'Интересно, как меня вызовет шериф, ведь просто так застрелить для него не подходит, ему ведь жить тут, это если он, конечно, не изберет другой путь жизни, не совсем честный', — думал я, выходя из парикмахерской.
Конь шерифа стоял у офиса, так что я был уверен, он вернулся.
— Добрый день шериф, — входя в офис, поздоровался я с ним, лучась улыбкой.
— Добрый день, — слегка холодновато ответил он.
Шериф стоял у стойки и о чём‑то беседовал с Ковальским, когда я вошёл в помещение.
'У — у-у, я гляжу, он уже настраивается. Ну — ну', — подумал я, продолжая выражать лицом своё хорошее настроение. Да и почему мне быть с плохим настроением? Как‑никак за деньгами пришёл, своими честно заработанными.
— Как насчет моих денег?
— Да, пройдем ко мне, я выдам их, — так же холодно ответил мне шериф, направляясь в свой кабинет.
Проходя мимо Ковальского, пользуясь тем, что шериф был ко мне спиной, я посмотрел на помощника шерифа и вопросительно поднял бровь, показывая свое недоумение. Ковальский только пожал плечами, он и сам был озадачен таким приемом шефа.
Разговора не получилось, я получил причитающиеся мне деньги, расписался и, не прощаясь, вышел из кабинета.
— Смотри, потом и кровью заработанное, — похвастался я Ковальских, хлопая себя по груди, куда убрал мешочек с монетами.
Попрощавшись с ним, я вышел из офиса шерифа и направился к гостинице не особо торопясь, насколько я знал, или вернее догадывался, далеко мне уйти не дадут.
— ЭЙ ТЫ! Ты назвал меня конокрадом?! — услышал я за спиной знакомый голос.
'Ай да шериф. Молодец. Он оказался умнее чем я думал. Он продал меня Хоткинсам', — подумал я, поворачиваясь к Джиму Хоткинсу, который стоял за моей спиной посередине улицы, широко расставив ноги на ширину плеч, и держа наготове руку у рукоятки револьвера.
Это был классический вызов, на который я просто не смог бы отказать. Здесь считалось это потерей лица, так что я повернулся к нему лицом и, встав в расслабленную позу, спокойно посмотрел на Хоткинса.
— Скажи спасибо, что я назвал тебя конокрадом, конокрад, а не мужеложцем. Судя по твоей позе, ты только что от своего мальчика, — чуть насмешливо улыбнувшись, сказал я.
Сперва, до Хоткинса не дошло, что я сказал. Но по мере понимания его лицо становилось все бледнее и бледнее. Бешено сверкнув глазами, он мощным рывком, я бы даже сказал демонстративным, выдернул револьвер.
Я совершенно спокойно смотрел, как его пальцы медленно коснулись рукоятки револьвера и стали вытягивать его из кобуры. Для меня время как будто замедлилось. Дождавшись, когда покажется ствол, я молниеносно выхватил 'кольт' и выстрелил дуплетом.
Привстав на цыпочки, Джим Хоткинс, держась за грудь, стоял и смотрел на меня с таким ужасом, что я невольно покачал головой. Сперва на пыльную дорогу упал револьвер, выпав из безвольной руки, а потом на спину свалился и сам хозяин.
Глядя на лёгкое облачко пыли, поднявшееся от падения, я громко сказал шерифу:
— Я всегда проверяю свое оружие.
Шериф стоял за дверцей салуна и смотрел на меня немигающим застывшим взглядом. После чего сделал медленный шажок назад и скрылся внутри салуна. Облепившие окна и крыши зрители, молча смотрели на то, как я иду к парню с двумя револьверами который не слишком добро смотрел на меня.
'По видимому это 'нянька' Хоткинса — младшего', — подумал я, остановившись.
— Не стоит, Крис, — сказал я, глядя ему прямо в глаза.
После чего повернувшись, направился к гостинице. Все это было под любопытными взглядами местных зрителей, которые продолжали молча провожать меня глазами.
'Прям, молчаливые зрители', — подумал было я, но вспомнив о стрелках которые первоклассно стреляют на звук, только подивился опыту зрителей, похоже они тоже знали эту особенность некоторых стрелков.
Парень не последовал моему совету. Стрелять в спину подло, но он попытался сделать это. Заметив, что отражение в витрине бакалейной лавки дернулось, я прыгнул в сторону и налету выхватив левый 'кольт', на вскидку выстрелил по Крису.
В отличие от Хоткинса — младшего Крис успел выстрелить. И даже попал. Глянув на бившуюся в истерике женщину, которой пуля попортила причёску, я снова бросил взгляд на лежащего в пыли ковбоя, повернулся и, продолжая отслеживать обстановку, дошёл до гостиницы. Проверять стрелка не было смысла, у меня все пули были 'дум — дум' ему оторвало пол плеча и разворотило грудину. С такими ранами не живут.
Собрав вещи и сдав ключ, я направился в конюшню, где нетерпеливо переставляя копыта радостно заржав, встретил меня Черныш, который всем своим лошадиным нюхом чуял что скоро мы снова отправимся путешествовать, по бескрайним прериям.
Достав деньги и соломы, я убрал мешочки в чересседельные сумки, так что в моем облике ничего не привлекало внимание, разве что только дальнобойный 'Спрингфилд', который я держал в руках, выезжая из конюшни, выбивался из образа добропорядочного переселенца.
В самом городе и на выезде из него меня никто не ждал, разве что две крупные вороны, которые вспорхнули с дороги под дробный перестук Черныша.
То, что меня ждут на выезде, я сомневался, слишком мало времени я дал для этого. Да и никто не ожидал о таком исходе поединка, так что я ехал спокойно, но все равно посматривал по сторонам. Так, на всякий случай.
Я оказался прав, меня не ждали. Поэтому проскакав километров десять, я пустил Черныша трусцой, изредка поглядывая по сторонам, следуя по глубоким колеям прошедшего здесь недавно каравана переселенцев.
В двадцати километрах от города я остановился пообедать. Сварив кофе, я достал пироги миссис Кляйн, что она дала мне в дорогу и, попивая подслащённый напиток, съел весь запас пирогов, опасаясь, что они могут испортиться на такой жаре.
Подняв голову, я посмотрел на жалящее сверху солнце, прикинув на глазок.
'Градусов тридцать, не меньше'
Угостив остатками яблочного пирога Черныша, я подтянул ослабленную подпругу и, вскочив в седло, поскакал дальше. К жёнам.
'Деньги — это зло. А большие деньги — это большое зло', — именно так я думал, рассматривая в подзорную трубу два десятка всадников, которые шли по моим следам.
Штат Калифорния был довольно гористым штатом, так что мест для засады можно было найти предостаточно. Еще в течение двух часов до наступления темноты, я вёл преследователей за собой.
Я не собирался отпускать никого из них. Мне не нужны были свидетели. А то что при перестрелке несколько человек смогут уйти я сомневался, так что мое решение напасть на них ночью во время сна, была продиктована именно необходимостью не оставлять свидетелей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});