Перед глазами всё ещё мелькают неумолимые вспышки фотоаппаратов. Прошёл всего день в роли невесты Волкова, а я уже устала. Хочется домой. В свою съёмную квартирку.
Выхожу обратно в комнату, завёрнутая в тёплый банный халат белого цвета. Такие обычно в отелях дают. Хм… хорошо бы мне воспринимать этот брачный договор, как отпуск. Кругом обслуга, готовить не надо, убираться не надо. Но это на целый год! И что я должна делать? Сидеть и наслаждаться? Ха! Я вообще-то уборкой стресс снимаю. Как бабушка Аня учила.
Хорошо хоть могу вещи сама разложить. Этим и занимаюсь.
Степан Ефимович, наверно, попросил стилиста Эдика всё это подобрать. Целая куча красивых шёлковых пижам. И топиками, и маечками, и брюками — шароварами, и шортиками. Строгое платье для офиса, красивая юбка колокольчик, белая блузка.
И всё такое идеальное, такое приятное.
— Не легла ещё? — Волков входит без стука.
— Нет, — я складываю пижамку нежного розового цвета и убираю в шкаф.
— Что ты делаешь? — мужчина недоумевающе тупит взгляд.
— Вещи раскладываю, — говорю сухо.
Неужели, не видно?
— Почему Насте не приказали? Виктор её не позвал?
Я цокаю языком и закатываю глаза:
— Зачем просить кого-то, если я могу сама?
— Потому что ты моя невеста!
Напряжённо вздыхаю. Дурдом какой-то.
— Я не хочу просить кого-то делать то, с чем справляюсь прекрасно без посторонней помощи.
— Ладно, ладно, — посмеивается. — Я тебе кефир принёс.
По лицу скользит улыбка.
Степан Ефимович проходит в мою спальню, ставит стакан на тумбочку и присаживается на кровать.
Он такой невероятный в белой футболке и синих шортах, что я не могу оторвать взгляда. Домашний миллионер. А я то думала, он постоянно в костюмах ходит. И спит в них.
— Тебе тут комфортно? Можно посмотреть другие комнаты, если хочешь.
— Нет, мне тут нравится. Красивая спальня. И кровать мягкая, — я прикусываю язык. — Если что, я ни на что не намекаю.
— Я понял, — Волков снова скашивает рот в этой однобокой улыбочке.
— Степан Ефимович, а что вы сделали с Владиком? — я поджимаю губы.
Спрашивать страшно. Конечно, бывший постарался, чтобы влюбить меня, а потом сломать, но я не желаю ему зла.
— С кем? С твоим бывшим? — мужчина фыркает. — Хотел убить, но, оказывается, у него есть дочка. И жена. Пожалел, короче, малышку и девушку.
Я молчу. Осматриваю разбитые костяшки на правой руке у босса. Ага, пожалел. Хотелось бы верить.
— Ты добровольно была его любовницей?
Вздрагиваю от вопроса.
— Нет. Он меня обманул.
— Мисс наивность, — ухмыляется.
Я уже закончила с вещами. Всё красиво лежит в шкафу. Спать хочется, но, кажется, Волков не собирается уходить. Как бы ему намекнуть, чтоб оставил меня?
— К свадьбе начнём готовиться после январских праздников. Я закажу людей, соображающих в этом. Будешь ими командовать, чтобы всё было так, как ты хочешь, — Степан Ефимович падает на мою кровать.
Не поняла… Он спать со мной собрался что-ли?
— Эм… Зачем так, как захочу я, если это всё фиктивно? — ложусь на другой край кровати и поворачиваю голову к мужчине.
Смотрит на меня. Любуется. И глаза горят. Тепло так на душе от его взгляда, приятно.
— Это будет твоя тренировка по управлению людьми. Ну и, не я же должен этим заниматься. У меня времени нет.
Волков поворачивается на бок, поджав подушку под голову.
— Завтра будет какая-то вечеринка в честь Нового года? — я улыбаюсь.
Помнится, в конце ноября я думала, что жизнь моя рухнула. А теперь вижу, что всё и правда налаживается. Даже чувствую себя более уверенной. Красивой. А когда у Степана Ефимовича глаза горят дьявольским огоньком ещё и желанной по-настоящему.
— Персонал соберётся в столовой, а я Новый год не отмечаю, — сухо и чётко.
— Почему?
— А смысл? Что изменится?
— Ну, не знаю. А как же загадать желание под бой курантов? Подарки положить под ёлку?
— Вероника, мне тридцать один год. Я не загадываю желания, я ставлю цели, — босс делается таким серьёзным, будто и не было того улыбчивого домашнего миллионера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я тогда доеду до родителей завтра, вернусь к двенадцати.
Нужно проверить, как там дядя Петя. Последний раз он был трезвый, что меня очень порадовало. И, заплатил сам за съём жилья. Мама тоже не пила, но запах вчерашнего перегара от неё доносился.
— Хорошо, — Степан Ефимович поднимается с кровати, окидывает меня взглядом. — Спокойной ночи, Вероника.
— Добрых снов.
_32_
Голова ужасно трещит, пока провожу утренние процедуры. Чувствую себя просто отвратительно. Я проспала до двух часов дня! Никогда такого со мной не было.
Ко мне, оказывается, сто раз заходил Виктор, хотел спросить, что я хочу на завтрак.
А я ничего не хочу. Разве что обезболивающее. Или, ещё лучше, топор. Потому что боль в висках такая, что плакать хочется. Всё предвкушение праздника куда-то исчезло, настроения отмечать Новый год нет. И всё раздражает.
Из своей комнаты я выплыла только к вечеру, напялив одну из новых пижам, на голове гулька, без макияжа. Если Волков меня увидит, то испугается. Сразу захочет разорвать брачный договор.
Подхожу к лестнице и застываю. Дружная компания домомучителей вешает на картины мишуру. Я невольно улыбаюсь.
— Лиза, ну осторожнее, вот, за край зацепи! — командует мужчина в поварском колпаке.
— Не учи меня!
— Виктор, а ты что встал в стороне?
— А что мне, к Лизаветте на стол залезть? Он же не выдержит!
— Что за намёки? — Лиза бросает мишуру и в негодовании ставит руки на бока. Грозная такая женщина. С ней мне лучше не ссорится.
— Намёк, что стол хлипкий! — молодая девушка в костюме горничной держится рядом с Виктором, обхватив его локоть тоненькими пальчиками.
— Добрый день! — кричу я с лестницы, и все четверо оборачиваются ко мне.
— О, госпожа! — повар Константин бежит ко мне, чуть ли не кланяется. — Что приготовить на обед?
— Я не голодна, спасибо, — подхожу ближе и заглядываю в коробку с ёлочными игрушками. Оглядываюсь по сторонам. Домомучители уже успели постараться и навешать и цветной дождик на арку между прихожей и кухней, и украсить мишурой три картины, и расставить по пустующим книжным полкам фигурки Дед Морозов, снеговиков и оленей.
Миленько.
— Госпожа, я сейчас же пойду убираться в вашей комнате, — маленькая и хрупкая девушка хлопает чёрными густыми ресницами.
Это слово царапает слух. Ну, какая я, к чёрту, госпожа?
— И так, Стёпа сказал, что вы в моём полном подчинении. Поэтому я приказываю! — грозно выговарию я, осмотрев лицо каждого присутствующего. Они напуганы. Виктор снова нервно задёргал губами. — Во-первых, меня зовут Вероника, а не госпожа. Можно просто Ника. И можно на ты. Во-вторых, я вам не богатенькая белоручка, и убираться в моей комнате не надо, я всё могу сделать сама. И не надо готовить мне отдельные блюда. Я съем всё, что предложите. И в-третьих, я хочу помочь украшать дом. Лиза, слезайте со стола, он и правда очень хлипкий.
Грузная женщина, держась за Константина, следует моему приказу, и я ловко занимаю её место. Хватаю из коробки яркую мишуру и быстро натягиваю её на картину.
Домомучители застыли. Смотрят на меня как-то странно, изучают. Думали, что Волков притащит в дом фифу, вроде модели Камиллы Высоцкой, с силиконом вместо мозга. А тут я… как снег на голову.
— Ну, чего встали? — я весело хихикаю. — Столовую украшать будем?
— А вы, Вероника, особенная, — Константин подаёт мне руку и помогает спуститься со стола.
— Ага. С причудами, — улыбаюсь.
Константин прикольный. И этот колпак ему очень идёт, и взгляд у него радушный.
Украшение столовой занимает чуть меньше часа.
— А где Степан Ефи… — я тут же торможу себя. — А где Стёпа?
— Господин в офис отъехал по делам, — сообщает Лиза.
В офис? Тридцать первого декабря? Удивительно! Вроде босс объявил выходной для всех сотрудников. Странно это всё. Назойливая мысль, что он там может встречаться с женщиной, сосёт под ложечкой. А ещё хуже, если Степан Ефимович сейчас с Эвелиной.