— Так хорошо квартал начали… И на тебе! Убийство. И к тому же авторитета!
— От криминалиста не поступало ничего больше? — Цуканов кивнул в сторону места происшествия. — Насчет оружия…
— Только предварительно. Это «макаров»…
— Подозреваемые хоть есть?
— Трое. Я только из дежурки, всех видел.
— Местные?
— Один. Двое — москвичи. Частный охранник и ещё третий. В годах. Старый вор…
Цуканов что-то заподозрил:
— Фамилии помнишь?
— Вот… — Коллега показал вырванный из блокнота листок .
Третьей в списке стояла фамилия «Анчиполовский…»
«Никола!..»
При задержании тот всегда называл фамилию мужика, по многу лет не выходившего из психушки.
Цуканов ткнул в список.
— Отпусти вот этого. Он не при чем и на воле будет полезнее…
— Твой человек? — Домодевский начальник поднял глаза. — Тогда сделаем так. Приехал следователь прокуратуры, я через него оформлю.
— Возражать не станет?
— Он?! Да ещё рад будет. Охота ему тут всю ночь гнить. Он и тех двоих освободит…
***
Cтарший опер МУРа, позвонивший Игумнову на Варсонофьевский насчет Коржакова, ждал на Петровке, 38. Игумнов уже подъезжал, когда по мобильнику объявился «Штирлиц»:
— У меня пакет от майора Цуканова.
— Что за пакет?
— Майор Цуканов просил срочно передать. Я только что из Домодедова.
«Штирлиц» доехал быстро. Он был из удачливых. Недаром сделал карьеру в спецслужбах. И даже последний его неуспех обещал обернуться новым взлетом. Правда, в смежной службе — в ментуре…
Инспектор ГИБДД Домодедова подсадил его в «мерс» к крутым новым русским — через полчаса он был уже в Москве, в самом Центре.
— Ты где сейчас? — Игумнов тоже обращался на «вы» только к задержанным, к тем, кого собирались арестовывать. И ещё к высокому начальству. Зловещее прошлое «Штирлица» и его недалекое блестящее восхождение он намеренно игнорировал. — Далеко?
— У площади Восстания. На углу. Справа от меня высотка. Знаете?
— Отлично. Переходи на другую сторону, на угол Большой Никитской…
Все находилось в Центре, довольно близко друг от друга.
— Стой там, я сейчас подъеду…
Игумнов любил высокие скорости, когда-то недолго был гонщиком, а начинал службу в ГАИ на спецтрассе.
Уже через несколько минут на углу Садового Кольца и Большой Никитской он заметил одинокую фигуру в куртке с поднятым воротником.
«Штирлиц!..»
Подполковник приглядывался к редким машинам, гнавшим в направлении Театральной. Искал отечественные марки. Игумнова тем не менее он прозевал. Заметил лишь, когда тот затормозил, опустил стекло.
— Вот! — «Штирлиц» передал конверт. — Мне ехать?
— Нет, — тот не входил в их команду. — Бери такси. И на вокзал. Скорее всего, ты будешь нужен Цуканову…
— Опять в Домодедово?!
— Да, дежурный отправит тебя тепловозом…
— Все?
— Да, разъезжаемся.
На светофоре Игумнов вскрыл конверт.
Исполненное калиграфическим почерком второгодника-школьника послание Цуканова содержало несколько отдельных сюжетов, не отделенных друг от друга знаками препинания.
«Убить нельзя помиловать…»
Тем не менее Игумнов разобрался:
«Коржакова похитили…»
Причем в ту самую ночь, когда он заходил в палатку «Азас».
Там он оставил личные документы, которые Цуканов изъял. В похищении Коржакова участвовали оборотни-патрули…
Сегодняшняя ночная разборка в Домодедове закончилась мокрухой. За переходным мостом обнаружен труп. Убитый оказался видновским авторитетом — Сохой…
«Соседом по даче начальника розыска в о з д у ш к и …С которым Желтов обещал переговорить…»
Он порвал записку
Еще в конверте лежали документы. Игумнов раскрыл заграничный российский паспорт:
«Коржаков Евгений Иванович…»
Лицо на фотографии показалось на кого-то похожим, хотя Игумнов был уверен, что видел его впервые…
«Комитет Глубокого Бурения…» Такое, чтобы увидел и тут же забыл…»
Тут же находилась карточка «Альфа-банка», лечебная книжка военного санатория. Последняя была вообще не заполнена.
«Непонятно…»
Он переложил паспорт в карман.
«Все. Погнал…»
Последняя мысль пришла как бы вдогонку:
«Если Коржакова похитили неделю назад, а теперь ищут… Значит…Коржаков бежал!..»
***
Петровка, 38 была рядом.
Cтарший опер Самарский уже ждал — высокий вихрастый живчик, коротко подстриженный, с треугольным узким лицом. На нем была спортивная куртка, кроссовки, джинсы. Так теперь ходили сыскари во всей Европе. И ещё в Израиле.
— Игумнов?.. — он открыл дверцу, сел рядом. — Привет…
Старший опер МУРа и внутренне тоже поддерживал корпоративный дух розыскного братства, Игумнов это сразу почувствовал, узнав знакомую манеру.
— Ты чего припозднился? — спросил он, словно они знали друг друга сто лет. — Дежуришь?..
— Домой еду, — Игумнов не стал говорить про дом в Варсонофьевском , у которого он недавно стоял. Ни о чем, что его в действительности заботило.
— Живешь поблизости?
— У Белорусского. — Счев этикет соблюденным, предложил. — Давай к делу, старшой…
— Что у тебя на Коржакова? — Самарский поправил надплечную кобуры под курткой, подвинулся ближе на сиденьи.
— Простой интерес…
— Так не бывает, Игумнов, — Муровец недоверчиво засмеялся.
— Бывает. — Игумнов достал визитную карточку. — В одном месте мы изъяли это… Тебе она нужна?
— Нет. Вот если бы документы!
— Держи! — Игумнов приложил к визитке российский заграничный паспорт.
Самарский глянул:
— Коржакова?! Ну ты щедр! — Старший опер обрадовался, как ребенок. — Где же он находился?
— На линии по Каширскому ходу…
— А точнее…
— Всему свое время…
Старший оперуполномоченный успокоился, но тут же спросил:
— Почему ты все-таки им заинтересовался?
— Документы лежали в одном месте, а человек за ними не приходил. Подозрительно, согласись…
Очередь задавать вопросы перешла к Игумнову:
— Как ты узнал про Качана? Тебе позвонили из Адресного?
Старший опер засмеялся.
— Там у меня жена…
— Ну, ты ценный кадр для начальства… Зеленая улица постоянно.
— А сеструха в первом спецотделе! В Главке области…
— Вот это связи, ничего не скажешь… Коржаков в розыске?
— По моей записке. Жена положила её в картотеку. «Позвоните Самарскому» и телефон… Извини, Игумнов! — Его мобильник внезапно проснулся. Старший опер прильнул к сотовому. — Да… Понял. Повтори…
Игумнов перевел взгляд.
На нескольких этажах Московского Главка горел свет. Там находились кабинеты МУРа, вся остальная часть здания была затемнена. Сбоку со Второго Колобовского выезжали машины.
«Оперативники? Начальство? Что-то произошло?!»
— Извини…
Самарский вернулся к разговору.
— У меня появились данные, что Коржакова похитили. Был анонимный звонок в МУР дежурному.
— Установили, откуда звонили?
— Из Одинцовского района.
— Давно?
— Неделю назад…
Все совпадало.
— Стали проверять. Дома его не видели. Мы связались с его фирмой… — Старший опер приоткрывал свои карты. — Я под благовидным предлогом позвонил туда. Земляк, мол. То да се… Там он тоже не появлялся…
— Живет один?
— Прописан один…
— Как у вас считают, что с ним?
— Наверное все же похитили… — Муровец подумал. — Но теперь меньше версий… Заграничный паспорт здесь, значит и сам Коржаков в России… В любом случае с меня бутылка…
Игумнов пожал плечами.
Снова прозвонил мобильник. На этот раз звонили ему.
Это был Цуканов.
— Слышишь? Николу задержали в Домодедове… — Он успокоил. — Нет, ничего такого. По подозрению. Как участника разборки… Тонкость вот в чем: среди задержанных частный охранник … Понял?
— Пока нет…
— Из той фирмы..
— Из «Освальда»?..
— Да. Ты собирался узнать о них в «Лайнсе».
— Сейчас я туда еду.
***
Коттедж, арендованный Охранно-Сыскной ассоциацией , был освещен.
Окна соседних зданий, принадлежавших крутым строительным боссам были темны. Угрюмый секьюрити на воротах, пропуская внутрь, что-то пробурчал. У коттеджа в ряду других машин Игмнов увидел красный «джип» Рэмбо. Президент «Лайнса» был уже на месте.
Игумнов припарковал машину, прошел к дверям. Подождал, пока дежурный на мониторе удостоверится в его личности. Рэмбо наверняка поставил в известность о ночном госте.
Ждать пришлось недолго. Запорное устройство сработало. Игумнов оказался внутри. Мимо дежурного и второго секьюрити прошел наверх.
Рэмбо уже вышел ему навстречу — двухметровый, рукастый, одетый дорого, но без притензий: белая сорочка с галстуком, брюки. Все от первоклассных западных фирм.
— Ну чего?! Задумал переходить к нам, Игумен?!