…Если бы Сторм не была так погружена в свои мысли, она, несомненно, заметила бы, в каком состоянии находится ее команда. Лишь споткнувшись об одного из пиратов, развалившегося прямо посреди палубы и сотрясавшего воздух могучим храпом, она заметила это.
Матросы валялись кто на палубе, а кто рядом на берегу. Все как один мертвецки пьяные. Одни прижимали к груди пустые бутылки из-под рома, другие вообще спали в чем мать родила. По всей палубе в винных лужах валялись объедки. Костер почти потух, солнце уже позолотило вершины, но никто и не думал просыпаться, лишь время от времени сопя и ворочаясь во сне.
Ужас охватил Сторм. Буквально ничего не было сделано! Кто выбрал место для лагеря, кто пополнил запасы воды, кто вообще сторожил корабль? Нельзя оставить этих бездельников даже на одну ночь!
Сторм заметила Роджера, валявшегося под мачтой, и яростно пнула его ногой под ребра.
— Что здесь происходит? — прокричала она. — Поднимайтесь, болваны!
Сев, Роджер осоловело смотрел на нее.
— Кажется, мы вчера малость перебрали, капитан! — пробормотал он.
Сторм охватила еще большая ярость, и она дала такой же пинок еще двоим, валявшимся неподалеку.
— Тысяча чертей! Поднимайтесь, якорь вам в глотку, или я скормлю ваши задницы акулам!
Сторм потянулась было за своим кнутом, но вдруг обнаружила, что забыла его в каюте. Она яростно сжала кулаки:
— Возьми кувшин и иди за водой. Время не ждет, нам сегодня предстоит много работы. — Она указала на спящих пиратов. — Да разбуди этих придурков. Пошевеливайся!
Роджер колебался. Сторм поняла, что он хочет спросить, как прошла ее ночь, но не решается. Это снова напомнило ей о том, что она сама виновата, оставив команду без присмотра, и новая волна ярости поднялась в ней. Зачем ей вообще понадобилось эта делать? Оставшись без капитана, команда превратилась в пьяное стадо.
Да, было несколько минут наслаждения, ничего не скажешь, но стоили ли они того? В конце концов, она капитан, а не слюнявая баба! Ей ли нежиться в постели с мужиками?
Сторм вдруг решительно направилась в свою каюту. Чертов фермер! Это все из-за него. Она должна избавиться от него раз и навсегда, и чем скорее, тем лучше!
Помпи схватил ее за руку, но Сторм оттолкнула его. А она еще думала, что пленник когда-нибудь начнет приносить пользу. Да от него одни неприятности с самого начала, как только он появился на ее корабле!
Помпи снова схватил ее за руку, на этот раз боле настойчиво. Сторм обернулась туда, куда показывал немой, и похолодела от ужаса.
Капитан Альберт Фэйрбразер поднял руку, и лес сразу же наполнился десятками солдат и мушкетными выстрелами.
Роджер был на двести футов в глубине леса, когда услышал выстрелы, и в ту же минуту он и те трое, что были с ним, побросали спои кожаные бурдюки и побежали обратно к берегу.
Казалось, против одной «Грозы» ополчились чуть ли не все британские вооруженные силы. За несколько минут воздух стал черным от дыма и наполнился отчаянными криками. Пьяные, полуодетые и безоружные пираты оказались легкой добычей. Несколько человек, правда, отчаянно сражались, но силы были слишком неравны. За одну минуту палуба «Грозы» наполнилась солдатами в красных мундирах.
Роджер сразу же потерял всех своих компаньонов. Один попал под шпагу солдата, резанувшего его прямо по горлу. Кровь брызнула фонтаном, и пират повалился на землю. Другой уже добежал было до корабля и стал взбираться на борт, но тут в него угодила пуля, и он с криком полетел в воду. Третий же вообще делся неизвестно куда, и Роджер, обернувшись, обнаружил себя в полном одиночестве. Едкий дым щипал ему глаза, забивался в легкие. «Грозу» уже не было видно из-за сплошной стены огня.
Роджер еще раз безнадежно оглянулся вокруг себя и побежал в лес — подальше от места сражения.
Такой бойни Сторм еще ни разу не приходилось видеть. Воздух сплошь пропитался порохом, из-за дыма день казался непроглядной ночью. Не различая ничего перед собой, Сторм исступленно размахивала кинжалом, и пару раз кинжал даже натыкался на человеческую плоть, но вскоре ей пришлось отступить под натиском солдат. Сторм слышала, как падают вокруг с предсмертными криками ее люди, и понимала, что сопротивление бесполезно, но все равно продолжала отбиваться по мере сил.
— Все по местам! Зарядить орудия! — кричала она, но уже не оставалось никого, кто мог бы выполнить ее команду, — каждый пират, окруженный врагами, мог защищать разве что самого себя.
Сторм побежала к носовым орудиям. Помпи бежал перед ней, расчищая путь шпагой.
Добравшись до передней палубы, Сторм начала разворачивать орудие. Один верный выстрел в кучу врагов, спускавшихся с холма, — и тогда еще есть шанс, что, может быть, не все потеряно…
С трудом справившись с тяжелым орудием, Сторм вдруг почувствовала, как чья-то рука схватила ее за волосы, заставив вскрикнуть от боли.
— Помпи, сюда!
Гигант взмахнул шпагой, и нападавший упал прямо на Сторм. Помпи продолжал сражаться, защищая ее.
В кромешном дыму Сторм не могла различить где друг, а где враг, но ей казалось, что не осталось уже никого — только она и Помпи.
Вдруг краем глаза Сторм заметила, как офицер в красном мундире поднял саблю.
— Помпи, берегись! — закричала она.
Негр обернулся, но было уже слишком поздно. Шпага опустилась, кровь брызнула фонтаном, и Помпи всем своим огромным телом повалился на палубу.
— Нет! — отчаянно закричала Сторм.
Она оставила орудие и побежала к Помпи, но, поскользнувшись в луже крови, упала рядом с ним. Кинжал выпал у нее из руки.
Черный Помпи, который был предан ей больше всех на свете и всегда защищал ее, отдал за нее свою жизнь…
— Нет! — снова закричала она.
Пошарив вокруг себя и найдя свой кинжал, Сторм, не помня себя от ярости, бросилась на офицера…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СДЕЛКА
Глава 11
Плантация Сайпресс-Бей Июль 1720 годаС тех пор как Саймон уехал, прошла всего неделя, но Августе эта неделя показалась годом. Жаркие летние дни ползли медленно, и она чувствовала себя маленькой серой мышкой, загнанной в угол сразу тремя кошками.
Семейство Трелон было явно недовольно своим визитом. Трелон-старшая постоянно жаловалась на жару, на еду, на ленивых слуг, на запахи конюшни, а ее дочери — на скуку, на то, что приходится рано вставать, на отсутствие компании… В глубине души Августа не осуждала их: поскольку Саймон уехал, их пребывание в Сайпресс-Бей теряло всякий смысл, и она мало чем могла развлечь их. Они играли в карты, ездили верхом, по вечерам музицировали на клавесине — Августа, впрочем, была не бог весть какой певицей, да к тому же пальцы ее плохо справлялись со столь сложным инструментом — и еще сплетничали, пока не исчерпали все подходящие темы.