Читать интересную книгу Как Черчилль развязал Вторую Мировую. Главный виновник войны - Александр Усовский

2

Первый крах эта доктрина, только родившись, уже потерпела в Польше, в 1920 году. Польские рабочие и крестьяне в военной форме ну никак не хотели бросать винтовки и братски приветствовать РККА — вместо этого они устроили ордам Тухачевского «чудо на Висле».

Кстати — в отличие от большинства «кремлевских мечтателей», Сталин вполне трезво представлял значение национального фактора и не строил никаких иллюзий насчет «классовой солидарности польских трудящихся». Оценивая в конце мая перспективы Польской кампании, Сталин писал в «Правде»:

«…Тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение — «чувство отчизны», передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость. Отсюда стойкость польских войск. Конечно, тыл Польши не однороден… в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы прорвать чувство национального единства» (Сталин И. В. Сочинения. Т. 4. С. 323–324).

Как в воду глядел — именно благодаря «польскому патриотизму» «пролетарская военная доктрина» и потерпела свое первое фиаско.

Ладно, тот провал списали на слабость Советской власти. Мол, поляки еще не понимали тех льгот и преференций, что несет «простому народу» народная власть, еще были в угаре установления своего Польского государства. И вообще, это были «белополяки», а до настоящих, пролетарских, поляков Красная Армия так и не добралась — посему и военная катастрофа. А вот если бы дошли до пролетарского города Лодзь — то красноармейцы немедля были бы встречены кисельными реками с молочными берегами. Так успокаивали себя проигравшие с треском эту войну Тухачевский со товарищи, наркомвоенмор Троцкий и все интернационал-большевистское руководство СССР. И, успокоив себя, продолжили совершенствовать планы классовой войны будущего.

На протяжении двух десятков лет советская военная доктрина упорно вбивала в мозги своих офицеров и солдат: будущая война будет войной классов, будущая война будет войной пролетариата, вооруженного марксизмом, с буржуазно-империалистическими хищниками, с их прогнившими «демократическими» ценностями. Наше дело — донести знамя освобождения до народных масс, дальше народные массы сами свергнут своих кровопийц.

Второй (и уже гораздо более серьезный) провал доктрина установления всемирной пролетарской республики потерпела в Испании в конце тридцатых годов. Причем с изрядным грохотом. Националистическая идеология мятежников, опирающаяся на традиционные базовые этно-социальные и этно-конфессиональные ценности, оказалась жизнеспособнее идеологии пролетарского дела и мировой революции. И смогла принести им победу — советское же руководство впервые заставив всерьез задуматься об опасной неустойчивости идеологического базиса «первого в мире пролетарского государства».

И хотя желающих оправдать наше поражение в испанской войне и тут нашлось с лихвой — далеко, испанские коммунисты недостаточно боевиты, массы темны и безнадежно погрязли в католицизме, еще много всего разного, — но у Сталина уже зародилось естественное недоверие к военачальникам, продолжающим тупо держаться за уже безнадежно дискредитировавшую себя доктрину.

Но ведь на идее грядущего торжества мировой революции строилась вся советская идеологическая работа! И ладно бы только идеология — на ней базировалась наша военная доктрина! А раз базовая идея этой доктрины, очевидно, обанкротилась — стало быть, фальшивы и безнадежно оторваны от жизни и концепции, заложенные в соответствующие военные планы.

Иными словами — предстоящая война будет не такой, какой ее запланировали интернационал-большевистские теоретики из черты оседлости, волею злого рока вдруг в одночасье ставшие вождями России. Война будет другой — она будет не войной классов, а войной наций, которые станут сражаться за алтари и очаги, а не за мифические классовые интересы. К такой войне Красная Армия в 1939 году оказалась катастрофически не готова…

Мы готовились воевать «малой кровью и на чужой земле» — почему? Потому что Красная Армия (по мысли Л. Д. Троцкого и его единомышленников, долгое время заправлявших советскими Вооруженными силами) должна была нести освобождение угнетенным классовым братьям в Европе и Азии. Истребляя при этом классовых врагов, в кои чохом были зачислены буржуазная интеллигенция — врачи и учителя, а также священники, юристы, художники и писатели. Короче, все, кто не долбил кайлом уголь в шахтах или гранит в карьерах. При том, что сами интернационал-большевики (ленинское окружение, первые руководители Советской России) никогда в жизни не то что лопатой — ножницами не работали! Весь этот хоровод смертей Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев и прочие вожди помельче планировали учинить ради счастья наших зарубежных классовых братьев.

Классовые же братья получать освобождение из наших рук, очевидно, не торопились. Ни в Испании, ни, позже, в Финляндии. Вместо легкой прогулки под гул восторженной толпы Красная Армия в Суоми столкнулась с отчаянно-яростным сопротивлением простых финских ребят, одетых в военную форму.

Следовательно, сама идея «нести революцию на штыках Красной Армии» оказалась порочна и бесперспективна. И ее следовало незамедлительно задвинуть в самый дальний ящик самого дальнего шкафа, а на рабочие столы Генерального штаба положить какую-нибудь другую доктрину. Которая будет отражать изменившиеся коренным образом политические реалии, возникшие в это время в Европе.

Потому что в сорок первом году врагом Советского Союза становились не безликие империалисты. И даже не буржуазные Франция и Англия, чьи корабли и самолеты привычно изучались зенитчиками и комендорами береговых батарей все эти двадцать лет в качестве возможных целей. Потому что в сорок первом году в качестве врага РККА получала германский вермахт, самую мощную армию Европы, спаянную железной дисциплиной и исповедующую национал-социалистическую идею — как выяснилось, значительно более привлекательную для народа, нежели все марксистские бредни.

И поэтому вместо командного состава армии, «преданного делу Мировой революции», в конце тридцатых годов Советскому Союзу вдруг резко и в огромных количествах понадобились офицеры и генералы, преданные своей Родине.

Каковых у него в наличии оказалось до обидного мало.

Зато в избытке было командиров, в Гражданскую бойко исполнявших обязанности палачей собственного народа. Которые Сталину (и советскому народу) в предстоящей войне были не нужны. Которые в предстоящей войне будут для Сталина и советского народа просто опасны. И от которых Сталину и советскому народу надо незамедлительно избавляться…

3

Отныне главной доктриной РККА должна стать идея защиты своей Родины от нашествия врага — для чего необходимо срочно сменить «модельный ряд» военной техники (что довольно несложно) и быстро переучить ее комсостав (что гораздо труднее).

Не надо забывать, что Красная Армия была создана Львом Троцким именно как инструмент Мировой революции — в каковом качестве и продолжала существовать, хотя самого Льва Давыдовича Сталину удалось-таки выдворить за пределы СССР (а потом — и пришить по-тихому альпенштоком; но это уже совсем другая история).

Поэтому верховная власть должна была незамедлительно начать очищение армейских рядов от троцкистов (термин этот заезжен донельзя, но если подходить без предвзятости, то троцкисты — это сторонники победы Мировой революции, хотя бы даже ценой гибели СССР. Посему они Советскому Союзу были в конце тридцатых годов на дух не нужны). И она его начала.

Тухачевский со товарищи, может быть, никакого военного заговора и не готовили. Может быть, они готовы были служить Советской власти до последней капли крови — но только их служба этой самой власти была уже не нужна, по причине чудовищной опасности со стороны троцкистского руководства армией для будущего страны. Советский Союз принялся избавляться от палачей и карателей в военной форме — потому что Сталин начинал понимать: предстоящие сражения станут Отечественной войной, а не карательной экспедицией во имя Мировой революции.

Чистка Красной Армии накануне войны — это естественный результат смены военной доктрины, а по большому счету — серьезный поворот во всей идеологической работе в государстве. Впервые, еще невнятно, но уже достаточно громко, прозвучал тезис о «национальных интересах Советского Союза». Каковые интересы отнюдь не совпадали с интересами интернационал-большевизма. Чтобы не стать проигравшей стороной в предстоящей войне, Советский Союз должен был из «первого в мире государства рабочих и крестьян» стать национальным государством русского народа. Или умереть.