выразила крайне отрицательное отношение к «Декларации Бальфура», не без оснований пологая, что этот документ призван привлечь евреев России на строну британского империализма.
Антисионизм оставался общей чертой коммунистических партий вплоть до Второй мировой войны. Неоднократные кризисы и расколы в левом радикальном движении ничего в этом отношении не меняли. Троцкий, пришедший к еврейскому вопросу перед лицом угрозы нацистского антисемитизма, развенчал миф об СССР как об оплоте для евреев, но и Палестину он именовал не иначе, как кровавой западнёй для еврейства. Советские пропагандисты 30-х годов восхваляли арабское восстание 1936 года как антиимпериалистическое выступление масс и замечали, что если евреи и ищут где-то убежище, то почему бы им не направиться в Биробиджан? Общей чертой для всех довоенных марксистских критиков сионизма было принципиальное неверие в возможности реализации проекта еврейского государства хотя бы в минимальной степени. Ещё в 1944 году бельгийский троцкист Аврам Леон, получивший известность в левых кругах благодаря своей работе «Марксизм и еврейский вопрос», категорически отверг возможность создания еврейского государства. Но будущее опровергло эти прогнозы.
После войны
Решение Сталина поддержать раздел Палестины до сих пор является одной из загадок истории. Пойдя на этот шаг, вождь народов не только выступил против многолетней антисионистской традиции в марксизме, но и легитимировал сионизм в глазах мирового коммунистического движения, прикрыв его своим авторитетом. Он пошел на это вопреки рекомендациям дипломатов и экспертов, вопреки обращениям и протестам палестинских и ближневосточных коммунистов. Приказ внести изменения в текст выступления Громыко получил буквально за пару дней до своего появления на трибуне ООН. Первоначально советский представитель должен был призвать к созданию в Палестине двунационального демократического государства. И лишь инструкции Молотова и Сталина, полученные в последний момент, вынудили Громыко внести изменения в текст доклада. Для коммунистов Палестины и арабских стран этот шаг стал страшным шоком, своего рода ближневосточным пактом Молотова — Риббентропа, союзом с сатаной. Один из лидеров палестинских коммунистов, Меир Вильнер, даже осмелился выразить свои возражения по поводу такого шага, заявив, что «сионизм реакционен по своей природе и ни при каком условии, ни на какой промежуток времени он не изменит свой характер». Рядовые партийцы находились в полном замешательстве. Многие верили, что речь Громыко — это тактический манёвр. Коммунисты арабских стран оказались в ещё более тяжелом положении. 29 ноября 1949 года офисы Компартии в Дамаске были разгромлены толпой. Три коммуниста были убиты, а партия оказалась под запретом. Лидеры коммунистов Ирака были арестованы и казнены властями как «сионистские заговорщики».
После знаменитого выступления Громыко на генеральной Ассамблее ООН в мае 1947 года отношения между советским «коммунизмом» и сионизмом значительно потеплели. Некоторые исследователи полагают, что роман между СССР и Израилем закончился в 1949–1953 годах в связи с антисемитской кампанией против «безродных космополитов» и «делом врачей». Это утверждение далеко от действительности. Если следовать подобной логике, то отношениям между Израилем и США должен был прийти конец в 1948 году, когда Америка была охвачена антисемитской историей в связи с «атомным шпионажем» и делом супругов Розенберг. Между тем известно, что СССР и Израиль восстановили отношения сразу же после смерти Сталина, и более того, СССР стал первой державой, признавшей де-факто Иерусалим столицей Государства Израиль. Именно в Иерусалиме советский посол вручал свои верительные грамоты. В последующие году между двумя странами быстро развивались экономические связи. Так, с 1954 по 1956 год СССР поставлял в Израиль 30–40 % нефти, потребляемой этой страной, и лишь Суэцкая война 1956 года и новая активная арабская политика СССР привели к очередному охлаждению между двумя странами.
Сам факт создания Государства Израиль нанёс в глазах многих существенный удар по авторитету марксистских критиков сионизма. Сионизм оказался не утопией, Советский Союз поддержал Израиль, так, может быть, сионизм не так и плох? В начале 1954 года Исаак Дойчер, известный польско-английский историк и литературный критик, посетил Израиль в качестве корреспондента журнала «Репортер» (The Reporter). Свои впечатления от этой поездки Дойчер обобщил в статье под названием «Израильский духовный климат» (Israels Spiritual Climate). Общий тон статьи был весьма дружелюбен по отношению к молодому государству. Дойчер был восхищен утопическим социализмом кибуцев и демократическим централизмом Гистадрута, высоким культурным уровнем израильтян и популярностью левых идей в израильском обществе. Но главным его аргументом в пользу Израиля был Холокост: «Если вместо агитации против сионизма в 20-е и 30-е годы я бы уговаривал евреев ехать в Палестину, я, может быть, помог спасти жизни некоторых из них, уничтоженных позднее в гитлеровских газовых камерах». Холокост сделал Израиль исторической необходимостью и жизненной реальностью. Дойчер даже оправдывает действия израильтян по отношению к арабам, указывая на особые исторические обстоятельства, в которых оказалась еврейская община после Второй мировой войны. Четыре года спустя Дойчер посвятил Израилю другую заметку «Десять лет Израилю», где он опять настаивал на том, что основание Израиля было необходимостью, но выражал опасение за дальнейшую судьбу этой страны.
В весьма благожелательном для Израиля духе высказывались и другие видные левые интеллектуалы 50-х — Мартин Лютер Кинг, Герберт Маркузе, Жань-Поль Сартар, Франсуа Фанон. Произраильская позиция последнего особенно примечательна, поскольку Фанон оказал большое влияние на национально-освободительное движение 50–60-х годов. Будучи уроженцем Мадагаскара, он долгое время жил в Египте и принимал участие в борьбе за освобождение Алжира. Идея о том, что евреи — это жертвы и угнетённые, к тому же придерживающиеся левых взглядов, приводила к высшей степени терпимому отношению даже к самым преступным действиям правительства Израиля. В 1953 году после резни в иорданской деревне Кабия, когда были убиты 69 палестинцев, в большинстве своём женщины и дети, Бен-Гурион заявил, что это дело рук нескольких отчаявшихся бывших узников нацистских концлагерей и восточных евреев. Для многих левых подобного объяснения было вполне достаточно. Лишь много позже выяснилось, что Бен-Гурион утаил правду, и это убийство было не актом мести «отчаявшихся узников концлагерей», а карательной акцией, тщательно спланированной и выполненной израильским спецназом, так называемой частью 101.
Следует также отметить, что 50-е годы стали временем триумфа европейских социал-демократических партий, поддерживавших тесные контакты с израильской правящей партией МАПАЙ. Уже в то время руководство социал-демократических партий стало отходить от марксизма, даже в умеренной трактовке Каутского и Бернштейна, и идеологические заветы классиков не могли помешать тесной дружбе. За идеологической дружбой между Ги Молетом и Бен-Гурионом следовал и политический союз, подобно франко-израильскому альянсу на стыке 50–60-х годов.
В целом, по мнению многих левых, израильский режим был не хуже монархических и проамериканских режимов в соседних арабских странах. А если вспомнить о МАПАМе,