Читать интересную книгу Конец и вновь начало - Лев Гумилев

Таким образом сформировались три не похожие друг на друга породы людей. Причем друг друга они отличали великолепно. Если человек приезжал откуда-нибудь из Китая или из Персии, то такому все европейцы казались на одно лицо, но как только он там поживет, он видит, что они различны. А поскольку они были различны, то они и хотели жить различно, а империя-то была одна: от Эльбы до реки Эбро в Испании и половина Италии (другой половиной завладели византийские греки). В столь разнообразной стране управление должно было быть единым. Но кому достанется власть, было неясно.

У Карла было три внука, и они схватились между собой. Сначала двое, Людовик Немецкий и Карл Лысый, напали на старшего брата Лотаря, который носил титул императора, и разбили его в битве при Фонтенуа. Случилось это в 841 г., и это год рождения Европы. Объясню, почему.

Лотарь бежал, но что было странно, и это отмечают даже хронисты: обычно после большой битвы победители убивали раненых побежденных, а тут они говорили: «Зачем мы воюем, мы же все-таки свои, принципы у нас разные, вы вот защищали Лотаря, который был за единство империи, чего мы не хотим, но все равно мы же не чужие». И носили раненым врагам воду. Война приобрела вдруг особенности, не свойственные войнам того времени.

И кончилось это тем, что через два года в городе Страсбурге Карл и Людовик зачитали клятву друг другу, причем Людовик читал на французском языке для воинов Карла, а Карл — на немецком языке для воинов Людовика. Клятва была в том, что они делят страну пополам, немцы отдельно, французы (впервые было произнесено это слово) будут тоже отдельно. До этого не было никаких французов и немцев. Были вельски, а на востоке были всякие немецкие племена, называвшиеся тевтонами. Немцы и французы, как уже было сказано, это различные франки. Франки были и на той, и на другой стороне, ибо франки — это название того германского племени, которое возглавляло всю империю, а империя развалилась.

ВИКИНГИ

Практически одновременно с французами и немцами создались еще два народа: астурийцы — будущие испанцы — прародители нескольких испанских этносов, и викинги, которых именовали норманнами — северными людьми. Собственно говоря, викинги — это молодые люди, которые не хотели жить дома, а хотели заниматься всякого рода безобразием. И поэтому домашние (хевдинги), считая, что в этом есть большая угроза их собственному благополучию, неугодных братцев и детей выгоняли из дома и грозились, что они их убьют. И тогда эти самые ребята создавали банды, строили укрепленные поселки, которые назывались «вик» (отсюда, по одной из гипотез, слово викинги), а потом, чувствуя, что такой поселок, укрепленный частоколом или земляным валом, взять-то ничего не стоит их собственным родственникам, они садились в ладьи и спасали свои жизни бегством. Ездили они по всем северным морям. Действовали викинги чисто по-пиратски: подплывали они к какому-нибудь пустому берегу, высаживали десант, грабили всех, кого можно было, и уходили обратно. Ярость у них была невероятная. Но надо сказать, что эта ярость не связана с их национальным характером.

Скандинавы — народ тихий и особенной храбрости и боеспособности до IX в. не проявляли. Но им до такой степени хотелось одержать победу, что они применяли биостимуляторы. А так как водки у них в то время не было (еще не умели делать), то они брали мухоморы, сушили их, разрывали потом на части, глотали и запивали водой. Этот биостимулятор лишал человека страха, поэтому они без всякого страха шли в атаку с такой яростью, что одерживали победы.

У меня есть один оппонент. Он написал, что появился феодализм и поэтому они стали такими могучими, а при чем же здесь мухоморы? Дело в том, что, во-первых, у викингов феодализм не появился, а во-вторых, смена социального строя, скажем, рабовладельческого — феодальным, никак не делает людей более боеспособными. Если ты трус и дрянь, то ты им и останешься при любой формации. Дело было не в этом.

Ему, моему оппоненту, и в голову не пришло то, что биостимулятор — это очень важный этнографический признак. Во время моей юности басмачи ходили в атаку на пулемет, накурившись анаши и натерев опиумом морды коней: и кони и басмачи шли на пулемет; из сотни доходили два человека и одерживали победу.

Так что биостимуляторами пользуются, и очень часто. Но весь вопрос в том, когда возникает нужда для того, чтобы это делать? Тогда и стимул возник. И он создал викингам репутацию исключительно бесстрашных, боеспособных и очень мужественных воинов, каковыми они на самом деле не являлись.

Кроме того, что они ходили по северным морям, они огибали Гибралтар, грабили берега Испании, появлялись в Средиземном море, громили берега Франции и Италии и столкнулись здесь с арабами. А арабы и их союзники берберы — народ действительно мужественный, смелый, им не нужны были никакие наркотики, и они этих викингов гоняли по Средиземному морю. Викинги стали наниматься в Византию на службу, потому что гораздо лучше служить начальнику и получать зарплату, чем действовать на свой страх и риск при наличии сильного противника.

Наемники носили название, наверняка вам известное: греки их называли «варангами», а по-русски это звучит «варяг». Это не название какого-нибудь этноса или какой-нибудь лингвистической группы, а название профессии. (То, что говорю я сейчас — это не я придумал, а академик В. Г. Васильевский, который в начале нашего века исключительно глубоко исследовал весь этот вопрос.)

Кроме Испании, Франции и Италии викинги достигли Британии, на короткое время захватили Ирландию, Гренландию, вышли в Северную Америку. А по последним сведениям, скандинавские руны обнаружены в Парагвае и Боливии, значит, викинги продвигались по всему берегу Америки. И почти нигде не оставили реальных своих следов: потомков, культуру. Только археологи находят отдельные вещи и остатки зданий. Закрепиться викингам очень мало где удалось. В северной Англии, южной Шотландии и на южном берегу Ла-Манша они получили опустошенную ими же страну для поселения, и до сих пор там живут их потомки. Это Нормандия. В Британии они обританились, хотя свой норвежский язык они сохраняли до XX в. и только благодаря радио и телевидению сейчас его забыли. А в Нормандии они офранцузились, и гораздо быстрее, потому что французы, сложившиеся вокруг города Парижа, были в отличие от британцев исключительно смелыми и отчаянными людьми — пассионариями.

ФЕОДАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Вскоре после смерти Карла Великого, уже при его сыне, наряду с этнической дивергенцией началась социальная — феодальная — революция. Она спасла Европу от двух мощных противников: скандинавских викингов и арабов. Арабы успели захватить почти всю Испанию и часть южной Франции. Викинги грабили все побережье, а обры с берегов Дуная — внутренние территории. Европейские крестьяне, не обученные военному делу, сопротивляться не могли. И тогда герцоги, графы и бароны, имен которых мы не знаем, начали вдруг очень интенсивно и мужественно сопротивляться нападениям и сарацинов, и викингов, и обров; они ненавидели греков, презирали итальянцев, которые проживали последние крохи, оставшиеся от Рима, и у которых такой храбрости не было; не уважали королевства Британии, где был тоже остаток Великого переселения народов — англы и саксы, которые уже потеряли способность к защите от тех же самых викингов и норманнов.

А вот в центре Европы эти будущие феодалы, при всех неприятностях своего характера, оказались воинами весьма дельными, потому что они продолжали кооптировать в свою среду людей толковых, смелых, верных, умеющих сопротивляться. Они все время обновляли свой состав. Кончилось это дело тем, что однажды викинги вошли в устье Сены, разграбили все, что могли, прошли до города Парижа и решили разграбить его. Париж в это время был городом не очень большим, но довольно заметным. Парижане, конечно, бросились в церкви молиться, чтобы святые спасли их от ярости норманнов, но у них оказался толковый граф — Эд. Он сказал: «Святые нам помогут, если мы сами себя не забудем, а ну-ка все — на стены!» Собрал людей и стал всех выгонять на стены защищаться, даже женщин и детей. Результат был совершенно потрясающим норманны, взявшись всерьез штурмовать Париж, — не могли его взять! Явился Карл Простоватый — король, из династии Каролингов, потомок Карла Великого, с войском, постоял, постоял и ушел — побоялся связываться с норманнами. А Париж устоял.

Это произвело на всех большое впечатление. И хотя тогда не было ни телефона, ни радио, ни телеграфа, ни почты, но узнавали люди новости не хуже, чем мы: из уст в уста. И все пришли к выводу: «Вот такого бы нам короля». И отказавшись подчиняться законной династии, провозгласили Эда королем Франции. Но это было преждевременно; история повторилась через 90 лет (к 888 г.), когда Гуго Капет, тоже граф Парижский, таким образом был провозглашен за свою энергию, за свои личные качества королем Франции. А Каролингам отказали в повиновении. Последнего из них поймали в городе Лансе и посадили в тюрьму, где он и умер.