попыталась взять себя в руки и отстраниться. Но тут рука Ноа переместилась с бедра на мою грудь, и я невольно застонала.
Ноа прижался еще теснее и начал покрывать поцелуями область от мочки уха до плеча, попутно отодвигая одежду:
– Я мечтал о тебе с тех пор. Никак не мог отделаться от мысли о тебе, о твоем теле, о твоих глазах, руках. – Ноа переместил другую руку с моего предплечья на мое бедро и нежно сжал его, одновременно втора рука залезла под футболку и начала гладить грудь через белье. – Я не могу без тебя, Джесси. Я все пытался избавиться от мыслей о тебе, думал отправить тебя обратно, ради твоей же безопасности. И когда ты ушла – только тогда я понял, как много ты начала значить для меня.
Я аккуратно повернулась, чтобы видеть его глаза. Он был встрепан, порез на лбу почти зажил, его глаза были затуманены желанием:
– Я не знаю, говоришь ты мне сейчас то что действительно чувствуешь. – Я говорила шепотом, казалось, что скажи я громче и этот прекрасный сон растает. Тело подрагивало от желания.
– Значит пора перестать говорить. – Ноа потянул меня за собой на кровать.
Он целовал меня сначала нежно, как будто пробовал на вкус самое деликатное вино. А потом жадно, неистово… Потом он медленно снимал каждую часть моей одежды, практически не прерывая зрительного контакта:
– Я хочу, чтобы ты была моей. Хочу просыпаться с тобой в одной кровати, ласкать твое тело, – Ноа нежно сжал мою грудь двумя руками, – хочу любить тебя столько, сколько это возможно. Хочу никогда тебя не отпускать…
Я решила тоже вступить в игру. После того, как он снял с меня верхнюю часть белья, я тоже начала снимать с него одежду. Сначала я принялась за пуговицы рубашки. Руки слегка подрагивали от нетерпения и пришлось немного повозиться. Но Ноа терпеливо ждал. Иногда, когда я задевала его кожу, он прерывисто вздыхал. И вот наконец я стянула рубашку. Я потянулась ближе, и начала покрывать поцелуями его шею. Ноа задышал чуть чаще, притянул меня к себе и снова впился в губы.
Наш танец напоминал безудержную реку, которая наконец смогла найти выход, оттолкнуть камни страха и недоверия. Все было так как должно было быть – я и он, сплетенные тела и жаркие стоны.
Мы лежали абсолютно голые в объятиях друг друга. За окном нежно ложился первый снег. Я знала, что он растает и утром от него не останется и следа. Как и от моей прошлой жизни. Жизни без Ноа.
***
– Он мог сегодня умереть. – Агата спустилась на ветку дерева, аккурат перед Вечностью.
Сегодня Вечность снова выбрала лик ребенка. Девочка с черными, волнистыми волосами до пят. Часть волос убрана назад и закреплена красивым атласным черным бантом. Босая, в простом черном платье она стояла в лесу и смотрела на снег, который кружил невесомым покрывалом в области Осени:
– Он мог, но тогда все бы пошло по пути, где все вернулось бы к тому, что было месяц назад.
– Помниться, ты говорила Ноа, что не станешь вмешиваться в судьбы людей на этот раз. Кстати, за рулем была…
– Да, знаю. – Вечность перебила Агату. – Она же была в лесу. Этот их мнимый кружок про «Спасение Межреальности» начинает меня порядком раздражать. – Серьезный голос никак не вязался с хрупкой детской внешностью. Вечность протянула руку, на которой тут же начал собираться снег, не тая. – Но они тоже должны отыграть свою часть пьесы.
Над кромкой леса начали появляться первые лучи восходящего солнца. Вечность слегка прищурила глаза. Она любила ночь за умеренные краски, за спокойствие и тишину. Ночью она не так сходила с ума от бездны одиночества и вечной жизни. Только во тьме, не чувствуя всех вкусов и красок она могла контролировать свою сущность.
– Агата, мне нужно чтобы ты отнесла письмо к одному из моих детей. Он заигрался. Слишком много сейчас на кону. Этот глупец рушит все мои планы. – Ее тон все также не выражал никаких эмоций. Разве что в нем сквозило совсем немного раздражения. Вечность подняла вверх письмо. Агата взлетела с ветки, перехватила на лету письмо и исчезла, растворившись белым туманом.
Тем временем солнце все больше забирало власть у луны. Вечность не стала ждать момента, когда первый луч коснется ее лица и растворилась в желанной тьме. Где-то там, в очередном мире ей нужно было возобновить баланс… Где-то там она была кому-то нужна…
***
Той же ночью, возле врат…
Высокий мужчина в темной плаще подошел к миниатюрной фигурке и отпустил ей звонкую пощечину:
– Ты должна думать иногда не только одним местом, но и своей головой. – Прогремел бархатистый бас. Женская фигура отшатнулась, держась за щеку. – Мы же все обговорили! Зачем, во имя всех богов, ты решила сбить Джесси? Ты не забыла, что была вероятность гибели? Ты хоть понимаешь, чем это могло закончится?
– Прости, – женский голос сегодня не отличался обычным кокетством, скорее был напуган, – я думала ускорить дело. Нужно было, чтобы она просто потеряла сознание…
– Дура! Идиотка!
– У меня просто ничего не вышло с первым планом, я решила, что не буду заморачиваться! Этот глупец даже слушать меня не стал, как только я заикнулась о том, что Джесси нужно вернуть на Землю! – Истерично начала оправдываться женщина. – Я бы просто выкинула ее через врата в ее мир и на этом все!
– Ноа ее спас. Оттолкнул ее с дороги, а сам… Я видел, как он отлетел в сторону. – Хриплый мужской голос вступил в разговор. – На асфальте осталась большая лужа с кровью.
– И что? Ты думаешь, – женский голос слегка презрительно, – что из-за этого он мог умереть? Брось, я месяц назад литр крови потеряла, когда напоролась на пилу…
– Ты никак не хочешь понять, что сейчас происходит? – Бас раздраженно прервал женщину. – Межреальность уже не статична, а значит – все мы начинаем меняться. Есть шанс, что каждый из нас теперь может погибнуть. И привлечь ненужное внимание!
– Что же делать? Нужно срочно что-то предпринимать! – Мужчина с хриплым голосом начал ходить туда-сюда. – Если сюда придут другие силы…
– Спокойно! – Бас подошел к вратам и провел рукой по причудливым узорам, опоясывающим врата вдоль и поперек. – Есть еще один план. На этот раз мы будем действовать как скажу я. Я уже предпринял некие шаги. Осталось подождать пока птичка сама залетит в клетку. Пока просто не мешайте. Вам еще выпадет шанс проявить себя. Свободны.
Вскоре возле врат остался только высокий мужчина с