Глава 18
клятвы
Мы в пятидесяти милях к северу от Дипуотер, когда Антуан бросает на меня косой взгляд. — Могу я тебе кое-что показать?
— Во сколько у нас… назначена встреча?
Я снова чувствую румянец на своем лице. Я не могу заставить себя сказать «свадьба».
— Не в течение нескольких часов. У нас полно времени. Когда я киваю, он сворачивает на боковую дорогу, затем через ворота с надписью «Частная собственность».
— Ты уверен, что нам сюда можно?
Я нервно оглядываюсь по сторонам, но Антуан лишь слегка улыбается и продолжает вести машину. Грунтовая дорога выходит на широкое, несколько заросшее поле. В центре его, окруженная корявыми дубами, поросшими мхом, стоит старая маленькая каменная церковь с арочными окнами и башенками. Это очаровательно, как тайный замок из сказки. Прямо у двери в полном цвету пылает алая магнолия, несмотря на позднее время года. Антуан паркуется под деревом, и мы выходим. Воздух неподвижен, тих и полон сладкого аромата магнолии. Дверь в церковь открыта.
— Что это за место?
Я оглядываюсь, почти ожидая увидеть разгневанного фермера с винтовкой.
— Это старая церковь. Она была построена в 1839 году на месте более ранней церкви, построенной моим другом столетием раньше.
Антуан протягивает руку и нежно касается теплого камня, прослеживая год, который там выгравирован. — Я всегда думал, что было бы… хорошо… пожениться здесь.
— Я вижу.
Часть меня хочет просто остаться здесь, в гостеприимном покое, предлагаемом открытой дверью церкви. Когда я думаю о шумном офисе в мэрии, чувствую только тягучее чувство страха. Я беру себя в руки. Это не настоящая свадьба, и в этом нет ничего романтического. Мэрия — это именно то место, где можно сделать это официально, твердо говорю я себе. Все остальное было бы ложью. Независимо от того, какое внутреннее замешательство я могу испытывать, этот брак на самом деле не тот, о котором мы оба просили, и притворяться, что это не так, граничит с опасной фантазией.
— Нам, наверное, пора.
Я поворачиваюсь к машине, мое сердце сжимается от странного сожаления. Эта церковь прекрасна. Если бы все было по-другому…если бы это не было фарсом, все было бы идеально. Я чувствую себя так, словно плыву в альтернативной реальности. Есть правда, которую я знаю, где Антуан — вампир, за которого я вынуждена выйти замуж, чтобы спасти свой дом и брата от разрушения. А еще есть реальность, которую чувствует мое сердце, когда я стою на залитом солнцем церковном дворе среди цветов, рядом с самым потрясающим мужчиной, которого я когда-либо видела, который, кажется, понимает меня так, как никто никогда не понимал.
— Подожди.
Рука Антуана сжимает мою. Я чувствую слабый шок. Его глаза изменились, стали как-то мягче, его лицо сияет в солнечном свете. — Мы могли бы пожениться здесь, если хочешь.
— Здесь? Как?
Я в замешательстве оглядываюсь по сторонам.
Он жестикулирует внутри церкви, и уголки его рта приподнимаются. — Внутри есть священник, — признается он. — Я нашел его вчера. И у меня есть лицензия.
Он похлопывает себя по карману, и я уже собираюсь спросить, как ему удалось получить разрешение на брак, когда понимаю, что бесполезно задавать такой вопрос вампиру, обладающему способностью контролировать разум. Вместо этого я спрашиваю: —Что именно сделал бы священник, если бы мы никогда не появились?
— Подождал бы до полудня, потом решил бы, что хорошо провел день, и пошел домой.
Он ухмыляется, я прикусываю губу и отворачиваюсь. — Осторожнее.
Он протягивает руку и касается моей щеки. — Ты выглядела так, будто почти улыбнулась.
Мое сознание говорит мне немедленно вернуться в машину и направиться прямо в Джексон. Проведу пять скучных минут в бежевом офисе, зажатой в очереди между другими парами, с лицензией в руке, затем поеду домой, подпишу все необходимые бумаги и забуду, что весь этот фарс когда-либо происходил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Затем я смотрю на Антуана, такого потрясающе красивого, что я едва могу дышать, когда он рядом. Его взгляд, устремленный на меня, полон чего-то, чего я не понимаю и о чем не хочу думать. Его пристальный взгляд заставляет меня чувствовать себя сильной и взволнованной одновременно, как будто я спускаюсь со скалы в неизвестное море безрассудной заброшенности, что является одновременно самой волнующей вещью, которую я могу себе представить, и самой ужасающей перспективой, с которой я когда-либо сталкивалась.
— Ну?
Его глаза ищут мои. — Чего ты хочешь, Харпер?
Я открываю дверцу машины и тянусь за букетом. — Я, вероятно, пожалею об этом.
— Я очень надеюсь, что не пожалеешь.
Он придерживает дверь открытой, когда я встаю.
— Антуан.
Я останавливаюсь, нахмурившись, и он вопросительно смотрит на меня. — Как твое второе имя?
Уголки его рта слегка изгибаются. — Жак.
— А у меня Эбигейл.
Я прикусываю губу и отвожу взгляд. — Я просто подумала, что мы должны знать. Ну, знаешь, перед…
Я пожимаю плечами, мои слова замолкают.
Его глаза темные и тревожные, но рот все еще слегка изогнут. — Хорошо, — тихо говорит он. — Я рад, что мы с этим разобрались.
Он протягивает руку. — Ты готова?
Через мгновение я киваю. Я беру его под руку, и мы входим в церковь.
Внутри пахнет магнолиями и старым деревом, и это заставляет меня думать о семье, истории и обо всем, что меня всегда волновало. Мы идем по неровному каменному полу, и священник приветливо улыбается нам, ведя себя так, словно наша свадьба — самая нормальная вещь, которую только можно себе представить.
— Он знает? — шепчу я уголком рта.
— Понятия не имею.
Глаза Антуана искрятся озорством, и на этот раз я не могу сдержать неохотной улыбки. Его собственная становится шире. — Это, — бормочет он, — самое прекрасное, что я видел за весь день.
Он улыбается мне так, что у меня сводит живот, и мы вместе смотрим в лицо священнику.
Слова накатывают на меня. Все, что я чувствую, — это рука Антуана под моей ладонью, его энергетика рядом со мной странно успокаивает. Когда священник просит кольца, Антуан лезет в карман. Взяв меня за руку, он нежно надевает мне на палец изящное серебряное кольцо филигранной работы. В центре оправлен изумруд изысканной огранки, окруженный крошечными бриллиантами, и когда я смотрю на него, в его глазах есть что-то серьезное, что заставляет мое сердце учащенно биться, а глаза не могут отвести взгляд.
— Во имя Господа, — тихо говорит он, — я беру тебя, Харпер Эбигейл Эллори, в жены. Чтобы заботиться и оберегать с этого дня и впредь, в печали и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и в здравии. Любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас. Это моя священная клятва.
Он протягивает мне другое кольцо, простое серебряное кольцо. Внезапно забеспокоившись, что не смогу говорить, я надеваю его на палец, этот акт кажется таким интимным, что потрясает меня до глубины души.
— Во имя Господа, — говорю я слегка дрожащим голосом, — я беру тебя, Антуан Жак Мариньи, в мужья. Чтобы заботиться и оберегать с этого дня и впредь, в печали и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я поднимаю на него глаза на последнем слове и обнаруживаю, что он смотрит на меня с такой силой, что я чувствую слова на своих губах, как ласку. — Это моя священная клятва, — тихо говорю я.
Антуан держит обе мои руки в своих, так близко, что я вижу каждую золотую искорку в его глазах и чувствую ровный пульс его сердца, как если бы оно было моим собственным.