Лёша, тревожно поглядывая в сторону госпиталя.
– Там травматолог, – Никита неопределённо пожал плечами. Не зная, куда деть руки, потёр шею. – Надо подождать. Марк. – Он кивнул дождался сухого:
– Никита.
Хотелось крикнуть: Какого чёрта ты здесь забыл?! Как будто тебя волнует судьба нашей дочери! Никита сдержался, отошёл в сторону, стиснув кулаки в карманах. Время для него действительно заблудилось, он совершенно потерял ему счёт. Встав под деревом, просто сверлил глазами вход, боковым зрением заметил, как Марк подошёл к Свете, что-то тихо сказал, и она качнула головой, поджимая губы. Инна откуда-то принесла воду, Света пила, стуча зубами по горлышку – Никита услышал этот стук, единственный звук, пробившийся сквозь шум крови в ушах. Вновь повернулся к дверям, когда Вера Павловна наконец вышла. Тут же нашла его глазами, потом отыскала Свету. Они оказались рядом одновременно, наверняка и смотрели одинаково: с безудержной надеждой.
– Всё будет в порядке, – не стала тянуть она. – Мы боялись, что может быть травма позвоночника. Но это перелом малой берцовой кости и сотрясение. Полежит в больнице несколько дней, понаблюдаем, потом выпишем домой.
– Я могу к ней зайти? – робко попросила Света. Вера Павловна выразительно посмотрела на неё, потом вздохнула, смирившись. – Можешь, но быстро. Мы дали ей обезболивающее, но постарайся сдержать эмоции и не трогай её, поняла?
– Я знаю, Вера Павловна! – огрызнулась Света и тут же виновато склонила голову: – Простите.
– Ты как? – спросила Вера Павловна, когда Никита дёрнулся было пойти следом, но так и не сдвинулся с места.
– С ней точно всё будет хорошо?
– Хоть ты не начинай, – она устало хмыкнула. – Думаешь, я не знаю, какие вопросы задают родители, когда ко мне попадают их дети? Если я сказала, что всё в порядке, так и есть. Сейчас принесут, приедет скорая, приходи в больницу.
Она замолчала, попыталась поймать его взгляд и вдруг положила руку на плечо, сжала. Неловко похлопала и слабо улыбнулась.
– Я знаю, как это звучит сейчас, но не переживай. Всё наладится. – Добавила тихо: – И со Светой тоже.
Никита кивнул, в последний раз посмотрел на спортивный комплекс и пошёл, не разбирая дороги. Шаг, ещё шаг, ускоряясь. Только когда лес вокруг стал темнее, гуще, остановился. Спустился на землю и медленно сполз вдоль ствола – так сильно дрожали ноги. Облокотившись о колени, низко опустил голову, порывисто, часто дыша. Зажмурился.
Такой дикий, первобытный страх в последний раз он испытывал, когда Света рожала в первый раз. Когда он, слушая её крики и понимая, что это естественный процесс, что с ней лучшие медики, не мог заставить себя успокоиться. Боялся, что вот-вот потеряет и её, и ребёнка, и отчаянно казался выглядеть спокойным. Тогда не мог, сейчас получилось. Несколько минут он просто дышал, успокаиваясь. Потом вытер выступившие слёзы тыльной стороной ладони и откинулся назад, ударяясь затылком о дерево.
Глава 22
Такой дикий, первобытный страх в последний раз он испытывал, когда Света рожала в первый раз. Когда он, слушая её крики и понимая, что это естественный процесс, что с ней лучшие медики, не мог заставить себя успокоиться. Боялся, что вот-вот потеряет и её, и ребёнка, и отчаянно казался выглядеть спокойным. Тогда не мог, сейчас получилось. Несколько минут он просто дышал, успокаиваясь. Потом вытер выступившие слёзы тыльной стороной ладони и откинулся назад, ударяясь затылком о дерево.
– Видимо, площадку не убрали как следует перед следующим боем. Алина зацепилась за порванный татами и поскользнулась.
Генка деловито докладывал, пряча вину за то, что не досмотрел, под сосредоточенным выражением лица. Никита слушал и медленно кивал, понимая, что это могло произойти с каждым. Суматошный день подходил к концу, после визита в больницу и новостей о состоянии Алины он отправился домой, по пути его и догнал Генка, сейчас они вместе подходили к дому.
– Это экзамены, такое случается, – повторил Никита фразу, которую произнёс сразу, как только встретил друга и увидел его виноватый, взволнованный взгляд. – С Алиной всё будет хорошо.
– Прости. Я не доглядел, надо было заставить их лучше всё проверить. Я…
– Ген, – Никита устал, последние два часа у него жутко раскалывалась голова, и слушать сейчас извинения за то, что действительно является обыденным делом, не было ни сил, ни желания. – Успокойся, всё правда в порядке. Я ни в чём тебя не обвиняю. Думаю, Света тоже.
– Кстати, как она? Ты видел её в больнице?
– Она не одна, – кивнул Никита и потёр висок. Слабо улыбнулся. – Отпустишь меня домой, или будешь пытать ещё час?
Генка тут же вскинул руки, отступил от лестницы, на которой стоял. Никита медленно побрёл к себе, мечтая поскорее упасть в кровать и с головой накрыться одеялом. Света действительно была не одна. С Лёшей и Марком. Он видел, как они стояли втроём у окна, тихо разговаривали. Подходить не стал – к чему? Сейчас он был явно лишним. Поэтому Никита забрал Лёву, испуганно сжавшегося на одной из скамеек, расставленных вдоль коридора, отвёл домой, дождался, пока придёт няня, и сам уложил спать. Намеренно не стал заострять внимание на том, где находится. Не заходил ни в одну из комнат, кроме детской Лёвы. Не посмотрел в сторону спальни, не взял ни одной вещи. Просто ушёл, тихо прикрыв за собой дверь.
К утру голова не прошла, боль уже не была такой сильной, постукивала в виски крохотными молоточками. Прихватив по пути кофе, Никита вошёл в больницу, кивнул зевающей девушке за стойкой регистрации и уверенно направился в травматологию. Света ожидаемо была здесь. Спала сидя, вытянув ноги и обхватив себя руками. Но тут же открыла глаза, когда он остановился напротив. Благодарно улыбнулась протянутому стаканчику с кофе, хрипло сказала:
– Она всё ещё спит, но Вера Павловна сказала, что всё в порядке.
– Я могу присесть? – Никита кивнул на скамейку, и Света тут же подвинулась. В молчании они допили кофе, Никита забрал пустой стаканчик, поставил его в свой, смял и бросил через коридор в урну. В травматологии запах лекарств всегда был сильнее. Он буквально въедался в кожу, Света пропиталась им насквозь.
– Ты вообще ходила домой? – тихо спросил он, рассматривая противоположную стену.
– Нет. – Света вздохнула, спрятала в ладонь зевок и вдруг положила голову ему на плечо. Прикрыла глаза и сонно пробормотала: – Я так испугалась.
Не дыша, боясь спугнуть хрупкое перемирие, Никита осторожно накрыл её ладонь, лежащую на колене, своей, и бережно сжал.
– Я тоже, – шепнул еле слышно. – Я тоже.
Больница постепенно оживала. Хлопали двери, мимо проходили врачи с интернами, пару раз погрохотала