– Ты, Маш, – с пугающей откровенностью заявил он. – Ты, Маша, главная злодейка. Более того, я лично руковожу операцией по твоей поимке. Чуть больше недели назад я тебя почти взял, но ты вдруг испарилась. Теперь ты появилась снова…
Я его уже не слушала, раскрывая старый газетный номер на указанной странице. Весь лист пестрел черно-белыми картинками горящего кинотеатра, испуганных людей и перевернутых автомобилей. Здесь же журналисты запечатлели и мою старую знакомую с ярко накрашенными губами: «Мы не позволим Высшим карателям пугать Истинный мир». Звуки от меня отдалялись, строчки расплывались, а в голове беспрерывно тоненько звенело. Я быстро сняла очки и надавила пальцами на глаза так, что поплыли желтые круги.
Газета. Я уже видела ее и читала. Память не подсказывала, где и при каких обстоятельствах, но в душе встрепенулась удушающая паника. Почему я устроила разгром? Ну, ведь не озверина же наелась, и не заразилась мгновенным бешенством?
Я знала правду тогда, но сейчас никак не могла вспомнить. Нужно заставить себя. Заставить! Другого пути нет!
– Живописно, да? – Алекс усмехнулся, отчего у рта появилась маленькая складочка, и кивнул на газету в моих руках.
– Шедевр! – Я брезгливо отбросила ее на стол.
– Маш, хватит валять дурака, признайся, что у вас случилось? Для чего Польских жаждет найти тебя? Я уверен, не из-за инцидента на площади, подобное случается во время операций карателей, и в наказание еще никого не стерли.
– Слушай, – обозлилась я, – ты хочешь, чтобы я сейчас написала тебе признание и поставила свой росчерк? Ты поэтому меня сюда привез? В домашней обстановке легче допрашивать? Так вот, не дождешься! Я не буду ничего подписывать!
– Ну, не глупи, Комарова. – Он развел руки в располагающем жесте. – Я же сказал, что не потащу тебя в Зачистку. Скажи мне, что произошло тем вечером. Просто расскажи, и я отпущу тебя. Клянусь, о тебе никто не вспомнит, ты сможешь легко жить тенью. Ни одна живая душа не будет знать, что ты на самом деле жива.
– И разговоров по душам я тоже не хочу. – Я сверлила Алекса тяжелым взглядом, который он, впрочем, легко выдержал. Голова гудела в попытке выудить из памяти хотя бы крохотные образы. Капли, которые я смогла бы бережно собрать и понять, что же случилось тем проклятым вечером. Но, нет. Все тщетно. Черт возьми, даже лицо Александра не казалось мне знакомым!
Взгляд мужчины стал холодным и колючим:
– Значит, тебя уберут окончательно.
– Значит. – Кивнула я, оставаясь внешне совершенно спокойной.
Он перестал изображать рубаху-парня, и я почувствовала настоящее облегчение. Теперь я могла ненавидеть его, отбросив шелуху медовых речей и бессмысленных обещаний.
– Скажи, как в этом замешана Владилена?
Я фыркнула и отвернулась.
– Просто ответь мне! – рявкнул он, теряя терпение.
– Владилена – это милая дама с крашеными волосами и слишком ярким макияжем? – Глянув на него, безразлично отозвалась я. – О, она очень замешана в этой истории!
На единственное мгновение в глазах Алекса мелькнуло торжество, не оставшееся не замеченным мной.
– Буквально перемешена и перевернута. – От моего ироничного уточнения его кривая ухмылка медленно потускнела. – Милая дама, уже засвидетельствовала мне свое почтение. О, ты видимо, ее не слишком любишь? Хотя нет, скорее всего, дворцовые интриги. Так?
– Маша! – Алекс сузил глаза. – Мне не нравится то, что ты говоришь. Ты вступила на очень зыбкую почву. Понимаешь это? Я все-таки главный следователь Зачистки. Я никогда никому не давал такого шанса, какой предлагаю тебе. Прочувствуй, Маша, я предлагаю тебе остаться в живых, – закончил он до изумления проникновенно.
Я медленно встала, набрала из-под крана воды и залпом выпила, стараясь смочить пересохшее горло. Жидкость пахла хлоркой и чуть горчила. Алекс выжидал, весь его вид: поза, взгляд, нахмуренные брови, – все говорило о напряженном ожидании.
– Саша, я не помню.
Его имя в моих устах прозвучало почти интимно. Он вздрогнул, как от пощечины, и, кажется, на щеках проступили багровые пятна.
– Я запечатала себе цвет, а заодно и память. Ни одного имени, образа, ничего. Моя жизнь сейчас – это досье некой Марии Комаровой, моей полной тезки, но совершенно на меня не похожей, которую я стерла в прошлом месяце, если верить ее досье. Каким-то образом в моей голове сейчас только ее воспоминания, и те обрывками. Поверь мне, тебя я тоже совсем не помню.
Александра, видно, пробрало. В отличие от Сэма, воспринявшего услышанную новость с расхлябанным максимализмом самовлюбленного подростка, мужчина тут же оценил размер катастрофы.
– Что совсем ничего не помнишь?
Я покачала головой.
– А Истинный мир?
– Я узнала о его существовании чуть больше двух суток назад.
– Так… – Алекс сел напротив меня, положив перед собой так и не открытую пачку чая. – Новость, признаюсь, плохая.
– А уж как мне невесело. – Я тяжело вздохнула. – Если тебе это поможет, то Владилена ищет некие кристаллы, которые, судя по всему, я утащила.
– Какие кристаллы? – оживился Александр.
Я пожала плечами.
– Кристаллы, из-за которых травили меня, стерли почти сотню обычных людей и несколько истинных. Это все, что я выяснила за последние два дня. Остальное, увы и ах.
Александр запустил пальцы в густые волосы, а потом совсем по-мальчишески почесал затылок.
– Это все паршиво? – отчего-то спросил он у меня.
Я кивнула, соглашаясь.
– Ты уверен, что не хочешь сдать меня в Зачистку?
Он отрицательно сморщился.
Она действительно спала, свернувшись клубочком и подложив ладошку под щеку. Маленькая и хрупкая на его огромной кровати. На полу валялись джинсы и свитер, ею разбросанные с виртуозностью истинной неряхи. Господи, до чего глупо она выглядела в его шмотках. Ведь знала, что смотрится нелепо.
Он откинулся в кресле. На подлокотнике стоял стакан с янтарной пахучей жидкостью. Что-то было в ее словах, когда она сообщила про кристаллы. Он даже не мог понять, откуда появилась уверенность, что Маша не лжет. Он просто верил ей.
Алекс отхлебнул из стакана, и, пробежав по горлу, обжигающая волна согрела желудок.
Он отдаст Владимиру девчонку, как только поймет, что за тайна связывает их троих: Машу Комарову, Владилену и старика Польских. Конечно, отвезет к Владимиру сам, как они и договорились, ведь не каждый день тебе предлагают взамен место главы Зачистки.
Глава 4
В квартире, похожей на стерильный склеп, стояла настоящая зимняя стужа, и я проснулась-то только потому, что замерзла. Стуча зубами, я натянула на себя выстиранную накануне одежду и поковыляла на кухню. На мраморной столешнице дымились две чашки с жиденьким чайком, сильно разбавленным кипятком. Никогда не понимала, как можно сначала заварить чай, а потом делить его на сто сорок порций, разбавляя водой и при этом пить, жмурясь от удовольствия. Наши предки прокляли бы нас за подобное непотребство. Но Алекс, видимо, относился как раз к разряду людей, которые принимают за натуральный чай и разбавленную недельную заварку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});