Внутренних дел знали и препятствия чинить опасались.
В конце Ирина всё-таки спросила, почему Голдеев упорно называл «спичку» «спицей». Оказалось, что Михаил Григорьевич бывает за границей, в последний раз он был в Кравеце около года назад и там встречался с представителями Ост-Гандийской компании, которая принадлежит Бротте. Один из представителей, выпив лишнего, хвастал, что скоро Бротта будет изготовлять «спицы», и больше не нужно будет носить с собой огниво, чтобы разжечь огонь. И он даже показал несколько штук, но его образцы были из разного размера щепочек, да и к тому же он каждую был вынужден носить в отдельной тряпице, так как если они соприкасались друг с другом, то воспламенялись*.
(*речь идёт о фосфорных спичках, состоявших из смеси бертолетовой соли, белого фосфора и клея. Эти спички были весьма огнеопасны и токсичны, поскольку загорались даже от взаимного трения в коробке и при трении о любую твёрдую поверхность)
Поэтому Голдеев был так удивлён и даже сначала подумал, что Ирину «подослали» к нему для каких-то целей.
— Михаил Григорьевич, а что вы скажете про это? — Ирина достала чернёный браслет, который забрала у Павла.
Голдеев взял браслет и стал его рассматривать, в этот момент дверь отворилась и вошла Марфа, подошла к мужу и увидев у него в руках браслет, воскликнула, — Боже мой, какая прелесть! Это же чернённое серебро? Ирэн, это твоё?
— Миша, это же такая редкость, — выхватила из рук мужа, спросила у Ирина, — можно? — и примерила на руку. Рука у Марфы была изящная, не худая и не полная, и браслет на белой кое смотрелся шикарно.
Голдеев уже не удивился, когда Ирина сказала, что нашла секрет чернения и собирается оформить «привилегию» на технологию.
Голдеев предложил и здесь заключить договор, но Ирина решила не «класть все яйца в одну корзину» и отказалась. Но браслет жене Голдеева подарила.
Ирина отлично понимала, что Михаил Григорьевич не захочет быть её обязанным и обязательно придумает как рассчитаться. Ирина планировала попросить охрану. Ей не хотелось оставлять дом без охраны, да и в её поездках тоже не помешало бы сопровождение, было тревожно после случая с Абруазом.
Так и вышло, Голдеев, проводил Ирину до кареты и перед тем как попрощаться спросил.
— Вы порадовали мою супругу, для меня это дороже многого, могу ли я тое чем-то вас порадовать
— Можете, — ответ у Ирины был готов, — мне нужна профессиональная охрана для дома и для сопровождения, — Голдеев посмотрел на Ирину с уважением
— Будет вам охрана, и сейчас отправлю с вами четверых, пусть сопроводят вас до поместья, темно уже, — и кивнул привратнику, — открывай.
Павел уже убежал, поэтому в карете Ирина ехала вместе со своей служанкой, которая тихо дремала, пригревшись.
Надо было отдохнуть. Завтра надо было собираться в поездку. Столица ждёт. Главное не колебаться. Только вперёд.
* * *
Москов. Дом барона Виленского
— Лена, я иду на обед к Строгановым, что в этом может быть странного, — барон Виленский сестру любил и был её благодарен, что она помогает с сыном, но иногда ему хотелось, чтобы она уехала в своё поместье.
— Ты снова хочешь совершить ошибку, зачем тебе ещё одна безголовая девица, у тебя уже есть сын, если так хочешь жениться, найди себе достойную вдову, — всегда хмурое лицо сестры сейчас выражало крайнюю степень недовольства «безответственным» поведением младшего брата, у которого, между прочим, уже седина была в волосах.
Пришлось снова объяснять сестре, что это решение императора, и, если у неё остались вопросы, то она может обратиться с ними к Александру Третьему.
На этом барон посчитал тему исчерпанной, вздохнул глядя на обидевшуюся сестру и продолжил собираться.
Он и сам не знал хочет он или нет снова проходить через всё это. Молодая девица, знакомство, сватовство, помолвка свадьба, первая брачная ночь, слёзы, беременность, роды, снова слёзы…
Вспоминая свою жизнь с Ирен, Сергей Виленский подумал, что может действительно сестра права, и надо найти себе женщину, которая близка ему по возрасту и может стать хорошей матерью сыну, Саше.
Глава 15
В трёх вёрстах от столицы. Кузьминки. Имение генерал-поручика барона Александра Григорьевича Строганова.
— Интересно, какой он, — думала Анна Александровна Строганова, дожидаясь, когда жених наконец-то приедет в их имение — наверное, он полон скорби, ещё бы такой удар, был брошен женой, один растит сына.
Образ жениха рисовался Анне в виде романтичного, со взглядом, полным душевной муки, мужчины. Она всего один раз видела барона Виленского, когда три года назад дебютировала на весеннем балу у императора. Тогда ещё был жив император Александр II, и Виленский был с супругой, красивой, небольшого роста женщиной с печальным лицом, на котором выделялись тёмные, словно перезрелая вишня, глаза. Так, Анне почему-то и запомнилась эта пара, Виленский, не отводящий взгляда от жены и его супруга, всё время смотревшая словно бы в себя.
И теперь, когда уже и Анна испытала душевную боль, потеряв своего жениха, князя Голицына, она сможет понять все муки несчастного барона, через что ему пришлось пройти из-за поступка его жены. Анне очень нравилась фраза про душевную боль, она вычитала её в одном из романов, которые скупала коробками в магазине на Кузнецком. Ей казалось, что только люди, испытавшие такую боль, могут по-настоящему понять друг друга.
Конечно, жениха она не успела полюбить, она и видела-то его всего несколько раз. Это был юноша из хорошей семьи, подавал большие надежды. Анне казалось, что он красивый и романтичный. Каждый раз, когда они встречались, он говорил ей приятные комплименты. Иногда ей казалось, что комплименты повторялись или звучали заученно, но теперь, когда образ жениха стал чем-то эфемерным, Анна не позволяла себе думать о нём плохо.
Вот она, Анна Строганова, никогда не опустится до измены, она будет страдать, но о её страданиях никто и никогда не узнает, и детей своих она будет любить и ни за что не бросит.
Барон Виленский оправдал ожидание романтичной барышни. Дорога из центра столицы до подмосковного имения Строганова утомила, и вид у барона был уставший. Что подтвердило ожидания Анны Александровны в том, что барон, человек с «душевной болью».
Ещё Анне понравилось, что барон был сравнительно молод, и среди остальных женихов, предложенных папенькой, приятно выделялся мужской красотой.
Обед прошёл тихо. В основном говорили мужчины, отец, Александр Строганов, брат Анны, сын Строганова от первого брака и барон Виленский, а Анне даже не дали и слова молвить. Но после обеда, в сопровождении маменьки Анне предложили показать барону Виленскому оранжерею.
Анна