Как только футболка была сброшена, он откинул голову и с силой дёрнул вниз перед моего лифчика, обнажая грудь, чтобы освободить место для… О-о-о-о! Он сомкнул губы на чувствительном соске, тепло его влажного рта окутало.
— О, Боже, — выдохнула я. Языком он ласкал чувствительную кожу, пока намного грубее теребил пальцами другую вершинку. Зарывшись руками в его чертовски сексуальные волосы, я наслаждалась мягкостью и прижимала его к своей груди.
Момент закончился намного быстрее, чем хотелось бы, но, как и я, Томмазо не в режиме неспешных занятий любовью. Он на задании.
Отстранившись, Томмазо начал расстёгивать рубашку, прожигая меня голодным взглядом, будто говорил, что не сожалеет о том, что собирался сделать: жёстко трахнуть меня. Его рубашка упала на пол, и моя челюсть вместе с ней. Дерьмо. Я ахнула от изумления. Это просто неправильно. Оливковая кожа, крепкие мышцы на мощных руках, чётко очерченные грудные мускулы и точёный рельеф на животе, которые выглядели как лестничный пролёт, ведущий вниз к гигантской выпуклости в штанах.
Так, а это что за шрамы? Словно его когда-то клеймили или резали поперёк груди.
Потом расспрошу об этом, потому что сейчас хочу его, а он меня. Остальное не имеет значения.
Он потянулся к поясу моих штанов и быстро стянул их вниз, вместе с трусиками. Бросил быстрый взгляд на пульсирующее лоно и издал глубокий мужской стон.
— Очень мило.
Я неловко себя чувствую, когда мужчина смотрит на место, которое сама редко вижу, но, Томмазо выглядит взволнованный увиденным, а потом встал между моих бёдер.
Проклятье.
Мои ноги! Я не брила их уже несколько недель.
— Извини за волосы, — выдохнула я.
— А мне нравится щетина. — Затем он уложил меня на стол и освобождает член из штанов. — У женщины, я имею в виду. Особенно на тебе.
Ах.
— Спасибо за разъяснение.
— В любое время.
Он склонился надо мной, вновь прижавшись к губам, и я почувствовала, как головка его ствола упирается в мой влажный вход. О Боже. Так хорошо. Не могу ни думать, ни говорить. Мне просто нужно, чтобы он оказался внутри, толкался и скользил, долбил и кончал и…
В дверь позвонили, и мы замерли. Моё давление упало, и паника захлестнула, погасив безмозглые сексуальные желания.
Томмазо всё ещё держал свой твёрдый как камень член в руке, нависая надо мной, и посмотрел мне в глаза.
— У кого-то есть ключ от ворот?
Я отрицательно покачала головой. Но если бы мой ответ был «да», этот момент стал бы желанным; судьба вмешалась, чтобы остановить меня от огромной ошибки. Серьёзно. Что со мной не так, что я почти отдалась мужчине на своём столе?
А) Я достаточно взрослая и должна понимать, что лучше не заниматься незащищённым сексом, даже если Томмазо полностью поглотил все разумные мысли.
Б) Не хочу ни с кем связываться. Моя жизнь такая… такая… такая сложная. И я отказываюсь позволять кому-то смотреть, как схожу с ума, как я смотрела на свою мать.
В любом случае, возвращаясь к неизвестному человеку или людям у двери, мой ответ нет. Ни у кого, кроме меня, нет ключа, так что пора паниковать вместо того, чтобы ругать себя за то, что до смешного близка к сексу на своём обеденном столе.
Кстати о сексе…
— Чёрт возьми, — сказал Томмазо, быстро отступил и застегнул молнию, но не раньше, чем я взглянула на его достоинство. Святое дерьмо. Толстый и длинный, и я чувствовала его отсутствие.
Томмазо посмотрел на моё обнажённое тело и плоть между бёдер, которую я резко закрыла, прежде чем он быстро с сожалением вздохнул и отвернулся.
— Оставайся здесь, — рявкнул он, направляясь к входной двери.
— Подожди! — крикнула я, соскальзывая со стола и потянувшись за одеждой. — Не открывай — Кто бы это ни был, он прошёл через ворота. Я даже не получаю почту или посылки; всё отправляется в почтовый ящик в центре города.
— Оставайся там, Шарлотта, — приказал он.
Чёрта с два! Я выворачиваю одежду.
Раньше я сбежала бы в горы или в спальню с укреплённой стальной дверью и зарешечёнными окнами, но чувствовала себя непривычно храброй, сильной и… защищённой. Не хочу, чтобы ему кто-то причинил боль. Но прежде чем я успела подойти и убедиться, что Томмазо не открыл дверь, она широко распахнулась и закрыла мне вид.
— Томмазо, нет! — закричала я.
Всё ещё находясь в поле зрения, он посмотрел на меня и протянул руку.
— Все хорошо. Это ко мне.
А?
— Но кто…
— Вылетело из головы, — поспешно сказал он. — Я сказал своему коллеге, где меня найти. Сейчас вернусь. — Он исчез за дверью, захлопнув её за собой.
Что за?.. Значит, они прошли через ворота? Я подошла к окну и отдёрнула занавеску.
Без рубашки и выглядя очень раздражённым, Томмазо стоял на дворе, в саду камней с несколькими пальмами, лицом к мужчине примерно его роста, одетого в чёрные брюки-карго, чёрную футболку, ботинки и чёрную бейсболку. Тёмные очки скрывали его глаза.
— Кто это, чёрт возьми? — прошептала я.
Мужчина напоминал оперативника спецназа. А на моей подъездной дорожке стоял чёрный внедорожник. Я смогла лишь разглядеть огромную тень на пассажирском сиденье.
Так, теперь мне ещё больше интересно, чем Томмазо зарабатывал на жизнь.
Наблюдая, как Томмазо начинает ругать парня, и чтобы подслушивать пришлось приоткрыть окно, как раз вовремя, чтобы услышать, как он говорит:
— У нас сделка.
Мужчина отрицательно покачал головой и сказал что-то ещё, но я не расслышала что.
Что бы это ни было, Томмазо взорвался.
— Это чушь собачья! Мне нужно больше времени! А Эшли? Она должна быть здесь. Как насчёт твоей стороны сделки?
Мужчина отрицательно покачал головой.
Томмазо выглядел несчастным. Затем показал средний палец тому, кто находился во внедорожнике. Я смогла увидеть, как из окна большая рука показывает тот же палец. Томмазо отвернулся и направился обратно, думая, что парень из спецназа вернётся к машине. Но он последовал за Томмазо прямо к крыльцу, повернулся и встал спиной к двери, будто охранял президента. Какого чёрта?
Томмазо вошёл внутрь с красным лицом от злости.
— Тебе следует подняться наверх.
Одетая, хотя и небрежно, я дёрнулась назад.
— Извини?
Он щёлкнул и указал вверх по лестнице.
— Ты. Наверх. Сейчас, — повторил он.
— Нет, чёрт возьми.
Он направился ко мне, но я слишком ошеломлена и просто подняла руки, чтобы удержать его.
— Что с тобой?
— Мне не повезло. Вот что. Я уверен, что твой интерес ко мне поверхностный или вызван усталостью.
Неправда, но к чему он клонит?
— В смысле?
— Это значит, что я буду присматривать за тобой, как и обещал, а потом мы разбежимся.
Что за наезды? Идиотизм.
— Томмазо, — я потянулась к его руке и сжала её, — что происходит? Кто эти люди снаружи?
Он издал долгий сердитый вздох, больше похожий на рычание, и выглядел чертовски злым.
— Они пришли забрать меня.
Я прищурилась.
— Забрать тебя? Куда?
— В тюрьму.
Я отступила.
— Хочешь сказать, что это копы?
Он покачал головой.
— Думай о них как об очень секретном подразделении вооружённых сил.
О Боже. Я прикрыла рот рукой.
— Значит, парень на моем крыльце — гарант, что ты не сбежишь?
— Типа того.
— Значит, ты уйдёшь? — спросила я. Не хочу, чтобы он уходил, потому что… Дерьмо. Возможно, он прав. Внезапно меня осенило, что, возможно, мой интерес к нему «поверхностный» из-за чувства защищённости.
— Я останусь на ночь, — ответил он. — Как и обещал, чтобы ты могла поспать. Утром меня здесь не будет.
— Ох. — Я кивнула, не отрывая глаз от пола.
— И… прошу прощения за то, как я разговаривал с тобой только что. Ты не виновата.
— Но что ты сделал? — спросила я, гадая опасен ли Томмазо. Типа, как дядя Чак, отец Сэди.
— Природа группы, к которой принадлежат люди снаружи, очень конфиденциальна. Поэтому просто скажу, что их правила весьма суровы, и я нарушил одно. То, которое полностью вне моего контроля, но, тем не менее, я его нарушил.