— У тебя нет машины?
Я качаю головой, умалчивая правду. Мама не научила меня водить. Она мне не доверяла. Думала, я стану брать машину на вечеринки, там забеременею или подсяду на наркотики.
Сет вздыхает.
— Что ж, тогда постарайся ловить попутки или ездить на автобусе.
— Хорошо. — На меня вновь внезапно накатывает усталость, но в этот раз гораздо сильнее, и, несмотря на сопротивление, я все равно плюхаюсь на подушки. Сет закрывает аптечку и направляется к выходу, но я его окликаю: — Сет?
Он оборачивается.
— Да?
— Можешь… прошу, передай Ранику мои извинения за испорченный день рождения.
Сет ласково улыбается.
— Конечно.
Мои веки закрываются, и я отрубаюсь.
Глава седьмая
Раник
Трент включает телевизор, но это ни хрена не помогает развеять мертвую тишину в гостиной. А тут никогда не бывает тихо — по крайней мере, настолько. Всегда кто-то болтает, смеется или режется в громкие видеоигры.
Миранда постукивает ногой, а Трент с серьезным лицом смотрит телевизор.
— Скажи, кто она на самом деле? — впившись в меня взглядом, наконец спрашивает Миранда.
— Я же говорил: мой репетитор…
— Чушь собачья, — спокойно произносит Трент. — Мы слышали ваш разговор. Судя по всему, это ты учишь ее всякому, а не наоборот.
— Я… мы вместе работаем над проектом. Для универа.
— По какому предмету? — допытывается Трент.
— Ты ведь психанул! — вклинивается Миранда, не дав мне и шанса прикрыть свою ложь. — Увидел, как она танцует с Недом, устроил сцену и вытащил ее на улицу. Это твоя последняя пассия, да? Так и знала. Должно быть, она охрененно хороша в постели, раз заставила тебя ревновать.
— Нет! — Сжимаю кулаки. — Не говори о том, чего не понимаешь.
— Тогда помоги нам понять, Раник, — буркает Трент. — Кто она?
Смачно выругавшись, я откидываюсь на спинку дивана, затем снова наклоняюсь вперед и ерошу волосы. Голова раскалывается. Я ужасно переживаю за состояние Элис, но не могу пойти туда, рискуя ее разозлить. Мне был хорошо знаком ее взгляд — он отражал недоверие. Большинство людей всегда так смотрят на меня, но от нее его видеть больнее. И что теперь? Она больше никогда не будет мне доверять. И я, блин, это заслужил, нечего было вести себя как отмороженный мудак, дрочить на нее, фотографировать, возбуждаться, когда она просто хотела показать, чему научилась по моему же указанию.
Это карма. Я взбесился без причины из-за того, как она танцевала с Недом, погнался за ней и спровоцировал падение. Теперь Элис точно меня ненавидит.
Такой парень, как я, ей определенно никогда не понравится.
— Никому не скажете? — Указываю на Трента с Мирандой, и они кивают. — Потому что я вам доверяю.
— Клянусь, Раник, мы не проболтаемся, — заверяет Трент.
— Клянусь, — решительно кивает Миранда.
Вздыхаю.
— Элис влюблена в Тео Моррисона. Она попросила меня научить, как заполучить его. А взамен предложила делать мою домашку.
— В чувака с радио? — Миранда морщит нос. — Который похож на Кена?
Я мрачно усмехаюсь.
— Единственного и неповторимого.
— Так ты учил ее… чему именно? — интересуется Трент.
Пожимаю плечами.
— Она полный ноль в отношениях, так что в основном элементарным вещам: как держаться за руки, какие трусики носить. Тому, что должна знать каждая девушка, но она почему-то не в курсе. Будто никто не наставлял ее.
— Скорее у нее на это не было времени, — бормочет Миранда. — Я постоянно вижу ее в библиотеке. Словно она живет там или типа того. Наверняка и в школе она была такой же.
— А сегодня? — спрашивает Трент.
Снова вздыхаю.
— Я учил ее танцевать. Точнее это делала Барбара.
— А затем ты взбесился, — весело заключает Миранда.
— Я не знаю, что на меня нашло, — огрызаюсь в ответ. — Так что отвяньте, окей? Наверное, я перебрал с выпивкой.
Рассмеявшись, Миранда встает и идет на кухню за стаканом воды. Трент смотрит на меня и качает головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Выпивка тут ни при чем, Раник.
— И что это еще значит?
— Да так, ничего особенного. Просто я видел твое лицо, когда мы подъехали… Не помню, чтобы ты когда-либо так переживал за девчонку.
— Ни черта я не переживаю! — Откидываюсь назад, кладу руки на диван и вытягиваю ноги. — Разве я выгляжу страшно обеспокоенным?
С секунду Трент молча смотрит на меня, а затем снова переключает внимание на телевизор. Миранда открывает упаковку с чипсами и громко жует, копаясь в холодильнике. Когда из моей комнаты выходит Сет и со щелчком закрывает дверь, я тут же вскакиваю и, перепрыгнув через спинку дивана, подбегаю к нему.
— Ну? — спрашиваю.
Лицо у него серьезное, но с намеком на улыбку.
— Она отключилась. Но просила передать свои извинения за испорченный день рождения.
— Она… она ничего не испортила, — сквозь зубы цежу я.
Сет смеется.
— Скажешь это утром, а сейчас ей нужно отдохнуть.
— Могу достать надувной матрас, — предлагает мне Трент.
— Не надо, все нормально. Мне и диван сойдет.
— Ты ненавидишь этот диван.
— Я сказал, что все нормально, ясно?
Трент уступчиво вскидывает руки, затем выключает телевизор и тащится в свою комнату.
— Конечно, будь по-твоему. Доброй ночи.
— Споки-ноки! — щебечет Миранда, проскакивая мимо с шоколадным молоком.
Сет следует за ней в комнату, по дороге похлопывая меня по плечу.
— С ней все будет в порядке, Раник. Постарайся поспать.
Я вспыхиваю.
— Будто это меня волнует!
Сет посмеивается в ответ и закрывает к себе дверь. В гостиной темно, тихо и, слава милостивому Иисусу, пусто. Я прибираю бардак после Миранды, достаю из шкафа одеяло, выключаю лампу и заваливаюсь на диван. Он слишком маленький, пружины впиваются мне в спину, но ничего. Оно того стоит, если Элис хорошенько выспится в моей кровати.
В моей кровати. Элис лежит в ней. Вот гадство, даже сейчас, зная, что она меня ненавидит и серьезно ранена, я не могу совладать со своим членом. Он оживает при мысли об Элис в моей постели, о ее волосах на моей подушке и ногах на простынях. Хватит, черт тебя подери! Она сильно ушиблась!
А так уж ли сильно на самом-то деле?
Застонав, переворачиваюсь. Мне давно не пятнадцать. У меня была куча женщин, уже даже не счесть. Тридцать пять? Тридцать семь? В начале года я еще вел счет, но быстро сбился, когда чуть ли не каждая девчонка в универе возомнила, что ей нравятся татуировки и парни с кривыми и дерзкими ухмылками. Я ведь не подросток, опытный уже, поэтому должен лучше контролировать стояк. Но вот он я, возбужден до предела из-за единственной девушки, которую никогда не заполучу и которая спит паре метров от меня в моей же кровати.
Борюсь с искушением подкрасться на цыпочках и поглядеть на нее. Я уже достаточно накосячил. Нужно измениться к лучшему. Сдать назад и остыть. Стать более похожим на нее — деловым, профессиональным и отстраненным. Будучи собой, я все порчу, причиняя ей боль и разрушая шанс даже на дружбу. Потому следует держаться холоднее. Мне это по силам. Так я обычно вел — и веду — себя с любой другой девушкой. Не так уж и сложно. Просто надо сосредоточиться.
Представить, как Элис танцует, покачивая своими сексуальными бедрами, как плавно извивается, потакая моим желаниям, чтобы она так же извивалась на…
Тру лицо и выругиваюсь в кулак. Это уже смешно. Почему я так зациклился на единственной девчонке? Она одна из многих. Просто… Достаю телефон и вдруг залипаю на фотке из кафе. Элис не одна из многих. Она особенная. На снимке ее улыбка такая счастливая. Почти такая же, как сегодня во время танца. Я опрометчиво решил, что это Нед вызвал у нее такую улыбку, но затем она сказала, что танцевала для меня, и все прояснилось. Она улыбалась не потому, что к ней лип какой-то слизняк, а потому что гордилась. Своей быстрой обучаемостью. И хотела, чтобы я тоже ею гордился. А я своим дурацким поведением все запорол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})