– Лола, просыпайся.
– Что? – простонала она. Свет из салона просачивался через открытую дверь и освещал угол кровати и ноги Макса до коленей. Он переоделся в свои черные джинсы, ботинки, и стоял, широко расставив ноги.
– Нужно вставать.
– Который час? – спросила она, потом поняла, что у него нет способа узнать время.
– Ты проспала несколько часов.
Лола села и сразу заметила сильный крен яхты.
– Мы попали в шторм, – объяснил он. – Ты должна надеть спасательный жилет.
– Все так плохо?
– Иначе я не разбудил бы тебя.
– Где Крошка?
Макс наклонился и поставил собаку на кровать. Крошка забрался ей на руки; нос Доры Мэй опустился, и вода заплескалась у иллюминаторов. Лола взглянула на маленькие круглые окна, но ничего не смогла увидеть. Тревога пронзила ее позвоночник до самой макушки.
– Яхта утонет?
Мужчина не ответил, и девушка отбросила покрывало.
– Макс?
С другой стороны каюты он щелкнул выключателем. Его волосы были влажными и прилипли к голове, и он надел желтый дождевик.
– Хочешь услышать правду?
Не очень, но Лола полагала, что предпочитает узнать худшее, чем строить догадки.
– Да.
– Волнение примерно семь-десять футов, а ветер, я прикинул, приблизительно пятьдесят узлов[96]. Если бы был какой-то способ управлять яхтой, то все было бы не так плохо, но нас швыряет по волнам как пробку. – Словно для того, чтобы подтвердить его точку зрения, волна ударила в левый борт. Дора Мэй опрокинулась на правый борт, свет замигал. Макс ухватился за дверной косяк, а Лола и Крошка скатились на край кровати.
– Если вода затопит машинное отделение, то мы останемся без энергии, – добавил он к зловещим новостям.
Когда яхта выровнялась, Лола встала.
– Что нам делать?
– Ничего, просто пережидать. – Он двинулся к ней и протянул спасательный жилет. – Надень.
Она взяла его и продела одну руку, потом вторую через красно-желтый жилет.
– А как же ты?
Он распахнул дождевик и показал темно-зеленый жилет. Лола вручила Максу собаку и щелкнула ремнями на животе. На груди ремни не вполне сходились, так что, она оставила их висеть.
– А как быть с Крошкой? Ему тоже нужен спасательный жилет.
– Нет ни одного подходящего размера для мелкой крысы, – сказал он и двинулся к выходу из каюты.
Она следовала позади; капельки воды падали с концов его волос и скользили вниз по задней стороне шеи.
– Ты проверил? – За исключением нескольких подушек с дивана, валяющихся на полу рядом с журналом, который Лола читала раньше, внутри яхты, обшитой вагонкой, все было аккуратно.
– Ага.
Дора Мэй накренилась влево, и Лола почувствовала, как ее желудок повело вправо.
– Он может утонуть. – Она схватила мужчину сзади за плащ. – Макс, мы должны что-нибудь сделать.
Макс почувствовал, как его сзади дергают за дождевик, и через плечо посмотрел в испуганные карие глаза Лолы. Она ожидала, что он сделает что-нибудь, чтобы спасти ее собаку. Это было написано на ее прекрасном личике. Конечно, она ожидала, что и ее он тоже спасет. Эта ноша словно удавкой затянулась на его шее. Он не был спасителем. Работа, которую он выполнял для правительства, никогда не была личной. Кроме информации из резюме, он ничего не знал об участниках. Он не знал, кого спас, или кого помог устранить. И не хотел знать.
Лола схватила его за руку, когда яхта наклонилась на правый борт. Она выглядела слегка позеленевшей. Знакомое чувство. Он уже расстался со своим обедом за бортом яхты около часа назад.
– Сядь, пока не упала.
Вместо этого она двинулась в сторону ванной так быстро, как только могла. Грохот дождя и бушующий океан заглушали любые звуки из туалета. Но Максу не нужно было слышать их, чтобы понять, что ее тошнит. Во время шторма всех тошнит.
С Крошкой в одной руке он двинулся в камбуз, где взял аварийный комплект, спасательный круг и свернутый самонадувающийся плот. Учитывая, что последняя проверка плота датировалась 1989 годом, он сомневался, что эта штука надуется. Аварийный комплект, как и прочее аварийное оборудование на борту, истощился. Осталась небольшая коробочка с рыболовными снастями и два водонепроницаемых фонарика с разряженными батарейками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Макс положил собаку на сиденье в камбузе, бросил дождевик на стол, затем потянулся за рыбным ножом, который засунул в ботинок. Он отрезал от спасательного круга два четырехдюймовых куска пенопласта, порылся в вещевом мешке, который наполнил провизией, что понадобится им, если они будут вынуждены оставить Дору Мэй. Мужчина вытащил рулон серебристого скотча, которым ранее обклеил дверь каюты, чтобы та не пропускала морскую воду. Наклон увеличился, он потянулся за собакой Лолы. Макс пристально вгляделся в иллюминаторы, тянущиеся вдоль камбуза и салона, но не смог увидеть ничего из-за хаоса снаружи. Он видел только собственное отражение, прижимающее к груди пса Лолы, как будто у него были ответы на все их проблемы. Но у него не было ответов. За время службы он побывал и в бурных морях, и в тропических штормах, но при этом он находился на борту эсминцев[97]. В 1998 году он выдержал Ураган Митч[98] на борту подводной лодки класса «Сивулф»[99]. Целый и невредимый, под водой.
Кро лизнул подбородок Макса, и тот взглянул в черные, похожие на бусинки, глаза пса. Даже собака Лолы смотрела на него так, как будто он способен сотворить чудо. Как будто он мог сотворить это чудо из ничего и спасти всех; еще одна тяжесть к его бремени. Удавка сжималась.
Он прижал пенопласт по бокам собаки. Потом обмотал ленту вокруг живота и спины Крошки и кусков пенопласта. Когда он закончил, маленькая собака походила на серебряный поднос с лапками. Скорее всего, это не спасет Крошке жизнь, но, по крайней мере, удержит его на плаву.
Дверь ванной открылась, и Лола, пошатываясь, вышла. Ее лицо было столь же белым как бумага, а губы стали почти бесцветными. Она оглядела камбуз и двинулась к сиденью. Яхта резко качнулась влево, и она упала на колени и оставшуюся часть пути проползла. Снаружи, невидимый дождь и море бились у иллюминаторов.
Макс держался за обеденный уголок и подождал паузы в буре, чтобы дойти до сиденья.
– Это лучшее, что я смог придумать, – сказал он, ставя собаку ей на колени.
– Спасибо, Макс. – Она легла на бок и прижала Крошку ближе к груди. – Я знаю, в глубине души Крошка тебе нравится.
– Да, он захватил меня.
– Как плесень?
– Да, как плесень.
Слабая улыбка коснулась уголков ее рта.
– Я и Крошка, и плесень.
– Возможно, я решил, что вы мне нравитесь немного больше, чем плесень.
– Да, я знаю.
– Как это?
– Ты целовал меня так, как будто я нравлюсь тебе больше, чем плесень.
Волна ударила в правый борт Доры Мэй с такой силой, что Макс упал на колени. Он сильно ударился и покатился по полу. Огни замигали и затрещали, потом двигатели отключились, погружая каюту в темноту, настолько полную, что Макс не мог ничего увидеть в дюйме от своего лица.
– Макс! – Испуганный крик Лолы заполнил чернильную темноту.
– Ты в порядке? – спросил он. – Ты все еще на сиденье?
– Я не знаю, где я. Где Крошка? – прошли несколько напряженных мгновений прежде, чем она снова заговорила. – Он здесь, – сказала она в нескольких дюймах от ног Макса. – Свет загорится снова?
Аварийный генератор не вырубился в первую ночь, и Макс сомневался, что это случится сегодня вечером.
– Нет, если я не перезапущу двигатели.
– Не ходи наружу.
– Сладкая, я и не собирался. – В темноте он сползал к камбузу и нашел на полу вещевой мешок. Он подтащил мешок к сиденью, его глаза немного приспособились к темноте, воспринимая разные степени черного и серого цветов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ты ушибла что-нибудь?
– Всего лишь локоть. Жить буду. – Лола ненадолго затихла, потом спросила: – Макс, ты думаешь…, – девушка не закончила фразу, но он полагал, что знает, о чем она собиралась спросить.