- Неужели у американцев нет национальной гордости? - попытался я подлить масла в огонь.
Анатолий Корнилович улыбнулся:
- Это россиян обуяла национальная гордость, потому они и перебиваются с черного хлеба на дрянной квас. "Мы - русские!" Нашли чем хвастаться! Глушь, вши, вместо штиблет - лапти; вместо гаванских сигар - махорка, от которой дохнут тараканы. А русские солдаты? С одной винтовкой на троих шли на немецкие пушки: один стрелял, двое хлопали в ладоши. Вы знаете, сколько миллионов русских погибло в эту войну? Америка же только на поставках оружия воюющим европейским государствам создала огромные золотые запасы. Богатели и предприниматели, и рабочие, и фермеры, и чиновники - словом, все. Надо уметь жить, милый мой!
"Горе больного - доход врача", - подумал я, но вовремя сдержался и только сказал:
- Рабочим, говорите, тоже перепадает?
- А как вы думали! - Анатолий Корнилович даже удивился. - Капитал, конечно, в руках у Рокфеллеров, Морганов, Фордов и иже с ними по духу и крови, но и рабочие не в обиде... - Он неожиданно умолк, посмотрел на меня в упор и цинично спросил: - Ну так как же, согласны?
- Прежде чем решить, я должен знать, какое вознаграждение гарантирует ваша фирма.
- Пятьсот рублей в месяц и двадцать пять дорожных в сутки. Прочие расходы по предъявлении официальных или ваших личных счетов... Конечно, в разумных пределах...
- Я подумаю.
В это время в гостиную вошла переодетая Маргарита Васильевна, и я поспешил откланяться, сказав, что дня через два-три отправляюсь в поездку по губернии.
Как-то в одной из самарских газет появилось объявление анонимного общества о покупке крупных лесных участков, угодий, экономии с оплатой в иностранных банках. За справками предлагалось обращаться к представителю общества, проживавшему в десятом номере гостиницы "Националь".
Я понимал, что подобными, на первый взгляд невинными, объявлениями обычно маскируются темные политические махинации, и решил поинтересоваться, что же это за общество.
Оказалось, что представителем этого общества в Самаре является француз Люке, тот самый, который в памятный день скандала в ресторане вручил мне свою визитную карточку.
Однажды вечером он увидел меня в вестибюле гостиницы и, улыбаясь, подошел ко мне.
- Нам нужно, как говорят русские, посидеть за чашкой чаю. Но сегодня у меня свидание с патроном... А вот завтра после семи жду вас.
Я поблагодарил его и сказал, что у меня есть и деловая необходимость встретиться с ним, чтобы предложить выгодную для обоих сделку.
В условленное время я подошел к номеру Люке. Дверь была приоткрыта, и я увидел Люке, не будучи замеченным им. Он сидел за письменным столом и что-то писал. Перед ним лежала стопка конторских книг, груда каких-то газет и пухлые пачки бумаг. Поминутно заглядывая в толстый гроссбух, он что-то сосредоточенно подсчитывал, шевелил губами и снова писал.
Я постучал в открытую дверь и вошел. Люке, увидев меня, вскочил и пошел мне навстречу.
- Рад вас видеть, - произнес он, выходя из-за стола и пожимая мне руку. - Очень любезно с вашей стороны, сударь! Будьте как у себя дома, присаживайтесь! Хотите трубку? А вот и турецкий табак - забава султана.
На Люке был безукоризненно сшитый серый костюм. Видимо, он любил и умел красиво одеваться.
Усадив меня возле письменного стола, Люке положил перед собой книгу для записей и вооружился карандашом, будто я собирался дать ему интервью.
- В голове у меня туман от прочитанных за день газет... - Он лукаво посмотрел на меня и улыбнулся. - Помните тот вечер, когда пьяный русский офицер упрекнул нашу нацию в том, что мы провозгласили в Париже коммуну. Это есть чистое невежество! Коммуна - дело рук люмпен-пролетариата, босяков, парижских нищих, а не благородных французов. Такие чудачества, я думаю, возможны только в России. Сегодня я прочел в старой самарской газете прелюбопытнейшую вещь: самарский купец по имени... Пардон! - Люке порылся в лежавшей на столе подшивке, заглянул на пожелтевшую от времени страницу и продолжал: - Вот полюбуйтесь, купец, по имени Бабкин, завещал все свое состояние на памятник... кому бы вы думали, господин Дрозд? Гегелю! - И Люке расхохотался. - Гегелю, тому, кого неистовый социалист Маркс называл своим учителем. Как вам это нравится?
Люке продолжал смеяться так заразительно, как только может смеяться человек, которому действительно что-то кажется необычайно смешным. Но вдруг он перестал смеяться и посмотрел на меня с улыбкой, как бы призывая оценить по достоинству странное решение купца Бабкина.
Я понимал, что Люке не случайно привел пример с купцом Бабкиным. Он явно хотел видеть во мне своего единомышленника.
- Отцы города поставили на Дворянской памятник царю-освободителю, а купец Бабкин задумал памятник вольнодумцу Гегелю. Этого купчишку следовало отдать в арестантские роты, - сказал я, предоставив Люке самому решать, насколько серьезно я отношусь к этой истории с памятником.
- Ну-с, а теперь поговорим о делах, - явно удовлетворенный моим ответом, произнес он. - Я мало знаю вас, сударь, а мы, французские предприниматели, предпочитаем точно знать, с кем придется иметь дело. Вы занимаетесь операциями по продаже участков профессионально или, так сказать, любительски?
- Я продолжаю деятельность моего покойного отца. Вся наша семья занималась куплей и продажей, - ответил я.
- О, это приятно. Я не терплю дилетантов в коммерции, - делая пометки в своей книжке, воскликнул Люке. - Где находится имение, о котором вы говорили раньше?
- Мне хотелось бы о своем предложении рассказать не только вам, но и вашему патрону...
- Но ведь я действую от его имени.
- Это не обычная купля-продажа. Владелец имения господин Дедулин согласен участвовать в обществе предпринимателей только на равных правах. На территории его имения обнаружена нефть.
- Нефть на Волге? - Люке недоверчиво посмотрел на меня. - В справочниках нет никаких упоминаний о наличии нефтеносного района в Поволжье.
- Вы недостаточно точно информированы. Еще в прошлом столетии под Сызранью был построен битумный завод.
- А на каких условиях владелец земли предлагает сделку, то есть как он представляет себе компанию по разработке недр его владений?
- Об этом я и хотел бы говорить в присутствии вашего патрона.
- Видите ли, генерал Жанно занят сейчас очень важными делами... Но я все же доложу ему о вашем предложении. Может быть, он найдет время принять вас, хотя не уверен в этом... А теперь не хотите ли послушать русские песни? Я очень люблю русские песни, даже знаю несколько. Когда вернусь домой, буду петь их друзьям. О, это произведет фурор...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});