сидела, держа руки над растением, стараясь не отвлекаться на смех и оживленную болтовню. Вдруг над моим ухом что-то вжжихнуло, чпокнуло.. а я с удивлением заметила, что растение на моих глазах резко выкинуло новый сочный лист.
Я радостно обернулась к ребятам, так хотелось поделиться радостной новостью, и увидела, что они, побледневшие, смотрят на меня, выпучив глаза.
Алисия отмерла первой и с тревогой бросилась расспрашивать, все ли со мной в порядке. Оказалось, одна из гостей, воздушница, показывала своему товарищу какой-то хитрый магический прием. А дальше то ли кто-то толкнул ее под руку, то ли она сама сплоховала и потеряла концентрацию, но вполне себе боевое заклинание соскочило с ее пальцев и понеслось в мою сторону. Слава Источнику, оно прошло рядом, не попав в меня. .и, видимо, развеялось (хотя Алисия утверждала, что видела, как оно неслось четко в моем направлении). Воздушница так напугалась, что мы ее целый час все вместе успокаивали. Вот в таких обстоятельствах я открыла в себе свой дар.
Одно омрачает мою радость: мэтр Далтон снова обследовал мою ауру и не увидел там ничего нового. Хотя сила моя снова выросла и теперь составляет почти три уровня, но сама ось по-прежнему не активна. Но зато теперь я знаю, что дар жизни у меня присутствует, хоть и проявляет себя так странно.
Жду от тебя новостей. Твоя Эмма
Я окончила писать, растерла уставшие пальцы и сложила письмо для Лиз в заранее подписанный конверт. Если бы было так же просто отложить куда-то свои мысли. Особенно те, которые не можешь пока ни с кем разделить.
Я не написала Лиз причину своего внезапного интереса к истории. Нет, это не было из-за умения преподавателя увлечь (мэм Роджерс, ведущая дополнительный курс истории, вела свой предмет сухо и очень строго). Не было этому причиной и увлечение молодым симпатичным магом, посещавшим этот курс (как, должно быть, решила сестра). Все было намного запутаннее..
Я прикрыла глаза, снова вспоминая, как на прошлой неделе после обеда собиралась на индивидуальный урок с мэтром Далтоном. Времени до занятия оставалось еще довольно много, а кабинет наставника оказался закрыт, и я решила прогуляться по коридорам второго этажа.
Я медленно шла, то глазея в окна (но как назло, ничего интересного там не происходило), то разглядывая портреты в старых золоченых рамах, висящие на стенах. Строгие мужчины и женщины, в основном, уже в возрасте, одетые в тяжелый бархат или плотный атлас темных, коричнево-бордовых тонов. Похоже, это часть портретной галереи семейства, которому принадлежало когда-то это поместье. Я пыталась найти под картинами поясняющие таблички или подписи, но не преуспела в этом.
Так, шаг за шагом, я добралась до небольшого закутка — площадки, куда выходили двери всего двух кабинетов. В простенке между дверями висела еще одна картина — в центре ее стоял довольно плотный и важный молодой человек лет двадцати. Слева от него расположились две девушки в нежных бело-розовых платьях с высокими прическами и в кружевных перчатках. А по правую сторону — совсем молодой мальчишка, младше меня на пару лет. Широкоплечий, с серьезным взглядом темных глаз и немного насупленными бровями. С непослушными русыми прядями волос, которые он привык отбрасывать назад легким движением головы.. передо мной стоял Лай. Стоял таким, каким я видела его еще в начале своих странных снов — и я легко могла представить, как он скачет на своем коне, как лазит с нами по деревьям и как, преклонив колено к земле и призывая свою стихию, готовится дать отпор нашим врагам.. И вот он перед моими глазами, смотрит на меня с портрета сквозь толщу времени. И мне это не снится (я проверила, больно щипнув себя за руку).
Вот как, оказывается, это бывает. Когда два, казалось бы, несовместимых мира сталкиваются. Пол не уходит у тебя из-под ног, небо не падает на землю. Ты просто теряешь счет времени и пытаешь понять, какого демона здесь происходит. Забавно, но до этого момента, я и подумать не могла, что мои странные сны как-то связаны с реальностью. Воспринимала их как порождение своей буйной фантазии, как попытки получить во сне что-то, чего мне не хватало в настоящей жизни.
Теперь же я четко понимала, что это не так, что есть что-то необъяснимое, что связывает меня с этой историей.. и еще не осмысливая масштаба всех грядущих событий, осознавала, что сделаю все от меня зависящее, чтобы разобраться в этом всем. Ради него, ради них всех.
Как завороженная я смотрела на портрет не в силах оторваться. Сколько времени прошло — две минуты или двадцать? Вряд ли бы я смогла ответить на этот вопрос. В чувство меня привела мысль: «меня ждет мэтр Далтон». И я поспешила к кабинету наставника. Не то чтобы я так уж торопилась скорее на занятия, но мне жизненно необходима была информация, и наставник вполне мог ее дать.
Несколько минут пришлось потратить на то, чтобы привести себя (и свои мысли) в порядок. Вряд ли стоило врываться в кабинет с глазами навыкате и бешено бьющимся сердцем. Здесь скорее подошла бы задумчивость (а, значит, спокойствие) и искренний интерес (вот этого у меня хоть отбавляй). К кабинету я шла неспешно, слегка прикусывая нижнюю губу и пристально разглядывая портреты, и когда, достигнув своей цели, стучала в дверь, была уже практически безмятежна.
— Да, да, — послышался голос мэтра Далтона, — проходите, мистресс Дженкинс, выбирайте себе испытуемого на сегодня.
Он плавно повел рукой в сторону широкого подоконника, на котором в несколько рядов стояли горшки с растениями.
Я подошла в указанную сторону, и почти не глядя, взяла небольшой горшок с едва проклюнувшимся сочно-зеленым ростком. В ботанике я была не сильна, и к какому виду он относится, не сказала бы даже под страхом самых ужасных кар.
— Мэтр, а вы не знаете, кому раньше принадлежала эта усадьба? — как можно беззаботнее спросила я.
— О, вы интересуетесь историей? — вскинул брови наставник.
— Ну.. пока я вас ждала, я гуляла по коридорам и обратила внимание на портреты. Они показались мне частью семейной галереи.
— Да, портреты примечательные, — согласился мэтр и задумчиво погладил свою бородку. — Раньше это усадьба принадлежала одному знатному роду. Так что вы совершенно правы, эти портреты — изображения членов одной семьи. Загородная резиденция графов Солсбери — вот чем была наша школа до Смуты. Потом вся эта историческая свистопляска случилась, многие родовитые