– Лена и сама не знала. Тут ведь… ну, короче, не замужем я, и не была.
– Ох ты, господи… неужель не женился? – огорчилась женщина.
– Не нашелся, теть Тонь, не нашелся, паразит такой! – смеялась Аня. – Ну вот никак отыскать не могу свою половинку!
– А и не спеши, отыщется, – махнула рукой женщина и строго позвала: – Ромочка! Пора в кроватку. Время-то сколько!
После того, как тетя Тоня увела малыша, шум стих – разве ребенок уснет при гомоне? Повспоминали былые деньки, пошутили, даже попели, тихонько так, душевно, под гитару, и стали расходиться.
– Ань, останься, – подошла к Ане Лена. – Ведь так и не поговорили. Посидим, Сашке диск с фильмом поставим, Ромка уже спит, мама тоже, а мы с тобой на кухне, как раньше, помнишь?
Конечно, Аня помнила. Они частенько засиживались у Ленки допоздна. Втроем, вместе с Сонечкой. Соня тогда хвасталась перед подругами новыми кавалерами и учила их, как правильно целоваться, по-киношному, а девчонки над ней тихонько посмеивались и так же тихонько вздыхали по своим робким ухажерам, которые до сих пор по-киношному целоваться так и не научились. Да чего там целоваться, даже за руку ходить стесняются!
– Да! – кричала на расшумевшихся гостей Лена. – А потому что мы так и не поговорили!.. И нет! Никитин, нет! Ты не пойдешь провожать Аню, у тебя вон вся мордаха обгорела, никакого виду. Мы с ней моего Саньку отправим! Его хоть показать не стыдно!
Гости все же разошлись, подруги быстро убрали со стола, и к этому времени Санька благополучно заснул.
– Ну вот тебе и провожатый, – вздохнула Лена. – Но ты, Ань, не бойся, он встает по первому шлепку. А зато уж нам точно никто не помешает.
Им не мешали, и разговор получился теплым, откровенным…
– Так ты и в самом деле замуж не вышла? – спросила Лена. – А чего ждешь-то?
– Да кто его знает… – задумчиво пожала плечами Аня. – Знаешь песню: «Ах, я сама, наверно, виновата, что нет любви хорошей у меня…»
– Точно, – с готовностью кивнула Лена. – Вот я на тебя посмотрела сегодня: точно! Ничуть не изменилась. Ни глазки тебе состроить, ни кокетничать не научилась, ни мужика коленками боднуть. Вовка вон какими кругами возле тебя ходил!
– Да какой Вовка, что ты, – усмехнулась Аня. – Я не в этом виновата… понимаешь… раньше казалось, что… одного люблю, просто сил никаких нет, он изменил, и все, жить не хотелось. Потом другого… и с ним так же, а сейчас…
И хотела Аня рассказать Лене про Георгия, и надо было, а язык не поворачивался. Вот каменный, и все.
– Ой, ну такая смешная, – тихонько фыркнула Лена. – А мы разве другими были? Конечно. Полюбишь, и кажется – вот он, один-единственный. А потом этот единственный на свидание опоздает, и ночуешь с петлей на шее, думаешь: сейчас удавиться или до завтра подождать… Хотя не все такие. Вон подружку нашу возьми – Сонечку! Ведь стервой была! А выросла-то змеища какая!
– Лена, ты что-то уж слишком, – одернула подругу Аня.
– Ты же ничего не знаешь… Думаешь, отчего мы с ней разругались? Причины были.
Лена встала, подошла к окну и закурила.
– Представляешь, до сих пор себя корю, что Даньку ей позволила на себе женить.
– При чем здесь Данька? – вздрогнула Аня. – То есть… ты-то здесь при чем? Они еще при мне любови крутить начали.
– Ой, ну какие там, к черту, любови? – поморщилась Лена. – Ты что, не помнишь: вы ж еще в школе Савушкина не поделили, она на него повесилась.
– Так я и говорю…
– Что ты говоришь!? Молчи уж лучше… – махнула рукой Лена и с горечью продолжала: – Мой Санька с Савушкиным с детства в друзьях ходят. Правда, теперь они редко встречаются, из-за стервы этой. А раньше… мы с Сашкой уже встречались, когда ты взбрыкнула! И знаешь, как Даня переживал? Ты из дома ни ногой, на улицу только с мамой, к телефону не подходишь, даже меня слушать не хотела! Дура!
– Тебя? – пыталась припомнить Аня. – Не помню.
– Коне-ечно! Где там вспомнить! Тебя ж обидели! А выслушать человека можно было? Как будто ты Соньки не знаешь! Она наизнанку выворачивалась, чтобы Савушкина от тебя увести. И потом… тебя она изучила от и до! Данька тогда в подъезде тебя ждал, а ты задержалась. Зато Сонечка оказалась вовремя. Сначала завела речь про какие-то диски, а потом тебя увидела и на шею прыгнула! А тот дурачок даже не ожидал ничего. Потом, конечно, отшвырнул, у Соньки такая ссадина на руке была, но… Ты уже все! Уже обиделась! Уже вся из себя гордая! И задушила все отношения.
– А ты бы не задушила, можно подумать, – пробурчала Аня.
– Да я бы этой Соньке все патлы выдергала! – вскинулась Лена, но тут же притихла. – Потом институты эти… Не знаю, насколько ваша дружба с Бабенко была чистой и трепетной, но про тебя Сонечка такое болтала! Ей и рот затыкали, и посылали куда подальше, но… от камня круги, сама же знаешь. Данька тогда чуть не поседел, представляешь. Он-то все еще надеялся, идиот. А потом как-то раз приходит к нам с Сашкой, и лица на нем нет. Говорит, что с тобой разговаривал… вернее, хотел поговорить, пусть поздно, но объясниться, но… ты под ручку с этим Бабенко шла и даже головы не повернула.
Аня оперлась спиной о стену и откинула голову. Дрянь!!! Тупая, напыщенная дрянь! Ведь точно, было такое. Но… в голове прочно поселился Толик Бабенко, этот червяк, который сейчас за Сонькиной юбкой таскается, а она… Подходил тогда Данька. Было.
– Ну и вот. А потом… у тебя что-то и с Бабенко не заладилось…
– Просто заладилось у Соньки, чего думать-то… – проговорила Аня.
– Ну да… и ты уехала, – продолжала Лена уже осторожнее. Все переживания подруги были написаны у той на лице. – Ну и… Ты знаешь, Данька тогда хотел за тобой ехать, в Питер, но… тетя Зося сказала, будто не знает адреса.
– Может, и в самом деле не знала, я же не сразу квартиру сняла…
– А потом… потом и у Сонечки все наперекосяк пошло. Бабенко ее в жены не звал, время бежало, все наши девчонки замуж повыскакивали, и ей захотелось, прямо хоть вой. Да и чего там – захотелось. Ее мать все время тыкала: «Когда остепенишься? Сколько можно подолом махать?» Не зря, надо сказать, шерстила дочурку.
– Ну и дальше-то что? – не выдержала Аня.
– А то! У дочурки-то не так много добровольцев нашлось, чтобы под венец ее тащить! – продолжила Лена. – А тут еще у нас свадьба. Ну и… Как же! Я свою подругу пригласила – Сонечку, Санька – Савушкина! У Соньки даже глаза разгорелись: вот он, жених! А к тому времени Савушкин окончил институт, устроился хорошо, а о женитьбе даже и не думал, вообще на женщин не смотрел. Ну идеальный кандидат в мужья! И тут Сонечка давай выворачиваться.
– Можешь не продолжать, – просопела Аня. – Следующая свадьба их была, окрутила, да?
– Нет, не так. Сначала она возле него кругами ходила, а тот – никак. Не мог ей простить того идиотского поступка. Тогда… тогда Сонечка слух распустила, дескать, ты вышла замуж и знать никого не хочешь, потому что твой муж хрен знает кто, и ты скоро уезжаешь к нему на историческую родину. И даже тогда Данька не верил. Но дергался сильно. А однажды… Черт… тогда даже Савушкина с нами не было. Сонька нас к себе на день рождения позвала, и Даньку, конечно, но он отказался. Мы посидели, а потом уйти пораньше захотели – я уже с Ромчиком ходила. И тетя Зося выходит. И… Вот знаешь, я только теперь понимаю, как правильно Сонька ее спросила! Она дословно сказала так: «Тетя Зося, а правда, что ваша Аня кого-то в Питере нашла, или врут все, и она до сих пор одна мается?» Конечно же, тетя Зося вспыхнула, голову вздернула и заявила: «Анна совсем не одна. И никого она не нашла. Это ее нашли! И упрашивали долго-долго, чтобы она снизошла! И он – не вам чета!» Сказала и ушла. Мой Санька тогда так взъярился, ты б видела! Ну и… конечно же, слово в слово все Даньке передал.