И тут Юра заметил, что он не один. Неподалеку, засунув руки в карманы, стоял уже знакомый ему темноволосый мальчик.
– Ты что, за мной следишь? – крикнул ему Юрка.
Мальчишка смотрел на него с неприкрытой усмешкой и молчал.
– Ты вообще кто? И что тебе от меня надо?
И эта реплика также повисла в воздухе.
Юра хотел сказать своему знакомому незнакомцу, чтобы тот убирался, пока не схлопотал по шее, однако вдруг подумал: бесполезно. Если всё вокруг так погано, как кажется, какая разница, пялится ли на него этот мрачный клоун или нет…
Он отвернулся, а когда оглянулся в следующий раз, мальчика уже не было.
Меж тем тихий час закончился, двор снова наполнился ребятами, а Юрка все сидел за кустом сирени, чувствуя себя так отвратительно, как, наверное, никогда в жизни. В таком положении его и нашел Серега.
– Эй, ты чего это здесь сидишь? – окликнул он его. – Сейчас пойдем в футбол играть.
– Слушай, скажи, пожалуйста, ну, как друг, – Юрка поднял на приятеля умоляющие глаза, – а ты веришь в то, что происходит вокруг? Ну, это всё взаправду? На самом деле?
– Конечно, о чем речь? А ты думал, фильм смотришь? – усмехнулся Серый, присаживаясь рядом. – Уж поверь, ни в каком фильме не бывает таких паршивых котлет, какие нам дадут на ужин. Сегодня как раз мое дежурство в столовой было. Беее! Уж лучше бы сосиски или «докторскую»…
– Ну хорошо, – выдохнул Юрка, – тогда скажи мне, какой сейчас год?
– Шутишь? Восемьдесят шестой конечно же.
– А не две тысячи девятый? – Юра внимательно посмотрел на друга, стремясь не упустить его реакцию.
– Ну даешь! – присвистнул тот. – Скажи еще три тысячи сорок седьмой! Ты что, «Библиотеки приключений и фантастики» перечитал? И как только книжки достал, я вот уже с начала смены в очереди на Стругацких…
– И что, ничего не помнишь: ни летний лагерь, ни то, как мы сюда через забор полезли? – еще раз на всякий случай уточнил Юра.
– Какой летний лагерь? Мы как сюда в начале смены приехали, так и живем, уже дней десять. Это у тебя, по-моему, с головой не в порядке. Со вчерашнего дня будто сам не свой.
«А если в этом восемьдесят шестом году были точь-в-точь такие же, как мы, ребята? Что, если я просто попал на место своего двойника?.. А эта Лена? Она что, двойник моей мамы… Нет, не может быть!..» – Юрка задумался. Его маме сейчас сорок лет… Значит, в 1986-м ей было… как раз семнадцать… Неужели он отчего-то угодил в мамину юность?..
– Ну что, ужинать идешь? – отвлек его от размышлений Серый. – Понимаю, котлеты не фонтан, но жрать-то надо… Все равно ничего путного больше не дадут.
– Ладно, пойдем, – кивнул Юра.
Они подошли к столовой, и Юрка невольно вздрогнул, заметив в дверях высокого крупного человека. Этот человек показался огромным, чуть ли не с гору. Он был словно выточен из камня: суровое резкое лицо с массивной челюстью, плотная, но ничуть не рыхлая фигура с буграми мышц, обтянутых тонкой тканью футболки… Лет ему на вид казалось не слишком много, наверное, двадцать с небольшим.
– Кто это? – выдохнул Юрка.
– Кончай прикалываться, ладно? – попросил Серый, с явным уважением косясь на исполина. – Это же Глеб, старший пионервожатый.
Глеб окинул их равнодушным взглядом серо-стальных глаз и отвернулся. Даже проходить рядом с ним отчего-то было страшно. Юрка отчетливо видел, что он сам рядом с Глебом – почти лилипут, и Глеб, если бы захотел, раздавил бы его, наверное, одним пальцем. Настроения это не улучшало. Происходящее казалось затянувшимся дурным сном. Подъем, завтрак, уборка, обед, тихий час, толкотня на футбольном поле, затем полдник, заключавшийся в стакане жидкого кефира и плохо пропеченной булочке, странное мероприятие под названием «сбор дружины», ужин и отбой… Так прошел день.
Вечерний разговор в спальне – точь-в-точь такой же, как и вчера.
«Я схожу с ума. Я точно схожу с ума!» – решил Юрка. Он лег на кровать, повернулся на бок и, накрывшись с головой одеялом, намертво сжал зубы. Всё это было слишком для него!
Когда ребята затихли, он снова попытался разбудить Серегу и уговорить его бежать, но тот только сонно пинался и просил оставить его, наконец, в покое. Помучившись, Юрка решился бежать один, но вездесущая Лена как будто специально поджидала его у забора.
Сумасшествие оказалось последовательным: ни сбежать, ни избавиться от кошмара.
Следующий день напоминал предыдущий, словно выписанный под копирку.
Утром его разбудил звук горна, затем, словно в плохом кино, Юра посмотрел уже знакомую сцену потасовки в дверях, далее следовали зарядка и линейка…
«Так не бывает», – думал Юрка, наблюдая, как директор лагеря произносит ту же речь, что и вчера, а ребята слушают его все с тем же отстраненным выражением на лицах. Казалось, только он, Юра, не подчиняется общему течению, а словно плывет против него. Повторялось всё – даже слова, даже взгляды.
К полудню Юрка не выдержал: сказался больным и весь день пролежал на кровати, не желая иметь к этой реальности ни малейшего отношения. Рано или поздно маразм должен закончиться. Так или иначе.
Наступил вечер. Третий вечер с тех пор, как он находился здесь. Пока что ничего не менялось. Жизнь текла словно по наезженным рельсам. Те же лица, те же разговоры – словно так и должно быть.
Спать совершенно не хотелось. Юрка лежал на боку и думал, и думал… «А ведь я действительно трус, – думалось ему, – зря вот так легко сдался. А с другой стороны, что я могу?..» Почти ни на что не надеясь, Юрка снова потихоньку выбрался из корпуса и почти машинально пошел к зданию, где жили девочки. Подойдя к окну, остановился. Оттуда доносились приглушенные голоса. Юрка прислушался.
– …И вот в их классе появился мальчик, – услышал он девичий голос, увлеченно о чем-то рассказывающий. – Такой красивый, что взгляд не отвести. Только очень бледный. Кожа белая-белая, как лед, а глаза синие, завораживающие. Звали его Эд – то есть Эдик. В общем, девочка эта влюбилась в него без памяти. А подружка и говорит: «Не влюбляйся в него, он какой-то неправильный». Но девочка, конечно, ее не слушала. И вот пришла она домой к этому мальчику. Открывает он дверь, а у самого глаза красные. Ну как вишневый сок! И губы такие тонкие, яркие. Впустил он девочку в дом и спрашивает: «Чего, мол, пришла?» А она ему: «Ты мне нравишься, давай дружить!» Тут он как рассмеется. «Зря, – говорит, – не послушалась ты своей подружки!..» Видит девочка, а у него во рту самые настоящие клыки! Как у волка!
В комнате кто-то громко ахнул.
– А дальше? Что было дальше? Танька, рассказывай же! – послышался другой взволнованный голос.
– Ну а дальше, – мрачно произнесла рассказчица, – Эд убил ее и выпил ее кровь! Вот! Потому что он был самым настоящим вампиром!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});