быть помолимся?
— Жюстина, — свекрнул он глазами.
Из-за малого количества одежды, сейчас я смогла рассмотреть на нем большой красивый крест, покоящийся на груди. Черный в сверкающих крошечных бриллиантах. Чуть выше бился бугорочком пульс на шее, а еще выше привлекали внимание красивые губы, которые принялись читать молитву.
— Нашли время, — иронично буркнула я, шутливо зашипев, и отползлая обратно. — С таким же успехом можно начать стихи читать.
— Бессовестная, — нахмурился падре. — Вместо того, чтобы благодарить бога…
— А я благодарю тебя! — вспыхнула я. Это ведь ты бросился к нам на помощь, это ты вытащил меня из огня и потащил в колокольню. Это ты спрятал нас тут, в самом безопасном месте на земле.
— Бог говорит через меня, — упрямо повторил падре. — В любом случае, что ты предлагаешь?
— Например, позвать на помощь! Дракон-то может уже устал, улетел. Должны же начать разбирать завалы, — развела я картинно руки в стороны и скорчила рожицу.
— Попробуй, — он махнул рукой на стены. — Давай. Отсюда, скорее всего, ты докричишься разве что в ад.
— Падре! — я взглянула на него с ухмылкой. — Мне кажется, или вы научились у меня богохульным шуткам?
Он ничего не ответил, лишь принялся вновь за работу, оттаскивая камни в сторону. Я же пыталась кричать, но мои попытки быстро исчерпали себя, и я вновь задремала.
Через некоторое время я проснулась и увидела, что падре не сдавался. Подрясник лежал у меня под головой вместо подушки. Боже мой, какая забота! А сам святой отец с голым торсом таскал камни, явно смертельно умаявшись. Мгновение я любовалась его мускулами, бугрившимися от физического труда.
— Ты не боишься обрушения? — спросила я, нахмурившись.
Святой отец резко повернулся ко мне и я увидела, что лицо его покрыто каплями пота, сажей и пылью. Здесь становилось действительно жарко — воздух проникал сюда не столь прытко, как хотелось бы.
Он устало выдохнул и уперся ладонями в колени.
— Я стараюсь действовать с умом, — ответил он и указал на пока еще заваленный проход — вот тут должна быть дверь, по идее добираться до нее не слишком долго. Да и основные несущие плиты в другой стороне колокольни — он указал на противоположный завал.
— Но как ты тут ориентируешься? — удивилась я. — Я чувствую себя словно в воде, не понимая, где верх, а где низ.
Падре засмеялся.
— Если под водой ты не понимаешь, куда плыть, смотри на свои волосы — они всегда будут всплывать наверх.
— Благодарю за урок просвещения, но все же? — настойчиво спросила я.
Он подошел близко ко мне, настолько близко, насколько можно было.
— Интересно, — прошептала я.
Он хотел меня поцеловать или что это был за выпад? От внезапной близости его тела я вновь почувствовала желание провести по его коже пальцами.
— Посмотри вниз, — сказал он тихо.
— Что? — не поняла я, летая в своих мыслях.
— Посмотри под ноги, — сказал он нарочито громко и сделал шаг назад. Я взглянула вниз и увидела рисунок, выполненный на дощечках со сторонами света — запад, юг, восток и север.
— Тьфу ты! — скривилась я, а падре усмехнулся.
Следующие четверть часа мы ходили, прощупывая завалы, пытаясь докричаться, или отдыхали, прислонившись к камням.
— Знаешь, я подумала, что если Дракон убил всех остальных, разрушил приют и никто к нам не придет на выручку? — предположила я, в красках представив мрачное будущее. — Тогда в двадцать первом веке, в котором я родилась, найдут кости и будут гадать, кому же они принадлежали.
Святой отец внимательно взглянул на меня и сел рядом.
— То, что ты мне говоришь… Это звучит очень странно. Ты сама понимаешь, что рассказывать об этом никому нельзя? Тебя сочтут колдуньей и предадут огню.
— Но тебе я же доверилась. И не прогадала, — улыбнулась я.
Падре мотнул головой.
— Если это правда… то, что ты говоришь, то люди испугаются. Тебе повезло, что на твоем пути оказался я.
— Да, падре, мне очень повезло с тобой, — я придвинулась к нему и положила голову на грудь. Он вздрогнул, но не оттолкнул меня, на что я сразу обратила внимание, — это прогресс. Перед лицом смерти мы все становимся ближе к богу, да?
Он провел легонько пальцем по моим волосам.
— Я все-таки думаю, что ты ведьма, которая хочет соблазнить меня.
Усмехнувшись, я подняла глаза.
— Значит, по твоему, я заслуживаю все-таки сгореть?
— Нет, — ответил он тихо и кротко. — Сердцем я чувствую твою внутреннюю доброту и красоту.
— Или я все же ввожу тебя в дьявольское заблуждение.
— Или все же вводишь в дьявольское заблуждение, — его глаза казались черными и бездонными от проникающего дневного света откуда-то из далеких недр камней.
Я оторвала кусочек своего монашеского одеяния и придвинулась к священнику вновь.
— Можно? — спросила я, занеся руку.
Он кивнул и прикрыл глаза, чтобы не мешать мне выполнять работу.
Я принялась аккуратно вытирать грязь со лба, продвигаясь по часовой стрелке. Над бровью была царапина и я аккуратно промокнула ее чистой стороной. Затем прошлась по ресницам и закрытым глазам. На щеках остановилась чуть дольше — из-за щетины грязь забилась и удалялась сложнее. Мне пришлось даже слегка потереть и пальцами я случайно задела кожу, от чего по ней тут же прошел электрический импульс. Как же приятно было его касаться! Я опустилась чуть ниже — к губам и, не сдержавшись, большим пальцем провела по их кончику.
Падре приоткрыл один глаз, затем другой, перехватил легонько руку и прошептал срывающимся голосом.
— Спасибо, дальше я сам, — затем отобрал у меня кусок тряпья и наспех обтер остальную часть лица и шею.
— Скоро начнет темнеть. У нас есть какой-нибудь план? — спросила я, пытаясь заплести свои волосы потуже, чтобы непослушные локоны перестали выбиваться и падать мне на шею, лицо и глаза.
— План…, — задумчиво сказал он. — Может быть, попробовать еще раз покричать?
Я закатила глаза, но ничего не сказала — у меня тоже не было предложений. Ничего не оставалось как кричать, и я принялась надрывать глотку.
— Хватит! — сказал наконец священник. — Мы тратим силы зря. Думаю, помощи не стоит ждать.
Мы принялись за перетаскивание камней вдвоем и дело теперь пошло быстрее. В моменты передышки, когда мы отходили в сторону, становились видны результаты нашей работы, а падре уверенно произносил: “скоро мы выберемся наружу, осталось еще чуть-чуть”. Вскоре любой свет перестал проникать в расщелины камня, видимо, снаружи наступила ночь.
— Продолжим завтра, нам нужно передохнуть, — наконец, сказал священник, однако, его голос прервало потрескивание, которое перерастало в грохот.
— Обвал, — пискнула я, и тут же на голову нам просыпалась каменная крошка, а