просил переговорить с вами, желаете ли вы быть его женою?
Вся кровь бросилась мне в лицо, и я ничего не могла отвечать.
– Ведь вы любите его? – продолжал Зарубин.
– Да, – отвечала я чуть слышно, – но я ему не партия: я девушка простого звания, необразованная…
– Это ничего! – заметил он. – Одно образование, без других нравственных качеств, не только не гарантирует супружеского счастья, но часто служит причиной отчуждения между мужем и женою. Моя жена тоже была не Бог весть какого образования, а я с ней был очень, очень счастлив… От мужа зависит, если его жена молода, поднять степень ее образования и довести до своего уровня. Ластов же в состоянии это сделать, – он человек положительный.
– Вы мне советуете выйти за него? – опросила я Зарубина.
– Непременно. За свою необразованность, – сказал он, смеясь, – вы не бойтесь: уверяю вас, что года через два вы будете неузнаваемы. Ластов человек хороший во всех отношениях. Он имеет уже и обеспеченное место: теперь он получает сто рублей в месяц жалованья, а будет получать и более… Господь вам посылает клад. Кроме того, Ластов еще может быть в высшей степени полезен вашей сестре: он займется ею, а при помощи его вы устроите ее карьеру гораздо лучше той, которая ей готовится. Жить целый век иглой, а особенно под старость, тяжело, почти даже невозможно…
Поговорив еще с Зарубиным о том, не есть ли предложение Ластова минутная вспышка, я изъявила полное согласие.
Вечером наша компания опять собралась, и Зарубин неожиданно и торжественно поздравил при всех Ластова и меня как жениха и невесту, заранее приготовив шампанского. Хозяйка очень была удивлена и не верила ушам своим. Настенька обрадовалась за меня, хотя по лицу ее пробежала грустная тень. Что же касается Пыльнева, то он так смешался, так сконфузился, что в продолжение всего вечера сидел как на иголках и не в состоянии был связно сказать двух фраз.
5
Свадьба наша, по желанию Ластова, состоялась через неделю после его предложения. Она была не пышная и не многолюдная, но очень веселая. Посаженым отцом у меня был Зарубин, матерью – хозяйка, а шафером – Пыльнев. После венца мы отправились в кухмистерскую, где обедали и немного танцевали, потом в квартиру Ластова, в Измайловский полк. На другой день мы взяли к себе и Настеньку. Как ни была я занята и расстроена своими собственными мыслями, во время всех приготовлений свадьбы и первого месяца, пока я привыкла к своему новому положению, но от меня не могли укрыться Настенькина задумчивость, рассеянность и вообще что-то странное в ней: какой-то особенный яркий лихорадочный румянец не сходил с ее щек. Она стала избегать моего общества и, под предлогом работы, исчезать из квартиры… На второй месяц моего замужества как-то муж мой отправился на службу, а мы сидели с сестрою одни за работой.
– Настенька, ты, кажется, нездорова? – спросила я у нее, нечаянно взглянув на ее пылающее лицо.
– Нет, Саша! – отвечала она.
Слезы закапали у нее из глаз, и, бросив работу, она прижалась к моему плечу.
– Что с тобой?
– Прости меня! – сказала она, рыдая. – Я очень виновата перед тобою. Я не знаю, как мне глядеть в глаза тебе и твоему мужу.
Я изумленно на нее смотрела, не понимая сначала, что значат эти бессвязные речи, или, лучше сказать, боясь их понять. Но сестра окончила признанием в своей связи с Пыльневым. Что было делать? Я страдала и за нее и за себя. Как было сказать мужу? Всего только второй месяц, как я замужем. Не подумал бы он и обо мне чего? Господи! Что только я тогда вынесла…
В седьмом часу вечера возвратился муж со службы. Он догадался, что у нас есть какая-то тайна.
– Что с Настенькой? – спросил он. – Посмотри, утром она была как в жару, теперь страшно бледна и лицо ее осунулось. Да и ты, кажется, нездорова?
Я что-то хотела отвечать ему, как в передней раздался звонок. Я догадалась, что это Пыльнев, и вне себя, не отдавая отчета в своих действиях, в страшной злобе на этого человека, выскочила в переднюю и, захлопнув перед ним дверь, закричала:
– Ни мужа, ни меня, ни сестры моей для таких людей, как вы, нет дома!
Этой бешеной выходкой я объяснила мужу тайну. Он ни о чем не стал расспрашивать меня. Настенька ушла к себе, и обед наш, почти нетронутый, был унесен со стола. Вскоре муж мой уехал из дома и возвратился ночью.
– Ты напрасно, – сказал он мне поутру, – вчера не приняла Пыльнева. Прошу тебя, прими его сегодня: он приедет просить руки Настеньки. Предупреди ее. Я с ним виделся.
– Что говорит Зарубин? Ты видел его? – спросила я.
– Да, Зарубин говорит, что женитьба – лотерея. Случается, отчаянный фат, по общему мнению губящий девушку, на которой он женится, оказывается порядочным семьянином, а она наоборот… Впрочем, как мы обсудили, то такое явление и естественно… Признаюсь тебе, я невысокого мнения о Пыльневе, но… но Настенька дала ему слово… Она любит его…
– Ты давно знаешь Пыльнева – добрый ли он человек?
– Как тебе сказать? – отвечал муж. – Пыльнев барчук… О доброте людей, подобных Пыльневу, судить трудно. Он постоянно имеет деньги, доставшиеся ему без труда, не скуп, а потому всегда готов поделиться ими с товарищем и в денежных счетах, конечно, честен. Таким людям легко прослыть честнейшими, благороднейшими и добрейшими. Но простирается ли доброта Пыльнева дальше его кошелька – этого я не знаю… Что же сказать Пыльневу? – заключил мой муж. – Он ждет от меня решения – являться ли ему сегодня к нам? Поди, переговори с сестрой. Он уже подал в отставку и намерен, женившись, уехать в свой губернский город, где у него целый квартал домов. Пыльнев – сын богатейшего купца, почетного гражданина, оставившего ему в наследство огромный капитал. Близких родных у него нет…
Закончу коротко: Пыльнев женился и уехал с молодою из Петербурга.
На этих словах Ластова остановилась и взглянула на часы; было уже поздно, и она устала от долгого рассказа. Я заметил ей это и попросил позволения навестить ее завтра, чтоб послушать интересный рассказ. Ластова сообщила мне свой адрес.
– Да, – сказала она, – вам необходимо узнать всю Настенькину историю, а я многое говорила не собственно до нее касающегося, чрез что мне сегодня и трудно кончить… Извините меня… Я увлеклась воспоминаниями. Мне нужно было высказаться, а, к моему несчастию, мужа нет в Петербурге. К Зарубину же я ездила два раза и все не