Читать интересную книгу Вампир - Брем Стокер

Пока он говорил, Люси осматривала цветы и вдыхала их аромат. Затем, отбросив их и полуулыбаясь, полудосадуя, сказала:

- Ах, профессор, я надеюсь, что это милая шутка с вашей стороны. Ведь это простой чеснок!

К моему удивлению, Ван Хелзинк встал и сказал совершенно серьезно:

- Прошу со мною не шутить. Я никогда ни над кем не насмехаюсь. Я ничего не делаю без основания; и прошу вас мне не противоречить. Будьте осторожны, если не ради себя лично, то ради других.

Затем, увидя, что Люси испугалась, что было вполне понятно, он продолжал уже более ласково:

- О моя дорогая, маленькая мисс, не бойтесь меня. Я ведь желаю вам только добра; в этих простых цветах почти все ваше спасение. Вот посмотрите - я сам разложу их у вас в комнате. Я сам сделаю вам венок, чтобы вы его носили. Но чур! Никому ни слова, дабы не возбуждать ничьего любопытства. Итак, дитя мое, вы должны беспрекословно повиноваться, молчание - часть этого повиновения, а повиновение должно вернуть вас сильной и здоровой в объятия того, кто вас любит и ждет. Теперь посидите немного смирно. Идем со мною, друг Джон, и помоги мне осыпать комнату чесноком, присланным из Гарлема. Мой друг Вандерпуль разводит эти цветы в парниках круглый год. Мне пришлось вчера телеграфировать ему - здесь нечего было и мечтать достать их.

Мы пошли в комнату и взяли с собой цветы. Поступки профессора были, конечно, чрезвычайно странны; я не нашел бы этого ни в какой медицинской книге: сначала он закрыл все окна, заперев их на затвор; затем, взяв полную горсть цветов, он натер ими все щели, дабы малейшее дуновение ветра было пропитано их ароматом. После этого взял целую связку этих цветов и натер ею косяк двери и притолоку. То же самое сделал он и с камином. Мне все это казалось неестественным, и я сказал ему:

- Я привык верить, профессор, что вы ничего не делаете без основания, но хорошо, что здесь нет скептика, а то он сказал бы, что вы колдуете против нечистой силы.

- Очень может быть, что так оно и есть, - спокойно ответил он и принялся за венок для Люси.

Мы подождали, пока Люси приготовилась ко сну; затем профессор надел ей венок на шею. Последние сказанные им слова были:

- Смотрите, не разорвите его и не открывайте ни окна, ни дверь, даже если в комнате будет душно.

- Обещаю вам это, - сказала Люси, - и бесконечное спасибо вам обоим за вашу ласку. Чем я заслужила дружбу таких людей?

Затем мы уехали в моей карете, которая меня ожидала. Ван Хелзинк сказал:

- Сегодня я могу спать спокойно, я в этом очень нуждаюсь, - две ночи в дороге, в промежутке днем - масса чтения, а на следующий день - масса тревог. Ночью снова пришлось дежурить, не смыкая глаз. Завтра рано утром ты придешь ко мне, и мы вместе пойдем к нашей милой мисс, которая, надеюсь, окрепнет благодаря тому "колдовству", которое я устроил. Ох-хо, хо!

Он так безгранично верил, что мною овладел непреодолимый страх, так как я вспомнил, как сам был полон веры в благоприятный исход и как печальны оказались результаты. Моя слабость не позволила мне сознаться в этом моему другу, но из-за этого в глубине души я страдал еще сильнее.

Глава одиннадцатая

ДНЕВНИК ЛЮСИ ВЕСТЕНР

12 сентября.

Как добры они ко мне! Я очень люблю доктора Ван Хелзинка. Удивляюсь, почему он так беспокоился из-за этих цветов. Впрочем, он, должно быть, прав мне при них как-то лучше стало. Как бы там ни было, меня уже не страшит теперь одиночество, и я могу без страха пойти спать. Я не стану обращать внимания на хлопанье крыльев за окном. А какой ужасной борьбы мне стоил сон за последнее время! Как счастливы те, жизнь которых проходит без страха, без ужасов, для которых сон является благословением ночи, и не доставляет ничего, кроме сладких сновидений. Вот я лежу в ожидании сна, лежу как Офелия в драме, с венком на голове и вся в цветах. Раньше я никогда не любила запаха чеснока, но сегодня этот запах мне приятен! Что-то в нем мирное - я чувствую, что меня уже клонит ко сну. Спокойной ночи всем!

ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА

13 сентября.

Явился в Беркерли и застал Ван Хелзинка уже вставшим - вовремя, как всегда. Коляска, заказанная в гостинице, уже ожидала у дверей. Профессор забрал с собою свой чемодан, с которым он теперь никогда не расстается.

Мы приехали в Хиллингэм в 8 часов утра. Когда мы вошли, то встретились с миссис Вестенр, выходившей из своей комнаты. Она сердечно приветствовала нас и сказала:

- Вы будете очень рады, так как Люси лучше. Милое дитя еще спит. Я заглянула к ней в комнату и видела ее, но не вошла, боясь ее потревожить.

Профессор улыбнулся и сказал:

- Aгa! Мне кажется, что я поставил верный диагноз. Мое лекарство действует, - на что она ответила:

- Вы не должны приписывать себе всего, доктор. Своим утренним покоем Люси отчасти обязана и мне.

- Что вы хотите этим сказать, сударыня? - спросил профессор.

- Я беспокоилась о милом ребенке и вошла к ней в комнату. Она крепко спала, так крепко, что даже мой приход не разбудил ее. Но в комнате было страшно душно, и я отворила окно. Там повсюду лежало так много этих ужасно пахнувших цветов, даже вокруг шеи у нее был обмотан целый пучок; и я решила, что этот тяжелый запах слишком вреден для милого ребенка при его слабости, так что я убрала цветы и немного открыла окно, чтобы освежить комнату. Вы будете очень довольны ею, я убеждена.

Она ушла в будуар, где обыкновенно завтракала. Я следил за лицом профессора и увидел, что оно стало пепельно-серого цвета. Он старался владеть собой в присутствии бедной леди, так как знал о ее болезни, - он даже улыбался, - но как только она ушла, он резко втолкнул меня в столовую и запер за нами дверь.

Тут я впервые увидел Ван Хелзинка в отчаянии. В немом ужасе он поднял руки над головой и закричал:

- Господи, Господи, Господи! Что мы сделали такого, чем провинился этот бедный ребенок, что у нас так много горя? Неужели проклятие, посланное самим дьяволом, тяготеет над нами, раз происходят такие вещи, да еще таким образом? Эта бедная мать совершенно бессознательно, думая все повернуть к лучшему, совершает поступки, которые губят душу и тело ее дочери! О, сколько у нас горя! До чего все дьявольские силы против нас!

- Идем, - заговорил он после минутной паузы, - идем, посмотрим, и будем действовать, один ли дьявол или их много - безразлично; мы все равно его победим.

Он бросился в переднюю за чемоданом, и мы вместе поднялись в комнату Люси.

Я отодвинул шторы, пока Ван Хелзинк подходил к кровати. На этот раз он не был поражен, когда взглянул на это несчастное лицо, покрытое той же самой ужасной восковой бледностью.

- Так я и знал, - пробормотал он. Затем, не говоря ни слова, он закрыл дверь и начал выкладывать инструменты для новой операции переливания крови. Я уже давно сознавал необходимость этого и начал снимать свой сюртук, но он остановил меня жестом руки.

- Нет, - сказал он. - Сегодня вы будете делать операцию. Я буду объектом. Вы потеряли слишком много крови.

Снова операция, снова применение усыпляющих средств; снова возвращение красок пепельно-серым щекам и регулярное дыхание здорового сна. На этот раз я сторожил, пока Ван Хелзинк подкреплялся и отдыхал.

Он воспользовался первым представившимся случаем и сказал миссис Вестенр, чтобы она ничего не выносила из комнаты Люси, не посоветовавшись предварительно с ним, что цветы имеют ценность как лекарство, и что вдыхание их аромата входило в план лечения. Затем он сам взялся следить за ходом дела, сказав, что эту и следующую ночи он проведет у постели больной и что сообщит мне, когда прийти.

После двухчасового сна Люси проснулась свежая и веселая, нисколько не чувствуя себя хуже после ужасного испытания.

Что все это значит? Я уже начинаю бояться, не отражается ли на моем мозгу долгое пребывание среди умалишенных.

ДНЕВНИК ЛЮСИ ВЕСТЕНР

17 сентября.

Четыре спокойных дня и ночи. Я становлюсь такой сильно, что едва себя узнаю. Мне кажется, что я просыпаюсь после долгого кошмара.

Я только что проснулась, увидела чудное солнце и почувствовала свежий утренний воздух. Мне смутно припоминается долгое, тоскливое время ожиданий чего-то страшного; мрак, в котором не было никакой надежды на спасение, а затем - бесконечное забвение и возвращение к жизни, как у водолаза, вылезающего из глубины вод на свет Божий. С тех пор, как доктор Ван Хелзинк со мной, все эти ужасные сны, кажется, прошли; звуки, которые обыкновенно сводили меня с ума, - хлопанье крыльев за окнами, отдаленные голоса, которые казались мне такими близкими, резкий звук, который исходил не знаю откуда и требовал от меня, сама не знаю, чего - все это теперь прекратилось. Теперь я нисколько не боюсь засыпать. Я даже не стараюсь не спать. Теперь я стала любить чеснок, и мне присылают каждый день из Гарлема целые корзины его. Сегодня д-р Ван Хелзинк уезжает, так как ему нужно на несколько дней в Амстердам. Но ведь за мной не надо присматривать; я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы остаться одной. Благодарю Бога за мою мать, за дорогого Артура и за всех наших друзей, которые так добры. Я даже не почувствую перемены, так как вчера ночью д-р Ван Хелзинк долгое время спал в своем кресле. Я дважды заставала его спящим, когда просыпалась; но я не боялась заснуть снова, несмотря на то, что сучья или летучие мыши довольно сильно бились об оконную раму.