Следующие три недели Эльза с головой погружалась в свою новую деятельность. Четыре года она боролась за выживание и волновалась о Зои. Сейчас Зои в надежных руках: Эльзе не нужно больше готовить ей, одевать, стирать. За здоровьем девочки постоянно следил Стефанос. И надо сказать, та значительно окрепла после приезда и больше не жаловалась на отсутствие аппетита. Кроме того, маленькая принцесса перезнакомилась со всеми обитателями дворца и очень подружилась с внучкой Елены, Пенелопой, которую все называли просто Пипой. Впервые за долгое время доктор Мердок смогла вздохнуть спокойно и заняться любимым делом. Она в прекрасном настроении вскакивала по утрам.
Единственным, что несколько омрачало ее существование, были переживания за Стефаноса. Эльза не могла не замечать, с каким напряженным выражением лица принц выслушивает за завтраком планы на день, которые зачитывает ему секретарь. Повинуясь чувству долга, он вступил в новую жизнь. Но если Эльзе и Зои новая жизнь сулила свободу и благоденствие, для Стива Антониадиса она обернулась непрекращающимся внутренним конфликтом, с которым он никак не мог справиться.
Конечно, внешне он виду не подавал, ни на что не жаловался, был бодр, весел, держался уверенно. Однако Эльза хорошо изучила этого человека и понимала, что он чувствует на самом деле. Молодая женщина даже пыталась поговорить с принцем, но после пикника тот, похоже, решил не переступать более границы и не раскрывать свои переживания и подробности личной жизни. Общение их сводилось в основном к вопросам, касающимся Зои. Эльзу порой охватывали порывы безотчетной нежности к этому сильному мужчине, оказавшемуся перед сложным выбором, однако проявлять свои эмоции она считала неуместным.
Тем временем близился день коронации, после которой Стефанос должен был вылететь в Нью-Йорк. А значит, пришла пора выбирать платье для Эльзы. Наряд Зои был уже готов: над ним трудилась целая команда портних прямо во дворце. Когда Эльза, видя, насколько измучен и занят принц, предложила и свое платье сшить здесь, он категорически отказался, заявив, что достаточно потрудился и имеет право на выходной, поэтому поездка в Афины должна состояться обязательно.
Потрудился он действительно на славу. Было удивительно, сколько Стефанос успел сделать за столь непродолжительный период: провел полную реорганизацию Государственного совета, оставив за собой решающее право голоса по всем вопросам; в ведущих изданиях Греции объявил о наборе преподавателей, инженеров, строителей, медиков для работы на Хризеисе; создал массу новых рабочих мест для островитян, значительно снизив процент безработицы, и теперь люди трудились на возведении новых школ и больниц, ремонте дорог, сооружении электростанций и водопроводных систем.
Когда Эльза осторожно спросила, откуда деньги на все это, Стефанос пояснил, что король Георгос забирал налоги со всех трех островов в свое личное пользование и после его смерти казна была поделена на три части, так что каждый остров получил свое.
Эльза преклонялась перед сумасшедшей работоспособностью принца. Он трудился на износ, изо всех сил стараясь решить до отъезда максимум наболевших вопросов и подготовить достойного заместителя на время своего отсутствия. Но было очевидно, что старая жизнь не отпускает его. Эльза несколько раз слышала, стоя на балконе, как принц поздно вечером по телефону обсуждает операции, спрашивает, как идут исследования, консультирует коллег по сложным случаям. Как помочь ему, она не знала.
Наконец однажды за обедом Стефанос объявил, что на следующий день они отправятся в Афины. Зои, которая в былые времена уже билась бы в истерике, не желая остаться без Эльзы, лишь спокойно поинтересовалась, едет ли она тоже.
– Знаешь, я попросил маму Пипы отпустить твою подружку к нам. Вы могли бы сходить на пляж с Кристиной, поиграть с Бастером, если ты не против. Мы с Эльзой будем долго ходить по магазинам, а вечером я собираюсь пригласить ее на ужин, – серьезно ответил Стефанос, будто советуясь с племянницей. Конечно, этот ход сработал.
– Правильно, мальчики всегда приглашают девочек на ужин. Это называется свидание. А потом ты должен поцеловать Эльзу.
– Боже, Зои, кто тебе это сказал? – Эльза не знала, злиться ей или смеяться.
– Старшая сестра Пипы на прошлой неделе ходила на свидание, и мальчик потом проводил ее до дома и поцеловал на прощание, – пояснила Зои.
– Сестре Пипы всего восемнадцать, а я уже стара для таких глупостей.
– Нет, ты еще очень даже ничего, – возразила девочка.
– Спасибо, конечно… Стефанос, честное слово, совсем не обязательно нам ехать, – начала опять Эльза, однако принц был непреклонен:
– Уговор дороже денег. Вы обещали. Я уже дважды спасал ваших черепах. Долг платежом красен.
– Ну ладно, – вздохнула она.
– Как великодушно с вашей стороны, – засмеялся принц. – Можно подумать, я вас везу не бальное платье выбирать, а рубище для каторги, которая вас ожидает.
На следующее утро Эльза заметно нервничала. Она даже впала в ступор, увидев ожидающего ее у подножия лестницы принца.
– Вы сами спуститесь или вас отнести? – улыбаясь, осведомился он, и она поспешно спустилась.
Чуть позже в самолете она была не в силах поддерживать разговор, и после нескольких безуспешных попыток разговорить ее принц уткнулся в какой-то медицинский журнал.
«И почему я так волнуюсь? – уговаривала себя Эльза. – Ну, подумаешь, принц везет меня выбирать бальное платье. Ну, подумаешь, он собирается пригласить меня в ресторан…»
У самолета ждала шикарная машина, которая по красивейшим окрестностям домчала их до…
– Где это мы? – удивилась Эльза, оказавшись на огромной парковке перед большим белым зданием.
– Это клиника, Эльза. Вас сейчас примут и осмотрят ногу.
– Стефанос, вы забываетесь! – Она была в шоке.
– Ничуть. Я все помню: не надо было без вашего разрешения разговаривать с доктором Робертсом и организовывать визит к врачу, не посоветовавшись с вами, тоже, разумеется, нельзя. Но тогда вы ни за что не согласились бы поехать.
– Конечно, не согласилась бы.
– Значит, я все сделал правильно. Послушайте, это всего лишь осмотр. Никто вас насильно оперировать не собирается. Вас примет лучший хирург-ортопед в Афинах. Мы обязаны выяснить, не грозит ли ваше упрямое бездействие какими-либо необратимыми изменениями. – Принц говорил спокойно, но твердо.
– Все равно надо было у меня спросить, – упорствовала Эльза.
– Я спрашиваю сейчас. Эльза, будьте благоразумны. Конечно, я поступил некрасиво, выясняя все о вашей ноге. Но сделанного не воротишь. И вы не станете отрицать, что проблема существует. Просто покажитесь врачу. Тянуть дальше – просто ребячество, разве не так?