отпихнуть, так хоть тоном покажу, насколько я взбешена. — Никогда!
Пораженный моей вспышкой Коул вытаращился на меня с открытым ртом. Сузив глаза, я сверлила его злым взглядом в ожидании извинений. И тут он засмеялся. Хохотал во все горло, упершись руками в колени.
— Хватит! — рыкнула я.
— Боже, — простонал Коул, вытирая слезы, — это было бесценно.
— Я не нахожу в происходящем ничего смешного.
— Потому что не видишь своего лица. Вся такая «гр-р-р!». Просто прелесть.
Я поперхнулась едкими словами, вертевшимися на кончике языка.
«Прелесть»? Коул Уолтер назвал меня прелестью.
— Погоди.
Он шагнул ко мне. Я попятилась, но он снова шагнул, протянув к моим волосам руку. Потом чуть отстранился, держа в пальцах соломинку.
— Вынул, — шепнул Коул.
Мы стояли так близко, что я увидела крохотный шрам на его лбу, маленькую отметину в форме L над левой бровью. Коул смотрел на меня так пронзительно и с таким непонятным выражением, что я уцепилась взглядом за это его маленькое несовершенство. Было гораздо легче выдерживать его пристальный взгляд, зная, что и он не полностью безупречен.
Не считая тихих шорохов, доносившихся из стойл, в конюшне стояла тишина. Происходящее напоминало мне сцену из романтического фильма, где парень с девушкой стоят близко-близко, глядя друг другу в глаза. Воздух вокруг них электризуется. Он медленно наклоняется к ней и после секундных колебаний накрывает ее губы головокружительным поцелуем. Я чувствовала себя героиней подобного эпизода. Вот только поцелуя не случилось.
— Ай! — вскрикнула я, почувствовав боль в ноге. — Какого черта?
Почти коснувшийся моих губ Коул растерянно моргнул, когда я отпрыгнула в сторону. Затем увидел высунувшуюся из сена вислоухую собаку и опять засмеялся.
— Это Бруно. Страстный охотник за разномастными носками и вонючими кедами.
— Он меня цапнул. — Я посмотрела на пса. На самом деле укус был больше неожиданным, чем болезненным. Сердце до сих пор заходилось.
— Шутишь? — Коул присел на корточки почесать собаку за ухом. — Бруно и мухи не обидит. Наверное, принял твою ногу за старый кроссовок.
Бруно и правда выглядел безобидно. Коричневый пес с седой шерстью на морде. По собачьим меркам он, скорее всего, старичок.
— Я бы сказала, что он милашка, если бы не страдала аллергией, — отступила я от Бруно. Пес посмотрел на меня, высунув язык.
Коул поднялся и, взяв меня за руку, повел к стойлам, которые я не заметила: они прятались в дальнем углу конюшни.
— На лошадей у тебя есть аллергия? — поинтересовался он, остановившись у стойла с великолепной серой лошадью.
— Понятия не имею. — Коул открыл щеколду на дверце, и я отошла назад. — Как его зовут?
— Ее, — поправил он, входя в стойло. — Афина — девочка.
При звуке своего имени Афина потрясла гривой, а потом ткнулась губами в лоб Коула.
— Она такая… огромная, — украдкой попятилась я. Живя в городе, я практически не имела дела с животными, но признаваться в том, что Афина меня страшит, не хотела.
Коул не заметил моего маневра.
— Прокатишься? — радостно спросил он и, не дожидаясь ответа, снял со стены седло.
— Ни за что! — Я отпрянула к противоположной стене, подальше от лошади. Ничто на свете не заставит меня забраться на это животное… даже такой очаровательный парень.
— Джеки, — начал Коул, седлая Афину, — забыла, что я тебе сказал? Поживи хоть немного.
— Да, — рыкнула я. — А ты забыл мой ответ? Что я тебя ненавижу?
С уговорами, но Коулу удалось усадить меня на лошадь. Я так твердо стояла на своем, что он попытался сторговаться со мной: отдать мне пять минут своего утреннего времени в ванной. Я ответила, что не залезу на Афину ни за какие плюшки. И конечно же, ошиблась. Кое-что стоило неприятно потных ладоней и замирающего сердца. После того как Коул пообещал мне, что Джек с Джорданом перестанут преследовать меня с камерой, я позволила ему усадить меня в седло.
Первые десять минут я ехала зажмурившись. Вся на нервах, я зациклилась на двигающейся подо мной лошади. Но потом начала замечать другие вещи: прижавшегося ко мне сзади Коула, тепло греющего лицо весеннего солнца.
Коул не спешил. Он выгуливал Афину на лугу, а вокруг на ветру колыхалась волнами трава. Успокоившись, я наслаждалась ощущением рук Коула, прижатых ко мне и сжимающих поводья. Мы приблизились к лесу, и волнующаяся на ветру трава сменилась крепкими деревьями. Коул потянул за поводья и соскользнул с седла. Привязав Афину к ближайшему дереву, помог мне спуститься. Мы пошли в лес по хорошо утоптанной тропинке.
— Тебе понравится то, что увидишь, — пообещал Коул, обернувшись.
И оказался прав.
До поляны мы дошли за пять минут, но я сразу поняла, что он вел меня именно сюда. Мы словно попали в сказку. Лесная речка тут обрывалась маленьким водопадом, создавая внизу кристально чистый водоем. Вода блестела от пляшущих по воде солнечных бликов. Зелень по кромке водоема покрывали капельки воды, мерцающие как крохотные изумруды.
Уолтеры соорудили здесь своеобразный пляж с чистейшим белым песком, и вода плескала у берега, создавая ощущение, что мы у океана. Здесь стояли два шезлонга, а за ними в тени — столик для пикника. К дереву у воды были прибиты деревянные досочки, позволяющие забраться на висящую над водоемом толстую ветвь. Коул улыбнулся, стащил с себя футболку и полез на дерево, как мальчишка.
— А теперь-то ты что задумал? — крикнула я, прекрасно зная ответ.
Коул, издав победный крик, бухнулся в воду бомбочкой, подняв тучу брызг.
— Как получилось? — вынырнув, спросил он.
Я пожала плечами.
— На четыре с половиной.
— Из пяти?
— Из десяти, — ответила я, наблюдая за тем, как он гребет к берегу.
— Ладно, Саймон Коуэлл[7], — Коул с плеском приблизился к берегу, — посмотрим, какие результаты покажешь ты.
Я скинула босоножки, окунула ногу в воду, чтобы проверить температуру, и тут же отпрыгнула назад.
— Ты спятил?
Удивительно, что водоем не покрывал тонкий слой льда.
На лице Коула расплылась улыбка, вызвавшая во мне нехорошие предчувствия.
— Возможно, — признался он,