– Смелее, моя робкая Сильфида, не бойся, – снисходительно промолвил Гордон, перебирая локоны девушки. – На самом деле я очень нежный и…
Глаза Сазерленда изумленно округлились, встретившись с ироничным взглядом Элизы. В этот момент Гордон выглядел так комично, что Элиза не выдержала и звонко расхохоталась, схватившись руками за живот. Шатенка завизжала и, вскочив с колен, заметалась по комнате в поисках выхода, так как главная дверь была надежно заблокирована хозяйкой. Отступив в сторону, Элиза с легкой улыбкой пропустила девушку, и та без оглядки, опрометью выбежала из комнаты, благо, ее наряд был не очень нарушен.
– Ну, довольно, дорогая, прекрати. Черт возьми, хватит насмехаться надо мной! – Сазерленд торопливо запахнул полы халата и нервно заходил по комнате. – В конце концов, это просто неблагородно с твоей стороны! Могла бы как-нибудь предупредить о своем появлении.
– Например, громко хлопнуть входной дверью или греметь кофейником в столовой, пока твоя «робкая Сильфида» незаметно сбежит через черный ход, – весело подхватила Элиза. – А, кстати, почему именно «Сильфида»? Она что, танцовщица?
Окинув ее сердитым взглядом, Гордон нехотя процедил:
– Да. Танцовщица. И довольно талантливая. Но ты даже не представляешь, как трудно получить первую роль в балете, не имея влиятельных покровителей.
– И ты решил взять «малышку» под свое покровительство!
– Да! – раздраженно рявкнул герцог. – Потому что мне стало ее жаль. Но только и всего! Никаких серьезных отношений у нас нет и быть не может. То, что произошло сегодня, вернее, могло произойти, вышло по чистой случайности.
Подойдя к Элизе, Сазерленд неловко улыбнулся и примирительно сказал:
– Пожалуйста, любовь моя, забудь об этом досадном недоразумении. Если бы тебе не взбрело в голову так внезапно уехать с бала, все закончилось бы благополучно. Я рассчитывал быстро уладить дела с этой девицей и вернуться за тобой.
Отстранившись, Элиза скрестила руки на груди и покачала головой.
– А как же леди Стенли и леди Вудстон? С ними у тебя тоже «нет и не может быть» серьезных отношений? Ха! Да кем ты себя возомнил? Восточным султаном? Тогда тебе нужно стать мусульманином, чтобы с полным правом завести гарем! Тем более что кандидаток уже достаточно! Могу ли я рассчитывать, что стану твоей любимой женой, о мой великодушный повелитель? – сладким голоском пропела Элиза.
Выругавшись, Гордон бросил на столик скомканный платок, который держал в руках и, повернувшись к девушке, крепко сжал ее плечи.
– Ты прекрасно знаешь, что я и так по-настоящему люблю только тебя! – произнес он с такой страстью, что Элиза почувствовала, как ее гнев начинает испаряться. – И изменяю вовсе не потому, что ты перестала меня волновать. Просто я так устроен. Мне все время нужны новые ощущения. Но, получив их от других женщин, я каждый раз снова возвращаюсь к тебе.
В следующее мгновение герцог приподнял девушку и мягко, но решительно опрокинул на высокую кровать поперек голубого атласного одеяла. Его руки скользнули ей под юбки, быстро и ловко стянули кружевные панталоны. Скинув халат одним движением плеч, Гордон согнул ноги Элизы в коленях и резким точным движением овладел ею. Из глаз девушки брызнули слезы унижения, когда ее тело предательски отозвалось на его страстные ласки. Чувствуя, что слабеет, она попыталась оттолкнуть Сазерленда, но он только сильнее сжал ее бедра.
– Нет, милая, – прошептал он с коротким, хрипловатым смешком, от которого все тело Элизы занялось огнем, – не нужно противиться мне. Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. Признай же свое поражение, прекрасная гордячка, и верни мне свое сердце.
– Я не хочу тебя, Гордон, ты противен мне! – сквозь слезы прокричала Элиза, но он словно не слышал ее слов. Его движения становились все стремительнее, заставляя девушку извиваться и стонать, отворачивая в сторону вспыхнувшее лицо. Потянувшись к Сазерленду, она впилась пальцами в его поясницу и сама двинулась ему навстречу, забывая обо всем. Но вдруг герцог остановился, и в его глазах появилось что-то жесткое и в то же время непреклонное.
– Не хочешь меня? – пугающе спокойно произнес он, вдруг прекратив свои ласки. – Ты сказала это или мне послышалось?
Проклиная собственную слабость, Элиза протянула к нему руки и чуть слышно прошептала:
– Пожалуйста, Гордон, не останавливайся!
– Я понял, любимая, – ответил он также шепотом с такой глубокой нежностью, что Элиза окончательно потеряла голову.
Склонившись к ее раскрасневшемуся лицу, Гордон осыпал ее щеки и губы трепетными поцелуями. А потом возобновил свои движения, но уже не быстро, а медленно, пронзая женскую плоть глубокими сладостными толчками. Желание Элизы нарастало, словно накатывающий на берег бурный морской прилив, и когда стало нестерпимым, мужские ласки, неистовые и безумные, быстро довели девушку до вершины любовного экстаза.
– Ну что, между нами снова мир? – наклонившись к ее лицу и счастливо улыбаясь, поинтересовался герцог.
– Да, – выдохнула Элиза, даря ему в ответ признательную улыбку.
Гордон помог ей раздеться и уложил в постель, заботливо укутав одеялом. Потом пристроился рядом, обняв Элизу со спины, и тут же заснул. Наваждение ушло, и прежние тревожные мысли нахлынули на девушку, мешая последовать примеру возлюбленного. Перевернувшись раз двадцать с боку на бок и промучившись без надежды уснуть до самого рассвета, Элиза вдруг с поразительной ясностью осознала, что все ее размышления сводились к одному. Та жизнь, которой она была вполне довольна два последних года, вдруг ни с того ни с сего начала ее тяготить.
Ее положение независимой, обеспеченной женщины можно было с полным правом назвать завидным. Герцог сдержал свое слово и помог ей получить развод с Мартином Шепардом. При этом Элиза сохранила за собой графский титул и получила от бывшего мужа пятьдесят тысяч фунтов, которые в неприкосновенности покоились в лондонском банке, потому что все ее текущие расходы оплачивал Сазерленд. Ее репутация порядочной женщины практически не пострадала из-за развода. Мартин вел себя в суде очень корректно, не предъявил жене никаких обвинений, а в качестве основания для развода назвал разногласия в вопросах религии. Так как Элиза была католичкой, а Шепард – протестантом, эту причину посчитали достаточной.
После развода Элиза с головой окунулась в бурную светскую жизнь. Балы, рауты и всевозможные развлечения следовали нескончаемой чередой. Каждую неделю герцог заказывал для любовницы новые наряды, и Элиза не успевала отдыхать от бесчисленных примерок. У нее почти не оставалось времени, чтобы спокойно полежать на диване с книжкой или навестить приятельниц, живших поблизости от шумного Лондона. Постепенно выезды в свет из удовольствия превратились в утомительную обязанность. Невозможность побыть одной стала не на шутку раздражать. Многочисленные воздыхатели со своей навязчивой любезностью все чаще вызывали желание послать их ко всем чертям.