— Порвали рубаху, ногтями по личику прошлись…
— Рубаху не рвали, я в майке был и лицо в сторону убрать успел, но по руке и плечу дочка пройтись успела. Мамаша к телефону, номер набрала и кричит — приходите скорее, дочь пьяный отец насилует. А минут через пять участковый с нарядом. Скрутили, дочь с мамашей уже заявление пишут — дочка на изнасилование, а жена на избиение в состоянии алкогольного опьянения. Меня в кутузку к участковому. Посидел часа три — четыре, затем дернули меня к нему на беседу, как он сказал. Начал задушевно — герой, афганец, понимаю, сочувствую. А потом выдал. Да такое, что я обалдел! Он в курсе, что жена у меня стерва и тунеядка и мне как мужик сочувствует. Но вот племянник его очень любит мою дочь и желает с ней жить в законном браке. Как поженятся — дети пойдут и не один и не два — хочет племянник много детей. А как жить всем в трехкомнатной квартире? Вот и разыграли они спектакль. И я должен войти в положение молодых — отказаться от своей доли квартиры в пользу дочери. Мамашу — участковый при этом лукаво усмехнулся, отселим в однокомнатную, потом. А нельзя меня в однокомнатную — поинтересовался я. Оказалось, нельзя. На мне висит целый букет таких статей, что лет на десять как минимум. Так что либо я подписываю отказ в пользу его племянника, либо он сейчас оформляет дело и с утречка я заселяюсь в камеру со статьей насильника собственной дочери. Вот тут я понял, что это банальная разводка и ни дочь, ни мамаша в этой квартире жить вскоре не будут. Решил я подумать. Он закрыл меня в кутузку — думай до утра и ушел домой. А утром завел в кабинет и положил лист и ручку. Я написал. Что оставалось делать? Так что я теперь бездомный и временно безработный. Но ты не подумай чего. Приютил на сегодня и спасибо. Завтра дашь немного денег я и уйду.
— И куда же ты пойдешь — на дворе ведь не лето.
— Штурман мой приедет завтра, послезавтра, а пока у бомжей переночую ночь, две, денег на выпивку дам — думаю не откажут.
— У бомжей тебе ночевать никак нельзя. На них менты часто облавы устраивают — бесплатная рабочая сила, или еще зачем. Прихватят тебя, начнут выяснять почему ты с ними, зачем, участковому звякнут — что за человек. Он тебя и сдаст с потрохами: скинет им заявы на тебя. Сейчас ему не с руки: ясно же, что вся эта комедия — подстава чистой воды. А вдруг у тебя есть кому за тебя веское слово сказать? А в этом случае он как бы и не при чем — тебя другие закроют, а он вроде как чист. Так что ночуешь у меня, завтра — ты уж извини, поедешь со мной поможешь мне на базаре, а вечером звякну я одному человеку. Не обещаю, что он поможет, но попробую его убедить.
Утром поехали на базар. Виктор стал помогать мне таскать сумки, помогать раскладывать товар, а я незаметно наблюдал за его действиями. Все он делал аккуратно, быстро, не отлынивал, не филонил: работал с душой, а не по принуждению. В общем я его поведением остался доволен и решил обязательно помочь — если не через своего знакомого, то сам. Приятель мой служил в госбезопасности в немалых чинах — полковник и помочь мог реально. Знакомы мы с ним были давно, еще с института — вместе учились на одном курсе, в одной группе и уже тогда поддерживали приятельские отношения. Перед госэкзаменами приходили сваты, приглашали работать в силовых структурах — в уголовный розыск, в силовые подразделения МВД и КГБ. На одном таком собеседовании я пошутил — когда придут приглашать на работу в ОБХСС (отдел борьбы хищением социалистической собственности) или ГАИ, тогда можно будет и выбирать. Милицейский чин посмотрел на меня и с непонятной иронией сказал — эти по институтам не ходят — к ним приходят сами. Со мной разговаривал персонально человек из КГБ: сказал, что знает о моей службе, о ранении, отзыв командира о моих способностях — заманивал. Но я уже выбрал свою дорогу, о чем прямо и сказал. А вот приятель мой Женька согласился. Когда мы с ним пересеклись, он был уже капитаном и у меня положение в обществе было достаточно высокое, так что никому не было стыдно, или неловко: каждый при деле и в чинах — он военных, я — в гражданских. Дальше стали встречаться на моей территории — спортивной базе, отдыхали, купались, ну и как водится, беседы за жизнь под водочку, но не злоупотребляя, конечно. Потом он стал привозить жену и детишек — им там раздолье: солнце, воздух, вода и экзотика, ночевки под открытым небом, поездки на катере, купание ночью. Такие заезды были не часты, так что мне не в тягость. Как то Женька сказал — Если в чем надо помочь, мне стоит только сказать. Я тогда так на него посмотрел, что он смутился, извинился, (мальчик был из культурной семьи), но предложение свое оставил в силе. Сейчас решил попросить его помочь — не мне а своему, «афганцу», тем более, как однажды обмолвился Женька, он пару раз там был на «обкатке». Вечером после ужина я и позвонил.
— Здорово полковник!
— Здорово книжник! Все так же несешь знания в массы?
— Не всем же в шпионы играть, кто то должен и о духовной пище людей заботиться. Тем более сейчас, при нашей дороговизне. Женька рассмеялся:
— Никак в политики решил податься? Учти, там места давно расписаны на много лет вперед.
— Упаси господь от такой напасти, мне и так вроде неплохо.
Вот так, перебрасываясь ничего не значащими фразами поговорили немного, я попенял Женьке, что не привозит своих на отдых, он в ответ сказал, что обо мне недавно вспоминали и вроде бы собирались. Обменялись приветами и я начал о главном:
— Консультация требуется, или может поддержка…
— До завтра терпит? — Не горит но…
— Завтра часов в восемь я на работу поеду, по дороге звякну и тебя подхвачу.
— Лучше звякни, я скажу, где я тебя буду ждать. — Ладно, до утра…
Я повернулся к Виктору — Завтра попробую решить твою проблему. Пока ничего не обещаю, но постараюсь.
Утром полковник позвонил из машины, я назвал место встречи — мы с Виктором с восьми сидели в машине, в глухом переулке, у назначенной точки по ходу движения Женьки на работу. Минут через пять подкатила черная иномарка — еще бы целый полковник. Я вылез из машины, сказал Виктору, чтобы он тоже вышел — вдруг полковнику захочется пообщаться, а проситель сидит в машине — неуважение к погонам. Может и мелочь, но пренебрегать не стоит. Женька вышел, я перешел через дорогу и издалека заметил, как у него слегка дернулась щека — признак волнения. Поздоровались.
— Это кто? — спросил Женька.
— Это предмет проблемы и просьбы. — Я коротко, но внятно рассказал о проблеме Виктора и его ситуации:
— Надо человеку помочь — это же явная подстава… — Он тебе кто?
— Знакомый, книги у меня брал читать… — Вообще то это не мой профиль… — задумчиво протянул чекист.
— Надо помочь, он свой «афганец», вертолетчик. Тем более на этом деле можно поднять неплохие деньги. Вам они могут быть и маленькими, но лучше столько, чем ничего.
Женька как то странно, будто изучающе посмотрел на меня.
А твоя доля сколько?
Я сначала не понял — Какая доля? Потом до меня дошло.
— Какая доля — возмутился я. — Меня такие вот летуны от смерти спасли, вовремя прилетели, а ты о какой то доле говоришь. Можешь помочь, помоги — не можешь, так и скажи, не стану тебя задерживать. Я развернулся и хотел уйти. Вот они дружеские отношения…
Щека у Женьки дернулась во второй раз. — Да что за тик такой на него напал.
— Тем более, что он как ветеран Афганистана и орденоносец Красной звезды имеет право обратиться о органы безопасности за помощью.
— Орденоносец говоришь… Я сейчас приеду, переговорю кое с кем и позвоню тебе, если сумею помочь. Скажу лишь время и цифру — 1 или 2. Один — пусть он приходит в указанное время в приемную, там его будут ждать, два — то в это же время за квартал, у памятника, к нему подойдут и покажут удостоверение А дальше — будут решать его проблему. А сейчас позови его сюда. Я махнул рукой, подзывая Виктора. Когда тот подошел, щека Женьки дернулась еще раз — прям тайны Мадридского двора… Виктор поздоровался, но руку для пожатия не протянул — кто он, а кто полковник госбезопасности. Женька внимательно вгляделся в лицо Виктора.
— Вы когда получили Звезду? — Весной восемьдесят седьмого.
— А перед этим вы вытащили из под огня духов группу спецназа, попавшую в засаду…Вы меня конечно не помните, меня тогда зацепило маленько, а вы подгоняли наших. Нас тогда десяток загрузился в «крокодил» — и живых и раненых и убитых.
— Много таких групп тогда было… протянул Виктор. А Вас я не помню.
— Зато я помню. Я тогда был командиром группы — если бы не вы, мы бы все там и остались. И представление на Звезду я писал… Наконец то судьба свела — давно хотел найти и поблагодарить… Повернулся ко мне — ждите звонка, сделаю все, что в моих силах.
— Только направь на это дело не ниже капитана, для солидности.
— А майор подойдет? Не учи папу делать деток …