что? Ты сделаешь то, что сделали они? Будешь держать меня, резать и заставлять кричать? Ты надругаешься над моим телом и убьёшь всё во мне?
Он с ужасом уставился на меня.
— Пожалуйста, скажи, что это просто очередной сон. Пожалуйста, Шарлотта.
Вот почему я не могу сблизиться с мужчиной. Или с кем угодно. Не потому, что ненавижу или виню себя, а потому, что боюсь того, как люди могут меня увидеть. Конечно, если бы я кому-нибудь рассказала, меня бы посчитали сумасшедшей. Что ж, они могут идти к чёрту. Потому что я не сумасшедшая.
— Это не сон, — сказала я.
Его глаза наполнились такой яростью, что мне пришлось задуматься, не далеко ли я зашла. Не слишком ли много рассказала. Он выглядел не просто злым, а готовым разорвать мир на части.