подвел, мужчине действительно было почти сорок лет, она была младше на целое поколение.
— А почему здесь не указано твое отчество? — поинтересовалась она.
— Отец был дипломатом, я родился в Корее, там не принято давать отчество, документы выданные там переделывать не стали.
— Понятно, — протянула она, одновременно осознавая, откуда у Леши эта квартира в элитарном доме, — это из-за этого ты меня в Корею собирать увез?
Мужчина кивнул:
— Ну да, там много знакомых, связей, да и медицина там лучше, чего греха таить.
Она снова перекинула страничку, просматривая информацию о себе и приглядываясь к фото. Подпись была ее, хоть и немного угловатая, будто подписывала впопыхах, место рождения — Иваново, и тут она обомлела. Дата рождения была не той. Отличалась лишь одна цифра, вместо девятого, одиннадцатое число. Катя осеклась, запоминая данные, но виду подавать не стала.
Следом шло свидетельство о браке, выданное почему-то в октябре, она подняла глаза на мужчину.
— А почему свидетельство о браке выдано через 2 месяца после свадьбы?
— Ну так, расписывались за границей, пока регистрировали заграничный документ, пока запись вносили, в итоге выдали бумагу только вот, в октябре.
Сказанное казалось вполне логичным и Катя потянулась к последним двум бумагам в черной папке. «Как символично», горько подумалось ей.
В папке было 2 свидетельства о смерти, оба такие новые, что казалось, захрустят. Смерть в один день, 10.08.18 г. Скупая бумага, смешной финал двух жизней. Катя не могла поверить. Просто не укладывалось в голове, она снова перебирала сухой рассказ Леши, и становилось все тяжелее и горче на сердце.
«Врач сказал, я уже переживала все это и чем чаще вспоминаю, тем скорее должно отпустить, я же должна вспомнить детали, вспомнить эмоции, но ничего не приходит. Будто не было этого, но документы эти… Значит правда, по датам — все сходится». Катя еще задумалась, ловя ускользающую мысль.
«А авария на мотоцикле была 12 августа. Как все скоро. Свадьба, авиакатастрофа, авария, кома и вот..»
— Лекс, а где могилы?
Без запинки, как будто заученный текст Алексей выдал:
— Мы сделали, то есть я сделал, ты расшиблась же, — он вздохнул грустно и продолжил, — в общем, могилы в Москве, тел все равно нет, а ты хотела место для того, чтобы можно было приходить и почтить память, я все как надо организовал.
Катя, соглашаясь, кивнула, про себя подумав: «Мозг у меня чтоли от горя переклинило, мама всегда говорила, похоронить их в Иваново, рядом с дедом и бабушкой. Почему я именно об этом его не попросила».
— Я хочу туда съездить, — уставилась она на мужа пытливо, — Отвезешь меня?
Леша как-то успокоившись протянул:
— Конечно, только давай на той неделе, я никак не могу сейчас бросить работу, даже сегодня трудно было остаться.
Сегодня девушка решительно была настроена выяснить максимум относительно безопасной информации. Отчего-то сама «смерть родителей», после вести о том, что Леша не против отвезти ее на кладбище, отошла в сторону и больше не так трогала. Кате было от этого и удивительно и не по себе, будто она бесчувственный чурбан. Списав это на «воспоминание об эмоции», она сосредоточилась на продолжении допроса.
— Леш, а как я оказалась на мотоцикле? Я ведь не умею его водить.
Он устроился на кушетку у ее ног, как вчера вечером, сложил ее стопы себе на колени и начал мять их пальцами. Приятная нега прокатилась по голени, колену, бедру. Девушка не стала отстраняться, подумав о том, что массаж ступней по крайней мере проходит в одежде.
— Умеешь, даже не плохо, я бы сказал.
Он начал разминать основание пятки, Катя совсем расслабилась, обмякая от приятных надавливаний его пальцев. Голос его приобрел размеренный темп, а вместе с хрипотцой, приобретал бархатистый перелив, сродни настоящему мурчанью.
— Мы планировали остаться на островах, медовый месяц, все дела, понимаешь? Но как только узнали о… — он прервался, словно не хотел произносить этого, и аккуратно прощупывая ее реакцию, проглотив неприятную тему, продолжил, — в общем, сразу вернулись, в твой день рождения были как раз дома, ты еще в самолете перебрала, и родители тут и вроде как праздник. Проснулась, закатила истерику, а время было уже под вечер. Мотоцикл мой угнала, распсиховавшись, и унеслась, черт уж знает, куда ты там планировала попасть, куда ты попала мы оба знаем.
Снова мысль на подкорке сознания мелькнула и скрылась. Что-то не клеилось, но что, было не ясно.
— Погоди-ка, — встрепенулась Катя, — а какое сегодня число?
— Двадцать третье сентября две тысячи двадцать первого года, — засмеялся задорно Алексей, — я буду тебя теперь звать Спящая Красавица! Будем считать, я снял с тебя чары поцелуем.
Мужчина с улыбкой потянулся с явным намерением поцеловать девушку, но Катя выставила вперед руки, неожиданно воодушевленно для себя привлекая его внимание с желанием высказать вслух свое свежее открытие.
— Лекс, погоди, я знаешь что сейчас осознала?! — он вытаращился чуть недовольно на нее, остановившись на полпути, — мне не 25, мне 26! Я получается, из комы вышла сразу как мне 26 стукнуло.
Получается, что да, — игриво искривив губу, изображая задумчивость, протянул он и вновь начал наступать, — ты все равно малышка по сравнению со мной, малыш.
У Кати перехватило дыхание, эта магическая притягательность, гипнотический магнетизм Алексея пугал и одновременно приманивал, выветривая все мысли прочь из головы. Когда он так ловил ее взглядом, голова становилась легкой, не думалось ни о чем, вакуум, а тело отвечало, притягивалось. Поддаться? Катя не знала, решая дать себе каплю слабины. Ответить на его чувства было одним из самых безопасных и очевидных выходов в настоящий момент. Ей все равно некому доверять, она совсем одна, она в его квартире, документы подтверждают, он не чужой, страх иррационален, надо продолжать жить, обживаться в новых реалиях.
«Если искать выход, то все постепенно, просто надо быть осторожной, аккуратной, просчитывать наперед. Нельзя ему доверять на все сто», думала Катя, «но и отстраняться от него нельзя, он может быть полезен. Но искренен ли в своей заботе? А зачем еще ему все вот это? Опекать, нежничать, стараться оградить от воспоминаний. Не говоря о том, что он по сути от смерти меня спас, возил по дорогим клиникам, вытащил с того света. Ради чего, если это не любовь? Даже подумать страшно во сколько ему встало мое содержание и это без особых надежд на то, что я когда-либо выкарабкаюсь. Причем я-то проще пареной репы, а у него как в песне Меладзе, папа в посольстве служит дипломатом или служил…» сбилась Катя с мысли, ощутив на губах