Девушка зашевелилась. Тема разговора, очевидно, смущала её.
— Вы уверены, что хотите продолжить дружбу со мной? Из-за прошлого моей семьи отношения такого рода, скорее всего, вызовут как всеобщее порицание, так и неодобрение вашей матушки.
Саймон нахмурился. Судя по боли, отразившейся на её лице, в эту минуту она думала о смерти своей матери. Но время для обсуждения такого непростого вопроса ещё не пришло. Лилиан не слишком доверяла ему, и он опасался, что если начнет подробно расспрашивать о случившемся, то это лишь оттолкнет её от него.
Но Саймон мог всё-таки сделать первый шаг, пусть очень маленький, чтобы вызвать её доверие, слегка приоткрыв завесу тайны над своей собственной жизнью:
— С моей матерью мы никогда не были особенно близки, Лилиан. Её неодобрение сопровождало меня по жизни так долго, что даже не знаю, что буду делать, если когда-нибудь она решит одарить меня своей благосклонностью.
Лилиан внимательно взглянула на него, и выражение её лица смягчилось. Если его признание и удивило девушку, это никак не отразилось на её лице, выражавшем только сочувствие и понимание, но не жалость.
— Понимаю, — прошептала она. — Как вам должно быть трудно… Ведь вы так дорожите прочными узами, связывающими вас нынче как с сестрой, так и теми, которые соединяли вас с покойным отцом.
Он пожал плечами, c притворной легкостью отметая целую жизнь боли и крушения надежд.
— Когда-то так и было. А теперь моя мать и её отношение ко мне просто…факт.
Наступила тишина. Она всё длилась и длилась, а они при этом не чувствовали себя неловко. Тем не менее, Саймон был благодарен Лилиан, что следующим своим вопросом она сменила тему разговора.
— Милорд, а что это за бумаги?
Саймон улыбнулся:
— Означает ли это, что, вне зависимости от неодобрения или благосклонности моей матери, вы принимаете моё предложение провести ещё немного времени вместе?
Лилиан заколебалась, но всё же кивнула головой.
Усмехнувшись, Саймон подобрал бумаги со стола и протянул ей. Когда же Лилиан их взяла, он пояснил:
— Боюсь, что здесь нет ничего особенно интересного. Просто кое-какие документы и записи, оставшиеся от отца.
Он был очень удивлен, когда увидел, что его слова заставили Лилиан онеметь от изумления и выронить бумаги на пол. Порхающими бабочками они устлали пол у её ног. Чтобы их поднять, Лилиан и герцог одновременно наклонились.
— Прошу прощения, — произнесла девушка дрожащим голосом, помогая ему собирать страницу за страницей. Он обратил внимание, что при этом она успевала внимательно рассмотреть каждый листок. — Вы собираетесь привести в порядок всё его имущество?
Кивнув головой, он отложил документы в сторону и помог ей вернуться обратно в кресло.
— По крайней мере, пытаюсь. Он был не очень организованным человеком, а при взгляде на его кабинет становится особенно неловко.
Она нервно сглотнула:
— Понимаю. А что нового вам уже удалось раскрыть о вашем отце?
Саймон нахмурился: как странно был сформулирован вопрос. Он сильно сомневался, что возможно «раскрыть» хоть что-то новое, важное про покойного герцога, чего он до сих пор не знал. Его отец был как открытая книга, вся его жизнь прошла в центре внимания света. И именно поэтому он сумел заслужить всеобщее уважение.
— Ну, насколько я понял, он решил, что не следует больше пускать овец пастись на северные луга, и ещё он опросил четырнадцать кандидатов на роль дворецкого в одном из его самых любимых домов в Лондоне, — со вздохом ответил Саймон.
Лилиан слегка отклонилась назад, в замешательстве наморщив лоб:
— Прошу прощения?
Он сконфуженно улыбнулся:
— Мой отец хранил записи буквально обо всем. От самых важных документов до самых глупых и незначительных, имеющих отношение к обыденной жизни.
Лилиан пребывала в нерешительности. По движению её горла ему показалось, что она сглотнула:
— Обо всем?
— Да. И разобрать всё это, на самом деле, трудная задача.
Её взгляд задержался на нём лишь на мгновение:
— Если вам когда-нибудь потребуется помощь…
Наклонив голову, он пристальнее вгляделся в лицо Лилиан. Его желудок сжался, когда она отвела за ухо выбившийся из прически локон. Изгиб её шеи был так прекрасен, что Саймону неистово захотелось попробовать его на вкус, целовать, не торопясь исследовать.
Вместо этого он потянулся к ней и провел по щеке кончиком пальца. Лилиан вздрогнула и подняла взгляд, вглядываясь в его лицо. Она не отпрянула, не отвернулась, даже когда его палец, очерчивая линию её скулы, прокладывал путь к местечку, где бился пульс.
— Если я и попрошу тебя о чем-нибудь, Лилиан, то будь уверена, не об услугах секретаря, — прошептал он.
Когда смысл его заявления дошёл до сознания девушки, губы её приоткрылись. Моргнув, она прошептала:
— Саймон…
Дрожь удовольствия прокатилась по его телу, заставив закрыть глаза. Как же ему нравилось, когда она произносила его имя своими полными губами и этим сладким голосом!
— Скажи это снова, — тихо попросил он, запуская пальцы в копну её волос и откидывая назад голову девушки. Склонившись к ней, Саймон приблизил рот к её губам.
— Что? — попыталась спросить Лилиан, но задержанное дыхания не позволило словам вырваться наружу.
— Мое имя, — прошептал он. — Скажи снова, пожалуйста.
— Саймон, — выдохнула она, стремясь доставить ему удовольствие, но голос изменил ей.
Удовлетворённо вздохнув, он прижался своими губами к её рту. Так же как и тогда, на террасе, Лилиан растаяла от его напора. Её губы приоткрылись, приглашая его войти. Не прерывая поцелуя, Саймон встал со стула и опустился перед ней на колени.
Теперь он был чуть ниже Лилиан, но она сумела к этому приспособиться, наклонив голову так, чтобы ему было удобнее продолжать тщательное исследование каждого уголочка её рта. Она вздохнула, когда Саймон обнял её, привлекая к себе всё ближе и ближе. А когда он стал нежно посасывать её язычок, ослабев, девушка сама опустилась на колени перед ним, крепко держась за него, и с губ её сорвался тихий жалобный стон удовольствия и капитуляции.
Острое наслаждение охватило всё его тело, а мысль об обладании гремела в голове, словно тысяча лошадиных копыт стучала в ней. И всё же Саймону хватило ума понять, что этот поцелуй невероятно быстро выходит из-под контроля. Дверь в библиотеку всё ещё оставалась открытой. В отличие от того, что произошло на террасе, если бы их застали вместе здесь, это была бы настоящая катастрофа. Лилиан была леди, и им пришлось бы пожениться, навсегда изменив собственное будущее. Не этого он желал.