«Гребанько, подай патроны, — сам себя обругал он. — Кроме Поморова нужно отработать все Санькины связи. Выявить точки соприкосновения. Александра Калинина — Поморов — неведомый заказчик. Только так можно вычислить эту сволочь! И еще пробить все прошлые связи. Кому дала — внести в один список, а кем пренебрегла — в другой. Последний прошерстить с особым вниманием. Ну и с самой Санькой поговорить, — мысленно фыркнул Кирсанов, представляя мать единственного сына в темно-синем шелковом халате до пят. Должно понравиться, — усмехнулся он про себя, вспоминая Санькино упрямое выражение лица и предложение остаться во френдзоне. — Обхохотаться можно!»
А надевая пропахшую потом майку и такие же тренировочные штаны, вдруг неожиданно вспомнил Дарью.
«Как у одних и тех же родителей, — мысленно почесал он репу, — могли родиться совершенно разные дети? Веселая и талантливая Санька и безликая тихоня Даша, в рабочее время ковыряющаяся в каких-то записях. Даже внешне не похожи. Разве можно сравнить заплетенные в затейливую косу блеклые волосы Дарьи, взирающей на мир тусклыми серыми глазами, и черные кудри Саньки и ее сверкающие огнем карие глазища? Но Дашу ты быстро уломал, без особых усилий, а вот Александра Андреевна у нас твердый орешек», — самому себе попенял Кирсанов и отправился в спортзал, чтобы на татами выпустить клокотавшую внутри ярость.
По всем своим меркам он вернулся домой рано. Где-то в половине восьмого. Лариса на кухне ставила тесто на оладьи. Подхватилась разогреть ужин.
— Я сыт, — пробурчал Кирсанов и, бросив быстрый взгляд на насупленную сестру, тихо поинтересовался: — Вы не поссорились с Александрой, Лар?
— Она какая-то странная, — прошипела Лариса. — Опять курьер приходил. Я с работы вернулась, у самой двери столкнулись. Не оставляй ее одну дома, пожалуйста. Мало ли кого она вызовет в следующий раз. Ей по голове тюкнут, а нам квартиру обнесут.
— Ладно тебе, — махнул рукой Кирсанов, направляясь к себе.
— Я не шучу, Сережа, — укорила Лариса. — Беспредел какой-то!
— Хорошо, — согласился он. — С завтрашнего дня выставлю охрану.
Но даже подумать не мог оставить Саньку с кем-то из бойцов. И хоть воображение подбрасывало жаркие картинки одна лучше другой, Кирсанов мысленно перебрал всех своих доверенных лиц и остановил выбор на Асисяе, отце трех детей и верном муже.
В приоткрытую дверь выглянула хитрая мордашка, и Кирсанов улыбнулся ребенку и спросил нарочито строго:
— Это кто тут у нас?
Сын отскочил с радостным визгом и забегал по комнате, а Кирсанов, шагнув в холл, сделал вид, что не может его поймать.
На шум из спальни выглянула Александра. В подаренном им халате и с оранжевым полотенцем на голове, она смотрелась как жрица Египта или Шамаханская царица. И халат, надетый на голое тело, не скрывал, а, наоборот, выставлял на показ все Санькины округлости. Кирсанов, понимая, что сейчас не выдержит и сорвет с нее дурацкую тряпку, усилием воли остановил себя. Постарался выровнять дыхание и отвлечься.
— А что это за странная шапка у Алексея? — пробурчал он, неожиданно заметив на голове сына вязаный серый колпак, больше походивший на буденовку. Только с завязками.
— Я — зайчик! Зайчик! Зайчик! — запрыгал малыш, изображая из себя зайчишку.
— Вроде у него нормальная шапка была, — пробурчал Кирсанов, изо всех сил стараясь не смотреть на Александру.
— А! — махнула рукой Санька. — Это рекламная. Сегодня прислали. На улицу Лешик в ней не пойдет. Мы для съемки надевали.
— Что? — не сразу понял Кирсанов, а вспомнив о курьере, рыкнул: — Вот эту дрянь курьер принес, Александра?
— Ну да, — подтвердила она. — А что случилось?
— То есть из-за какой-то дурацкой рекламы ты рисковала жизнью. Своей и Лешика?! — проревел он. — Да я тебя… — и осекся, увидев, как изумление на Санькином лице сменяется надменной маской.
— Во-первых, — холодно и спокойно заявила она, — не смейте на меня кричать, вы пугаете ребенка. Во-вторых, я арестована и не имею права общаться с внешним миром? В-третьих, вы специально запугиваете меня. Или думаете, что я полная дура и не понимаю, кому можно открыть дверь, а кому нельзя?
— Саня, — позвал он, в изнеможении плюхаясь в кресло. — Мы же договаривались…
— Я строго выполняю вашу просьбу, Сергей Юрьевич, — отрезала маленькая мегера. — Я не пишу ничего личного. На этой теме поставлена точка. По крайней мере сейчас, пока мы не поймем, кто стоит за покушениями. Но у меня есть своя работа, и терять ее из-за ваших прихотей я не желаю. Попробуйте набрать пятьсот кило подписоты! Вы понимаете, что это адский труд? И нехилый такой кусок пирога. Вы представляете, сколько времени я шла к такому результату? И останавливаться не могу. У меня ребенок, мне его поднимать нужно. И если я в сентябре договорилась о рекламе этих дурацких шапок, то я не имею права в день икс все отменить. Иначе никто больше ко мне не обратится. А зарабатываю я только на рекламе. Надеюсь, понятно излагаю? — пробурчала она.
— Вполне, — кивнул он, оглядывая ее и прижавшегося к ее ногам сына. — Теперь по пунктам, Александра Андреевна. Во-первых, я никого не хотел пугать, запугивать тем более, во-вторых, никто вас под замком не держит, в-третьих, клубись оно все конем, Саня, — в сердцах рыкнул он, — кто такой Роман Поморов? Ты его знаешь?
— Вполне, — кивнул он, оглядывая ее и прижавшегося к ее ногам сына. — Теперь по пунктам, Александра Андреевна. Во-первых, я никого не хотел пугать, запугивать тем более, во-вторых, никто вас под замком не держит, в-третьих, клубись оно все конем, Саня, — в сердцах рыкнул он, — кто такой Роман Поморов? Ты его знаешь?
— Мормон? — фыркнула Александра. — Конечно знаю. Брат моей Оли. Мерзавец и гад. Мне все кажется, что это он ее с горы сбросил, — всхлипнула Александра и пролепетала обескураженно: — Наши родители одно время дружили. А мы с Олечкой. А Рома с семьей давно не общается, — тяжело вздохнула она. — А что такое?
— Вроде как он посредник между заказчиком убийства и исполнителем, — поморщился Кирсанов.
— Бред какой-то, — холодно отрезала Александра и, взяв Лешу за руку, завела в комнату и дверь закрыла.
— Саня, — позвал он и, постучав, вошел. Заметил, как она принялась собирать вещи, что-то лихорадочно кидая в сумку. — Саня, остановись. Пожалуйста! — попросил он. — Давай поговорим спокойно.
— Не о чем разговаривать, Сергей Юрьевич, — уставилась она на него глазами, полными слез. — Маразм крепчает. Даже обсуждать не хочется.
— Почему? — тихо поинтересовался Кирсанов. — Я прошу тебя спокойно поразмыслить…
— Тут не о чем размышлять, — вздохнула она. — Мормон — пропащий человек. Никто не станет с ним связываться. Он давно живет от дозы к дозе. Мне жаль его родителей. Рома скатился на дно, а Оля погибла. Мы дружили с раннего детства. Для меня тогда ее смерть стала самым сильным потрясением. Вроде как оступилась на горной тропе.
— Я знаю, — отрывисто бросил Кирсанов. — Но ты открой глаза и оглянись по сторонам. Кто-то целенаправленно убирает людей в твоем окружении.
— Так бывает в жизни, — тихо пробормотала Александра. — Не стоит из трагических случайностей городить вселенский заговор.
— Потом обсудим, — отрезал он. — А пока подумай, куда ты пойдешь на ночь глядя, и не стоит ребенка трепать в поздний час по метро и темным улицам. С завтрашнего дня я оставлю охрану, и у тебя появится такая долгожданная свобода. А вообще, зачем я беспокоюсь? — пробурчал он. — Мне же на руку, если ты ласты склеишь. Сделаю анализ ДНК и по суду вступлю в отцовство.
Кирсанов даже не ожидал, что ребенок услышит, а тем более поймет его последнюю реплику. Но, видно, страх матери передался и ему. Мальчик бросился к ней и разрыдался.
— Вы абсолютно правы, — прошипела она. — А теперь я прошу вас уйти. Пожалуйста!
А когда за хозяином дома закрылась дверь, Александра от полной безнадежности разревелась вместе с сыном.