— А он не годен! — объявил я. — У него травматическое расстройство! Беда сразу сказала, что на медкомиссии зарубит. Давайте я с ней поговорю, чтоб официальное заключение дала?
— Не нужно! — покачал головой Георгий Иванович. — Сам с Федорой Васильевной поговорю. А ты пиши, пиши…
Писать пришлось долго, чуть рука не отсохла. Когда освободился, то решил поручение Городца в долгий ящик не откладывать и отправился на квартиру Инги и Марины. Открыл мне Аркаша.
— О, на ловца и зверь бежит! — обрадовался я.
Тот приложил к губам указательный палец и потянул из гостиной в комнату.
— Идём, а то у соседей трамтарарам, — шепнул он мне.
Да я и сам без всяких пояснений сообразил, что зашёл не вовремя, поскольку от раздражённого баса Карла едва ли не вибрировали стены.
— Так это я во всём виноват⁈ — донеслось до меня из комнаты Марины. — Напрасно сцену закатил, и тот кабанчик к тебе весь вечер не клеился? Или это я только под утро домой заявился?
Ответ разобрать не удалось, крик Марины приобрёл пронзительность ультразвука, а следом хлопнула дверь. Карл взбешённым носорогом проскочил через гостиную и вылетел из квартиры, я передал Аркаше пожелание Городца и выскочил следом, но и так нагнал товарища только на улице.
— Ты чего разбушевался? — спросил, хлопнув по спине здоровяка, у которого не просто физиономия кровью налилась, а ещё и шея побагровела.
Тот коротко выдохнул:
— Достала!
— Пошли в буфете посидим! — потянул я его за собой. — С чего началось-то всё?
— Да всё с того же! Одеваюсь неправильно, вести себя не умею, позорю её своими выходками перед знакомыми!
— Это какими выходками? — полюбопытствовал я. — К тяжелоатлету в «Лире» приревновал?
— Да не ревновал я её! — взорвался Карл. — Просто сказал, что уже поздно и пора закругляться. А там слово за слово и поругались. Да не хотел я ей праздник портить! Выдумывает ещё…
— Сходи цветов купи, — предложил я.
— Ещё чего! — фыркнул Карл. — Не собираюсь я извиняться! Вообще не понимаю, что с ней творится. Вечернюю школу на Текстильке, свою ненаглядную, забросила, в студсовете только для галочки появляется. Чаще в «Лире» бывает, чем там! И тётушка её ещё воду мутит, против меня настраивает. Вечно шпильки отпускает, коза драная!
— Ну это ты загнул!
— Гулянки постоянные, провожатые… — забухтел Карл, моей реплики словно не расслышав, — это ещё полбеды. Но искра пропала, понимаешь? Искры больше нет! А как мы с ней зажигали поначалу! О-го-го как! Сейчас всё не то. Такое впечатление, я ей больше не интересен. Вообще никаких точек соприкосновения не осталось!
— На сверхйогу ходишь? — только и уточнил я.
Карл вновь вздохнул и повторил:
— Достало!
Мы немного посидели в буфете, потом он отправился по своим делам, а я побежал рубить хвосты. В итоге без малого два месяца пролетели как один миг. Первые три недели мая закрывал долги и сдавал экзамены, дальше вернулся к выполнению служебных обязанностей во второй экспедиции зарубежного отдела. Вставал с петухами, ложился за полночь и вдалбливал, вдалбливал, вдалбливал в подопечных гармонию источника-девять. Именно — вдалбливал. Жёстко и не давая никому ни малейших послаблений. В итоге за июнь выбыло девятнадцать человек.
Тяжелей всего пришлось кандидатам из числа операторов. Оно и немудрено: с ними работал вдумчиво, в строгом соответствии с выверенными для каждого индивидуальными планами. Я не только внедрял в их внутреннюю энергетику гармонию чуждого источника сверхсилы, но и способствовал наработке эластичности каналов и подвижности узлов, приводил к состоянию, оптимальному для грядущей перенастройки.
Многие не выдерживали, да я и сам едва не спёкся. Если остальные имели возможность отдохнуть и восстановиться, то мне приходилось выдвигаться к Эпицентру по пять раз на неделе. Оставшиеся два дня проводил вне зоны активного излучения, но не давали филонить и там. Занимался саморазвитием, раздвигая границы способностей, и отрабатывал очередную продвинутую технику маскировки внутренней энергетики, а заодно пытался втолковать её принципы подчинённым.
Когда в середине июня Герасим Сутолока выдернул меня в санаторий, я был едва ли не на седьмом небе от счастья — увы, вместо посещения парной и неспешного плавания в бассейне пришлось принимать деятельное участие в постановке задач команде умников, которым поручили рассчитать оптимальные скорость и траекторию входа в воздушное пространство источника-девять.
Взвесив все за и против, руководство отказалось от переброски пяти десятков человек по территории, занимаемой нихонским оккупационным корпусом и решило воплотить в жизнь предложение Герасима об экстремальной инициации соискателей. От меня тут уже ничего не зависело. Выслушал приказ, взял под козырёк. Надо — значит, надо.
В результате пришлось отправлять кандидатов на развивающие и укрепляющие процедуры, вроде занятий на приснопамятной центрифуге, а ещё контролировать их рацион и потребление должного количества травяных настоев и разнообразных пилюль. Вот тогда-то и выбыл сразу десяток человек. Не пошёл в коня корм.
Ещё чуть ли не по восемь часов кряду стали проводить в воздухе. И отнюдь не во время перебросок в учебный центр и обратно: нет, всю мою команду взялись обучать пилотированию транспортных самолётов.
— Ничего сложного! — ухмыльнулся на вступительном инструктаже бравый военлёт. — Всего-то и надо, что взлететь да сесть!
Ну да, ну да. Когда худо-бедно научились подниматься в воздух и приземляться, пришло время постигать премудрости сверхэнергетического противостояния в полёте.
И — маскировка. От нас требовали не только маскировать искажения энергетического фона, дабы остаться незамеченными для прямых поисковых воздействий и сигнальных структур, но и укрывать летательные аппараты от визуального наблюдения, а ещё гасить производимый их двигателями и винтами гул.
Полностью освоить необходимый комплекс смогли только я да ещё Глеб Клич, остальные мои подчинённые оказались способны лишь маскировать собственные силовые возмущения и гасить звук, но такой уж большой проблемой это не стало: каждый из аэропланов был способен вместить только по три десятка человек, поэтому нас с Глебом просто раскидали по разным экипажам.
— Сам не полетишь? — спросил я как-то у Герасима Сутолоки.
Тот неопределённо пожал плечами.
— Это не от меня зависит. — Потом усмехнулся. — А если ты о третьем самолёте…
— О третьем, да, — кивком подтвердил я.
— Нет, нам бы пока полсотни человек до нижней суперпозиции дотянуть, — вздохнул Герасим. — Зашьёмся ведь!
Я прикинул грядущий фронт работ и усмехнулся.
— Зато работой будем обеспечены.
— Не без этого. Если всё пойдёт по плану, мы существование всего отдела на пару лет вперёд оправдаем.
По плану? Я только вздохнул.
Это ж когда у нас всё по плану проходило?
Второй этап подготовки закончился двадцать седьмого июня, в пятницу. По такому случаю нам посулили недельный отпуск, а заодно перекинули в тренировочный лагерь за пределами зоны активного излучения Эпицентра уже после обеда в пятницу, а не как обычно — субботним утром.
Одним только этим отступление от привычного распорядка дело не ограничилось. Нет, сразу по прилёту мы как обычно поработали с пленными носителями гармонии источника-девять, а после поупражнялись в оперировании сверхсилой, но вот дальше пришлось топать на полноценную тренировку, проводить которую взялся… Александр Малыш.
Впрочем, неожиданностью сей факт стал только для меня, Герасим спокойно пожал руку наставнику по рукопашному бою и встал в строй. Я озадаченно хмыкнул и кивком указал своим подчинённым на конец шеренги, а сам занял место рядом с Карлом. Там же стояли Илья Полушка, Сергей Клевец и Митя Жёлудь; из нашего обычного состава отсутствовали только Сергей Брак и Матвей Пахота. Не обошлось и без пополнения из числа бойцов особого дивизиона. В усиление нам придали два десятка крепких парней, кого-то я даже знал в лицо, но общаться доводилось только с Никитой Алтыном и ещё парочкой егерей. Обнаружился здесь и Аркаша Пасечник, с ним Малыш занимался индивидуально. С полудюжиной операторов, которые, судя по глубине энергетических искажений, прошли инициацию чуть ли не на золотом румбе — тоже.