принесли еду, а то вдруг опять уснёте.
— Мне лучше… голова заболела так резко и сильно… — слова даются с трудом, отдаваясь болью в голове.
— Сейчас сделаю обезболивающее, потом еда и полный покой. Не переживайте, до завтра не будет больше никаких посетителей, — заверяет врач.
— Могли бы вы больше не пускать его сюда? — прошу врача шёпотом.
Закрываю глаза, так как даже дневной свет становится слишком ярок и увеличивает мою боль.
— Хм, мог бы, но это проблематично, — запнувшись, отвечает он.
— Почему?
Врач делает мне весьма болезненный укол, и я морщусь.
— Потому что он мой друг и спонсор вашего лечения… Он не такой плохой парень, каким может показаться… — говорит Андрей Валерьевич.
— Вы ничего не знаете! — выкрикиваю я, открывая глаза.
— Возможно, — он улыбается профессиональной улыбкой.
Тем временем, заходит Ксения с подносом еды.
— Набирайтесь сил! — с этими словами доктор выходит.
Я ем куриный бульон, а затем пару фруктов. Левой рукой, как показывает практика, совершенно неудобно держать ложку. Приходится её вставить в гипс, чтобы было комфортнее. Надо сказать, изобретение получается гениальное.
Мне становится лучше. Обезболивающее уже разливается по венам, принося облегчение. Я закрываю глаза, моментально засыпая.
Не знаю сколько проходит времени, но, когда открываю глаза на улице уже темно. Вижу, что в кресле сидит медсестра, увлечённо читая журнал.
Поворачиваю голову и замечаю на тумбочке пионы, а на кофейном столике красные розы. Пионы — однозначно Кирилл, а розы — это Стёпин стиль.
Продолжаю оглядывать свою палату. Можно сказать, что это vip — апартаменты. Всё в спокойных, бежевых тонах. На многоуровневом потолке красуется большой встроенный светильник.
Я лежу на огромной кровати, напротив — кожаный диван со столиком, а по бокам кресла. Ещё здесь шкаф и несколько полочек разного размера.
Поняв, что залежалась я пытаюсь встать, и ко мне тут же подбегает Ксения, замечая моё пробуждение.
— Потихонечку! Вот так! — приговаривает она.
Она помогает мне подняться. Голова кружится, как при качке на теплоходе. Я держусь за стены здоровой рукой, а медсестра страхует меня. Медленно мы добираемся до ванной комнаты.
— Сложно поверить, что через неделю всё будет нормально… — произношу я, чувствуя подкатывающую тошноту.
— Мы вас быстро на ноги поставим! — заверяет Ксения.
Я прохожу мимо зеркала, но не хочу заглядывать в него. Уверена, что там такой ужас, а я морально не готова к этому.
Спустя несколько минут я возвращаюсь в кровать, чувствуя усталость. Словно стометровку пробежала. На часах восемь вечера.
— Ксения, а где Стёпа? Он давно ушёл?
— Когда вы опять уснули мы уговорили его поехать домой. Вид был у него не очень, уж поверьте, — смакуя отвечает медсестра.
— А как давно это было?
— Часа четыре назад.
Наверное, Стёпа дома. Как же не хватает его поддержки…
— Хотите я вам телевизор привезу? — вдруг спрашивает она.
— А так можно? — спрашиваю удивлённо.
— Конечно!
— Было бы неплохо! — соглашаюсь я.
Ксюша выходит за телевизором, а я погружаюсь в свои беспокойные мысли
Глава 26
Следующие пару дней ко мне никого не пускают по распоряжению врача. Честно говоря, это я его попросила, сославшись на сильную головную боль. Я знаю, что если разрешу пустить только Стёпу, то Кирилл, однозначно, тоже окажется здесь. Не хочу его ни видеть, ни слышать.
Как это бывает постоянно, жизнь снова вносит коррективы в мои планы…
Всё утро я занимаюсь тем, что ем, смотрю телепередачи и просто лежу. Моё состояние улучшается и это не может не радовать.
Первый раз за всё это время я чувствую себя в относительной безопасности. За мной никто не гонится, не хочет меня схватить и снова посадить в ту комнату без окон. Внутри, так или иначе, ощущение какой-то незавершенности. Может дело в том, что я не знаю, какое теперь будущее меня ждёт…
В тот момент, когда я доедаю сочное манго, в дверь стучат. Я вздрагиваю.
Ну я же просила… Уже начинаю мысленно возмущаться, как, вдруг, дверь распахивается, и я вижу её… Мама…
Увидев меня, она так громко начинает плакать, что я даже пугаюсь, а сердце начинает стучать быстро-быстро. На секунду проскакивает мысль, что случилось какое-то несчастье. Неужели я настолько ужасно выгляжу? А мама, не смотря на явную истерику, выглядит восхитительно. Загар, новая причёска, маникюр. Я никогда не видела её такой молодой и ухоженной.
В итоге мы проговорили три часа, за которые я рассказываю ей все перипетии моей жизни. Она внимательно слушает, хватаясь за сердце. Единственное, что упускаю — это правду о Кирилле. Для всех он парень, который помогает мне. Парень, который жертвовал своей жизнью для того, чтобы спасти меня… И только я и Макс знаем правду… К тому же для мамы достаточно и того, что она уже услышала. Это и так стоит её больших волнений и переживаний.
Она находится в шоке и винит во всём себя, что она всегда делает при любых моих неудачах с самого детства. Мы обе начинаем плакать и просить прощения друг у друга. Мне становится легче. Как же прекрасно знать, что в этом мире есть человек, который любит тебя просто так. Просто, потому что ты есть.
Мама говорит, что сердцем чувствовала, что что-то не в порядке. Звонила мне на мобильный, но я не отвечала. Тогда она решила поехать на квартиру, которую я снимала вместе с Дариной. Там она и встретила мою «подругу», которая поведала ей ту же историю, что и Стёпе — я нашла богатенького парня и укатила с ним в закат.
Дарина, по словам мамы, как раз собирала свои вещи. Якобы, она тоже нашла нового парня, и он позвал её жить к себе. Мама была в шоке, что я уехала ничего не сказав, но Дарина её убедила в том, что я очень счастлива и скоро обязательно дам о себе знать.
— Вот же