хорошо ее знает.
– Это все, что мне было от вас нужно, – кивнул Андрей.
Маврин, от этой похвалы таять не стал. Он бросил на Андрея презрительный взгляд, и отвернулся. А на Елену он, за все время допроса, и вовсе не взглянул ни разу.
– Хорошо, – произнес Андрей поднимаясь, – вам придется пока посидеть в камере, однако, я отдал указание, чтобы к вам отнеслись…
Но слова его прервал стук в дверь.
– Андрей Германович, – произнес немолодой полицейский, просовывая голову в дверь, – вас к телефону.
– Отлично, проводите господина Маврина, – отдал ему указание Андрей.
Маврин поднялся, всем своим видом давая понять, что провожать кому-то себя не позволит, и, все так же, ни на кого не глядя, ушел. Все это время то бледневшая, то красневшая Елена проводила его взглядом.
– Андрей Германович! – спохватившись, позвала она, и я успела увидеть, как плечо Маврина дернулось, – у Эли есть что вам сообщить!
– А, хорошо, позже… – неразборчиво произнес Андрей, который был уже далеко.
Однако, он быстро вернулся. Выслушав торопливый пересказ о моих необыкновенных открытиях, он кивнул головой.
– Я как раз получил разрешение на обыск всех членов экипажа, и вовремя – Нолин со своим дирижаблем вылетает сегодня вечером. Если мы ничего не найдем, нам придется лететь вслед за ним.
– Вы уверены, что бриллиант где-то на дирижабле? – скептически поинтересовалась Елена.
– Теоретически он может быть где угодно, поэтому вы останетесь здесь, и будете дальше вести расследование в одиночку, без меня, – Елена согласно закивала на такие его слова, – я же отправлюсь вслед за Нолиным, – продолжил Андрей, – я связался с графом Нефедовым, и он обещал предоставить мне дирижабль. Далеко не лучший, и не самый подходящий для полярных путешествий, Захаров, в свое время от него отказался, но другого нет.
– Я думаю, все будет в порядке, – безразлично произнесла Елена, которою явно в данный момент больше занимала мысль, что раз Андрей улетает, то Маврина допрашивать теперь предстоит ей самой и в одиночку.
– Команда, конечно, тоже оставляет желать лучшего, – уже больше себе, чем ей, сказал Андрей.
– А что там с командой? – спросила я у Елены, – пусть скажет, чего с ней не так?
В отличии от нее, я предстоящему полету Андрея совсем не радовалась.
– Эля спрашивает, чего там не так с командой, – все еще погруженная в свои мысли, произнесла Елена.
– О, просто настоящую команду я дождаться не успею. Поэтому придется брать, тех, кто есть. Нефедов согласился мне помогать, он уже и приехал, Блохин прибудет сегодня к обеду, ну, и конечно, Маврина тоже придется взять с собой, он проходил подготовку, и, кроме того, он единственный, кто что-то понимает в устройстве дирижабля.
И Елена, я это четко почувствовала, тут же резко поменяла свое отношение к предстоящему полету.
29.
Обыск ничего не дал. Свой таинственный чертеж техник Каратти прятать не стал, более того, он продемонстрировал и саму, как он назвал «плакетку», увесистое, отлитое из серебра сооружение, сплошь покрытое сканью и филигранью – но держать у себя ювелирные изделия, даже и такие несуразные, не запрещено. Тем более, что центральное гнездо там было уже занято – большим куском прозрачного граненного стекла. По форме он совпадал с исчезнувшим бриллиантом «Королева», но Каратти и не скрывал, что вдохновлялся этим камнем. «Меня приглашали в гости к господину Захарову» – сухо пояснил он, – «и он показывал мне этот камень. Мне он очень понравился». Таким образом, задерживать полярную экспедицию, которую чуть ли не год готовили, никаких оснований не было – время шло, погода могла испортиться, и дальнейшие проволочки могли привести к гибели всех этих людей. И их отпустили в небо, вместе с их странной «плакеткой».
А нам предстояло ехать в Архангельск – именно там базировался дирижабль Нефедова, и там, же, кстати говоря, Нолин должен был приземлиться для того, чтобы пополнить запасы продовольствия и оставить лишний груз перед решающим рывком на север. Впрочем, я погорячилась, утверждая, что ехать в Архангельск предстояло «нам». Нас – меня и Елену, на самом деле, никто туда не звал.
Было ранее утро, в широко распахнутые окна заливался солнечный свет. Одетый с иголочки Андрей уже упаковался, и пришел проститься с нами.
– Я был рад работать с такой умной, рассудительной девушкой как вы, – галантно пропел Андрей, передавая Елене папку с делами, – здесь все материалы. Изучите хорошенько. И удачи вам.
Он был такой любезный, оставляя Елену на земле с бесполезными бумагами, и отбывая вместе со всеми подозреваемыми в неведомую даль.
– Эля, Элеонора, вы не представляете, как приятно мне было ваше общество, – не меняя тона, обратился он ко мне, – прощайте. Надеюсь, вам у нас понравилось.
И довольный как павлин, он откланялся и ушел, наверняка уверенный, что своего наконец добился, и мы, припечатанные к земле его беспощадной вежливостью, останемся в Гороховце и уже больше никогда не будем путаться у него под ногами. Но он плохо знал Елену.
– Я поговорю с Нефедовым, – прорычала Елена, как только дверь за Андреем затворилась, – ты со мной?
Я кивнула, и, поплутав, мы нашли нашего сиятельного графа в саду, он прогуливался среди клумб и кустов.
– Вы не собираетесь в Архангельск? – удивилась Елена, так как Нефедов был еще в расслабленном домашнем наряде, (по меркам этого времени, расслабленном, так-то он был очень тщательно одет).
– Почему же? – спросил Нефедов, срывая розу, и засовывая в нее нос, – я лечу туда на всех парах.
– Каким образом летите? – уточнила Елена.
– В вас, дорогая моя, – презрительно произнес Нефедов, вообще, как я заметила, Елену недолюбливавший, – никогда не умрет ищейка. Какое вам дело до того, как я доберусь до Архангельска?
– Потому что я хочу поехать с вами, – сказала Елена, и брови Нефедова взлетели вверх.
– Какое экстравагантное предложение, – произнес он, окидывая Елену наигранно-сальным взглядом. – А вы уверены, что я захочу вас взять? А что наша вторая? – Он повернулся ко мне, – вы тоже хотите со мной? Я должен явиться на дирижабль в сопровождении личного гарема?
Мне захотелось врезать по его холеной роже, но Елена в этот ответственный момент была полна ледяного самообладания.
– Смешная шутка, – криво улыбнулась она, – нет, я не собираюсь пополнять ваш гарем.
– Елена Александровна просто хочет попасть на дирижабль, – произнесла я, справившись с собой, – а Андрей Германович и слышать об этом не хочет. Может, вы ей поможете? По доброте душевной, – добавила я, хотя ни доброты, ни хотя бы намека на наличие души Нефедов пока не выказывал.
– Конечно, конечно, – протянул Нефедов, – вы предлагаете мне позлить инспектора Горина?
– Да, – хором ответили мы с Еленой.
– Какое трогательное единодушие, – презрительно фыркнул Нефедов, – а вы что же, – снова повернулся он ко мне, – сами лететь на полюс не хотите?
Я хотела и еще как, но Андрей… Мне не хотелось его огорчать. Это были уже не шутки, экспедиция