Читать интересную книгу Крестоносцы - Михель Гавен

— Да, я полюбила этот город, — призналась Джин. — Тетю Лизу тоже и даже ее мужа, русского генерала, хотя он иногда вел себя излишне резко. Он не хотел, чтобы ты покупала им эту квартиру на Фонтанке, в том доме, где когда-то жили ваши предки. Все говорил: мол, им ничего не надо от американцев. Потом — ничего. Ходил с отцом на яхте в океан во Флориде. Ему даже понравилось. Он перестал называть Америку страной зла. Может, сообразил, что зло находилось все-таки где-то в другом месте.

— Наверное, он так думал. Так думали все в России, за исключением великих людей, в частности поэтов, таких как Ахматова и Бродский, но сопротивление советской власти оказывали единицы. Пропаганда работала исправно. Человек рожден свободным. Так всегда говорила мадам Маренн. Он часть природы, а свобода — естественное для природы состояние. Любое ручное животное мечтает о глотке свободы, бредит ею. Человек — аналогично. Его нельзя сделать ручным. Можно запугать, лишить образования, будущего, но инстинкт победить нельзя. Свобода — такой же инстинкт природы, как и все остальное. Его можно подавить, но нельзя уничтожить. Человек боится свободы, но он всегда к ней стремится. Со временем пружина разжимается, пускай ее и крепко держали.

Натали помолчала.

— Зато Лиза была счастлива, — продолжила она через мгновение. — Да и я тоже. Мы словно вернулись с ней в детство. В то время, когда проснешься утром и подойдешь к окну, бывало, скажешь: «Здравствуйте, кони!», а они стоят, клодтовские кони, прекрасные, величественные. Дворец князей Белозерских — на противоположном берегу реки.

— Теперь время изменилось, и каждый может жить там, где ему хорошо, где ему захочется.

— Ты даже не можешь представить себе, девочка моя, — голос Натали дрогнул, — как это на самом деле хорошо и сколько людей не дожило до настоящего времени. Сколько мечтало и сколько погибло прежде, чем стало так. Ни я, ни Джилл не могли поверить в конец коммунистов. Только мадам Маренн верила. Она считала: когда-нибудь коммунизм разрушится, они съедят сами себя, как всякое зло на земле. Маренн все это предвидела и боролась. Она, как говорит Джилл, белый волшебник Гэндальф из романа Толкина.

— Мама, у нас тут украинцы на базе. — Джин, обернувшись, взглянула на Михальчука и Мэгги. Они смеялись за перегородкой, пытаясь разговаривать и показывая жестами то, для чего не находили слов, но оба увлеклись настолько, что даже не заметили, как молодая женщина на них смотрит. Переводчик им явно не требовался, и они даже не вспомнили о Джин. — У одного сержанта сын тяжело болен. Порок сердца с осложнениями. Ни в Киеве, ни в Москве на операцию не берут, но сказали, если не прооперировать до весны, будет слишком поздно. Деньги за операцию просят бешеные, если без очереди, а очередь…

— Года через три, когда мальчик уже будет на кладбище, — добавила Натали. — Мне подобное хорошо известно.

— Я попросила его жену прислать мне сегодня все документы по электронке, — продолжила Джин. — Мы сможем помочь, мама? Как-то устроить его перевозку в США…

— Мы обязательно поможем, Джин, — мягко ответила Натали. — Мадам Маренн так бы и сделала наверняка. Значит, мы тоже должны поступить аналогично. Как только получишь документы, сразу перешли мне. Я их посмотрю. Будем действовать немедленно. Насчет визы и жилья пусть не волнуются — я все устрою.

— Я так и сказала ему. Он мне не поверил.

— Я понимаю. — Натали грустно улыбнулась. — Я долго жила в Париже, потом в Америке с твоим отцом, но я хорошо помню все происходившее со мной раньше. Им всем трудно поверить в существование добра в мире. Они просто забыли о добре и милосердии. — Она вздохнула, взглянув на часы: — Прости, Джин. Мне надо идти к Кэрол, менять капельницу. Свяжемся вечером.

— Я понимаю, мама, конечно. Поцелуй папу и Джека. Я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже люблю. Передай привет Майку. Будь осторожна, я очень тебя прошу. Да, кстати, чуть не забыла, вчера приезжал Дейв Скрыпник.

— Твой вьетнамский сержант? — Джин улыбнулась. — Как он?

— Не мой сержант, а Тома, — поправила ее Натали. — У него все отлично. Он теперь открыл в России сеть пушных магазинов. Осуществил план своего отца, которому революция спутала все планы. Купил дом в Екатеринбурге. На постоянное жилье еще не решился переезжать, но ездит туда часто. Передавал тебе привет. Тоже просил быть осторожной. Уж кто-кто, а «Тигры» твоего отца знают о войне. Им на ней досталось.

— Ты тоже обязательно передавай ему привет. Я всегда думаю о вас. Я очень всех люблю, но ты же знаешь, мама, я должна находиться здесь.

— Я понимаю, Джин. Я бы тоже приехала с тобой, как мадам Маренн во Вьетнаме была со мной, но меня остановила болезнь Кэрол.

— Сейчас ты должна думать о ней. Обо мне не беспокойся. Я справлюсь.

— До вечера, девочка моя.

— До вечера, целую тебя, мама.

Скайп отключился.

— Как дела?

Раскрасневшаяся Мэгги подошла к столу.

— Договорились? — Джин с улыбкой посмотрела на нее.

— Да, вечером пойдем на танцы. Джин, я влюбилась, — прошептала она.

— Про него и говорить нечего. — Собеседница Долански понимающе кивнула. — Я рада.

— Вы с Майком пойдете?

— Не знаю. — Джин пожала плечами. — Скорее всего, нет. Мне нужно будет в ту больницу.

— Опять в город? — Лицо Мэгги стало серьезным.

— Да. Если не произойдет ничего экстраординарного, как сегодня утром.

— Возможно, мне стоит пойти с тобой?

— Невозможно, Мэгги. Это секретное дело, ты же знаешь.

— Я так за тебя волнуюсь!

За стеклянной перегородкой появился Дэвид Уитенборн. Кивнув Джин, он вошел в комнату.

— Я пока соберу инструменты для стерилизации. — Сообразив, что разговор ее явно не касается, Мэгги направилась к двери.

Заложив руки за спину, Дэвид подошел к окну, наблюдая за тем, как разгружается грузовик с медикаментами. Он дожидался, пока Мэгги уйдет. Едва дверь закрылась за ней, мужчина повернулся к Джин.

— Есть новые сведения, — сказал он, — согласно которым во время перестрелки на полицейском участке ранен один из главарей боевиков, Мустафа Удей ас-Садр. Это племянник самого Муктады ас-Садра. Тяжело ранен. Пока они пытались справиться собственными силами, но положение его ухудшается. Ты сегодня поедешь в городскую больницу?

— Даже если б я не собиралась этого делать, я так понимаю, надо ехать. — Джин села за стол. — Ты думаешь, они будут искать помощь?

— У них не остается другого выхода. Парень молодой, да еще и один из авторитетных командиров. Если ему не сделает операцию высококлассный хирург, он умрет. Они наверняка знают о твоих способностях, поэтому надо ожидать прихода представителей Мустафы Удей ас-Садра.

— Значит, мне надо отправляться туда как можно скорее!

— Да. Будь осторожна. Все добытые тобой сведения чрезвычайно важны для нас. — Дэвид внимательно посмотрел на нее. — Информация об их численности, ближайших планах. Назревает большое восстание. Вполне возможно, даже война. Мы должны готовиться, но помни — разоблачение означает для тебя немедленную смерть. Мы ничем не успеем помочь, поэтому будь осторожна.

— Я понимаю, Дэвид.

* * *

— Они говорят, он без сознания. Перевозить его нельзя. Они требуют вашей срочной помощи, госпожа.

Горячий шепот Михраб в предоперационной, едва различимый, казался громким в охватившей весь госпиталь напряженной тишине. Джин приехала, как всегда, после обеда. Ее привез Ахмет. Она успела сделать две полостные операции, когда внизу в холле послышались стрельба, крики, шум шагов и звуки падающей мебели.

— О чем идет речь? — Михраб испуганно вскинула голову.

Доктор Фарад положил пинцет и опустил повязку, а лицо его побледнело.

— Спокойно. — Джин старалась говорить максимально ровно, иначе в ее голосе могла послышаться слабость. Молодая женщина уже догадывалась, какие гости пожаловали в больницу. — Работаем, не отвлекаясь. Доктор Фарад, подайте зажим, пожалуйста. Михраб, следи за поступлением крови и давлением.

По коридору пронесся стук шагов, упали опрокинутые стулья, и лампочки в операционной замигали.

— Доктор Фарад, пока я держу здесь, постарайтесь пережать артерию, — спокойно попросила Джин, но увидела дрожавшие руки доктора. — Спокойно, спокойно, — прошептала она ему. — Чем спокойнее мы будем себя вести, тем меньше поводов дадим им для применения силы.

Дверь в операционную распахнулась.

— В чем дело? — Джин повернулась. — Одну минуточку.

Неожиданно Михраб выронила пакет с кровью, который меняла на держателе. Джин успела подхватить его.

— Осторожнее, сестра, — сказала она строго.

На пороге стояли трое с автоматами АК-47. Лица и головы замотаны клетчатыми платками. Они тяжело дышали. За их спинами виднелось еще несколько человек, также в платках и черных масках.